Научные битвы за душу. Новейшие знания о мозге и вера в Бога - Марио Борегар
Шрифт:
Интервал:
Таким образом, вполне разумно ожидать от РДМО неких желаемых социальных результатов, но они возникают не по этой причине и не могут быть получены с такими целями.
«Величайшее испытание нашего времени: как осуществить революцию сердца, революцию, которая должна начаться с каждого из нас?»[815]
«Стань изменением, которое ты хочешь увидеть в этом мире»[816].
Кое-кто считает, что РДМО – это отступление от требований реальной жизни. В прошлом веке было модно противопоставлять духовность реализму и даже озабоченности социальной справедливостью. Конечно, исторические данные, как прошлые, так и настоящие, говорят об обратном. Для многих социальных активистов и реформаторов – от Ганди до Дороти Дэй, – РДМО стал мотивом, и неудивительно, если вспомнить, что люди, работающие на благо справедливости, серьезно рискуют и должны иметь веские причины, чтобы упорствовать.
Популярно также заблуждение, что истинные мистики отгораживаются от мира, потому что теряют интерес к его проблемам. Это не так: мистики стремятся прекратить мыслить, говорить и действовать, руководствуясь наслоениями ложного сознания, то есть перестать быть одной из проблем этого мира и начать превращаться в желаемое изменение, как выразился Ганди. Мистик верит, что в длительной перспективе никакой другой подход не сработает. Но когда мистики уверены, что действуют в соответствии с истинным чутьем, они становятся на редкость активными.
Андерхилл, к примеру, призывает читателей задуматься об общественном служении представительницы мистиков, Екатерины Сиенской (1347–1380), сыгравшей ключевую роль в реформировании папства, что было непросто для средневековой женщины скромного происхождения, умершей в возрасте 33 лет. Андерхилл предлагает также:
Вспомнив ее более скромную, но не менее прекрасную и выдающуюся генуэзскую тезку [Екатерину Генуэзскую[817] ], деятельную жизнь святого Франциска Ассизского, святого Игнатия, святой Терезы, жизнь, внешне обремененную усердным служением, соблюдением бесконечного множества утомительных мелочей, составлением правил, закладыванием основ, отсутствием пренебрежения ни к одной из сторон своего дела, способной внести свой вклад в его практический успех, однако вместе с тем остающуюся «пребыванием с Богом в умиротворенном блаженстве». Разве все перечисленные – не величайшие образцы состояния, в котором «я», осознанное полностью и познающее Реальность, потому что она совершенно реальна, наконец отдает свою дань?[818]
Но действительно, мистикам свойственно понимать действия в социальной сфере несколько иначе, чем это делают многие другие. Они с недоверием относятся к идеологии, потому что обычно воспринимают ее как ложное сознание. Томас Мертон (1915–1968), монах-траппист, бывший и мистиком, и межконфессиональным экуменистом, наставлял молодого друга, которому грозила опасность сгореть дотла в борьбе за мир:
Увлечься идеями, лозунгами и мифами так легко, что в конце концов некому будет держать суму – пустую, без каких-либо признаков смысла, оставшихся в ней. И тогда возникает искушение вопить еще громче прежнего, чтобы смысл, как по волшебству, появился там вновь.
Мертон советовал другу избрать иной подход к своей миссии:
Постепенно ты будешь все меньше и меньше сражаться за идею, и все больше и больше – за конкретных людей. Поле деятельности станет у’же, зато гораздо реальнее. В конечном итоге все спасает реальность межличностных взаимоотношений[819].
Конечно, если насчет природы вселенной мистики правы, это именно то, чего нам следует ожидать. Трансперсональное не сводится просто к абстрактному, а личное не сводится к материальному. Мы не в состоянии ни сбежать от себя, ни опровергнуть себя, поэтому должны жить с собой, как бы там ни было.
«Неужто безбожие перемещается с одного конца кампуса на другой?»[820]
В 2005 году Элейн Ховард Экклунд и Кристофер П. Шайтл представили предварительные результаты продолжающегося исследования религиозных верований 1646 ученых; это произошло на ежегодном собрании Ассоциации специалистов по социологии религии. Ключевые результаты могли пролить некоторый свет на вопрос, который не дает нам покоя: почему ученые цепляются за материализм, несмотря на растущее количество доводов против него, и зачастую принимают спорные объяснения для таких феноменов, как сознание или пси?
В 1969 году исследование Комитета Карнеги по высшему образованию показало, что специалисты в области естественных наук с большей частотой, чем социологи, называют себя религиозными людьми. Но по-видимому, за несколько десятилетий ситуация сменилась на прямо противоположную. Целых 55,4 % специалистов в области естественных наук (физики, химии, биологии), участвовавших в опросе, назвали себя атеистами или агностиками, и всего 47,5 % специалистов по социальным наукам (социологии, экономике, политологии и психологии) сделали то же самое. Биологи были наименее религиозными – их результат составил 63,4 %[821].
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!