Десятые звездные войны - Джек Уильямсон

панели. За столиком остался лишь один игрок, и, очевидно, фокус внимания был направлен на него, маленького потрепанного человечка, Абеля Дэвиана. Его жетоны значительно увеличились в количестве, и он дрожал от возбуждения. Толстые стекла очков запотели, сморщенная кожа была покрыта потом. Поношенный пиджак расстегнут. Он с лихорадочной торопливостью выставлял последние жетоны и щелкал калькулятором. Жиль Хабибула отстановился, озабоченно сопя. Но трое его спутников протолкались к столику, и маленький игрок посмотрел на них. Его блестящие от возбуждения глаза заморгали. Он узнал их.

— Спасибо, мистер Ханнас, — насмешливо протянул он. — Моя система дала мне двадцать миллионов долларов. По–моему, неплохая награда за годы мытья посуды, за то время, когда я перебивался с хлеба на воду и берег каждую копейку, чтобы проиграть за вашим столом. Однако сейчас я хочу вас удивить. — Он нервно и алчно стал сгребать выигрыш. — Вы издевались, мистер Ханнас, когда я приходил и просил у вас немного денег в долг. Вы говорили, что я пристрастился и что такие, как я, не выигрывают. Но сейчас я намерен увезти выигрыш домой. — Пронзительный голос задрожал. — Прощайте, мистер Ханнас. — Он попросил у крупье пустой мешок для денег. Синие жетоны, синтетические банкноты, сертификаты Зеленого Холла — все перекочевало туда.

Джей Калам бросил взгляд на Хала Самду и сделал властный жест столпившимся вокруг легионерам.

— Стерегите этого человека!

Маленький Абель Дэвиан взял мешок, калькулятор и записную книжку и устало поплелся прочь от стола. Он остановился, нервно оглянулся.

— Нет, мистер Ханнас, — пробормотал он. — Я не вернусь.

Джей Калам напрягся и затаил дыхание. Он услышал необычный звук. Глубокий, вибрирующий гул, похожий на урчание огромного тигра, зловещий и безжалостный, однако механический по ритму.

Звук был пронизывающим. Кости заныли, в голове стал стучать молот, зубы задрожали. Абель Дэвиан замерцал, словно его отгородил прозрачный занавес. Маленькое сутулое тельце, казалось, застыло на мгновение, как кадр киноленты при остановке проектора. Затем Абель Дэвиан исчез.

В эту самую минуту Джей Калам услышал треск электрических зарядов и ощутил покалывание на коже. Он понимал, что какая–то сила тянет его к тому месту, где только что был Абель Дэвиан, а потом его оттолкнуло назад. Джей Калам чувствовал головокружение, тошноту и не верил собственным глазам, ибо в том месте, откуда только что столь загадочно исчез маленький человек, стояло нечно чудовищное.

ТВАРЬ НИОТКУДА

Когда блондинка приветствовала Чана Деррона по имени в Казино, он остановился, пораженный и испуганный, затем, глядя в ее сияющие фиолетовые глаза, заставил себя ответить на улыбку и пожал ее теплую ладонь.

— Не могли бы мы поговорить? — спросила она и кивнула, указывая в сторону. — Пойдемте со мной, — сказала она. Голос ее напоминал золотистую песню, звучавшую в его сердце. — Я заказала столик на двоих в ресторане возле Алмазного Зала. Мы сможем поговорить за обедом. А потом, — голос ее звучал как музыка, и в фиолетовой глубине глаз светилось нечто черное и холодное, как межгалактическое пространство, — потом, — тихо сказала она, и снова ее лучистая улыбка заставила его сердце болезненно сжаться, — мы будем играть.

— Подождите, пожалуйста. — У Чана Деррона перехватило дыхание, и он попытался справиться с собой. Он отвел глаза и попытался придать своему лицу спокойное выражение. Затем вновь повернулся к ней.

— Извините, — сказал он. — Вы — самая красивая женщина на свете. Однако, я думаю, вы обознались. Я доктор Чарльз Даррел. Я прибыл сюда с Венеры по пути на Землю. Очень сожалею, но прежде мы никогда не встречались. И я не знаю этого… — как вы сказали? — Чана Деррона.

Красивая гордая голова качнулась из стороны в сторону, и роскошные платиновые волосы сверкнули в свете огромных алмазоподобных колонн Казино. В фиолетовых глазах была насмешка, и Чан впервые заметил, что они слегка косят.

— Я не обозналась, — тихо сказала она. — А если вы не знаете Чана Деррона, я освежу вашу память. — Она быстро открыла сумочку, и он бросил взгляд на собственный портрет, над которым кричащий заголовок предлагал четверть миллиона долларов. Сумочка защелкнулась. — Итак, Чарльз, будете обедать?

В ее голосе, в светлой приглашающей музыке речи было что–то твердое, как огромный белый алмаз на ее шее, холодное, как планета с погасшим солнцем. Чан Деррон попытался сдержать дрожь.

— Как скажете, дорогая, — сказал он.

Возле массивного, окаймленного золотом портала они предъявили свои билеты. Чан бросил украдкой взгляд на билет девушки. На нем было имя Вани Злоян. Резиденция на Джуно. Но это был такой же временный пропуск, как и у него.

В ресторане, занимавшем треугольное пространство между тремя круглыми залами, Чан усадил девушку за укромный столик среди папоротников. Она заказала шампанское, он тоже.

— Ваня Злоян, — тихо сказал он. — С Джуно, — он взглянул на нее, — однако я думаю, Ваня, что на самом деле вы — землянка. Я никогда не встречал каллистянку с вашими манерами, хотя акцент, позволяет предположить, что вы обучались в университете на Марсе. Думаю, что вы занимались наукой и музыкой. Я прав?

Белое лицо вдруг застыло, и выражение на нем было серьезным, почти трагическим. У Чана в горле появился комок.

— Предпочитаю не говорить о себе. — Голос ее при всей музыкальности был холоден, как солнце на Нептуне. — Я пришла, чтобы встретиться здесь с вами, Чан Деррон, и задать вопрос. — Она наклонилась вперед, и ее красивое тело напряглось. Фиолетовые глаза осветили его ярким и страшным огнем. — Что вы сделали с изобретением доктора Элероида?

Кровь отхлынула от лица Чана, оставив только серо–зеленую краску грима. Ледяные пальцы сжали сердце. Силы покинули его.

В тюрьме на Эброне он слышал этот вопрос десять тысяч раз, и сейчас один лишь этот звук вернул назад годы мучений. Два года он пытался совершить побег. Прежде, чем он смог заговорить, прошло некоторое время.

— Я не убивал доктора Элероида, — сказал он. — Я не похищал его изобретение. Обвинения лживы. Я — жертва чудовищного заговора. Поверьте мне, Ваня…

Глаза ее сверкали холодом полярной шапки.

— Я вам не верю, Чан Деррон. — Ее голос звучал со смертоносной решительностью. — И вы не сможете бежать, пока я не узнаю, что вы сделали и что собираетесь делать с секретом доктора Элероида.

Отчаянная безжалостная сила ее голоса и внимательные глаза заставили Чана испытать страх. И вдруг он заметил в этом лице, в этих глазах что–то знакомое.

— Вспомните, Чан Деррон, — предупредил его холодный голос. — Достаточно двух слов, чтобы оборвалась ваша жизнь, а также замечательная карьера Василиска.

Чан Деррон тяжело вздохнул и уселся в кресле поудобнее. Он смотрел, не отрываясь, на белокурую