Семилетняя ночь - Чон Ючжон

«Ты молодец! Даже переживал за меня, – ухмыльнулся О Ёнчжэ. – Сынхван меня не беспокоил. Если бы всё пошло по плану, он мог бы только сказать, что видел сотрудников службы безопасности. Всю вину должен был взять на себя твой отец».

«А зачем ты мучил мою маму?»

«Твою маму? Я вроде слышал в новостях по телевизору, что её убил твой отец».

«Я спрашиваю, зачем ты приставал к моей маме?»

«Я – к твоей маме?»

О Ёнчжэ захихикал так же, как недавно, читая мою записку.

«Ты же приходил и приставал к моей маме каждый раз, когда она была на службе по ночам».

«А кто тебе это сказал? Твоя мама?»

«Я слышал телефонный разговор мамы с тётей. Мама говорила, что ты каждую ночь приходишь на охранный пост и пристаёшь к ней. Она думала, что ей, возможно, придётся бросить работу и что именно из-за этого управляющий Лим вместо мамы осматривал территорию и сам выполнял некоторые дела. Ещё Лим сказал маме, чтобы она не открывала окно, даже если ты придёшь и попросишь».

«Это сказала твоя мамаша своей мерзкой пастью? Я, О Ёнчжэ, приставал к этой сучке?!»

О Ёнчжэ поменял положение ног. Сразу было видно, что он сейчас крайне разозлён. В первую очередь он злился не потому, что его подозревают в сексуальных домогательствах, его раздражала личность самой этой женщины, в домогательствах к которой его заподозрили».

«Моей маме было очень противно. Я слышал, она вскрикнула: «Как он смеет!» – и рассказала сестре, что ты спрашивал у неё, что бы она хотела получить взамен».

«Ты знаешь, какая проблема была у этой сучки? – спросил О Ёнчжэ, отложив записку. – Это её язык. Сколько раз меня так и подмывало порвать ей пасть до ушей!»

Я слегка улыбнулся.

«Я тебя понимаю. Да, моя мама была консервативной. Ты, наверное, обиделся, когда она тебе отказала».

У Ёнчжэ сильно напряглось лицо, его ноздри широко раздувались.

«Слушай, ты, недоносок! Слушай внимательно! Я ни разу не хотел поиметь твою мать, а, наоборот, много раз хотел её убить. В ту ночь, когда твой отец вышел из контрольного пункта, я также вышел оттуда. Посреди второго моста я столкнулся с твоей матерью. Ей надо было в это время тихо валяться в библиотеке. Но она выбежала оттуда с бейсбольной битой. Увидев меня, она стала поносить меня на чём свет стоит, прямо напрашиваясь на то, чтобы я её прикончил. Я ничего не мог поделать. Она посмела требовать, чтобы я вернул её сына. Я мог бы стерпеть и это, просто хотел пройти мимо. На неё у меня не было времени. Тем более что её муженёк всё равно бы её утопил. Но эта сучка ударила меня бейсбольной битой по спине. У меня и так нос был разбит, я был сильно рассержен и очень торопился, так что снести этого уже не мог. Именно по этой причине я избил её до смерти».

Я был прав. Мама, как и Сынхван, освободилась от верёвок и бросилась меня искать. По пути она натолкнулась на О Ёнчжэ. Таким уж она была человеком, вполне была способна на то, о чем рассказал Ёнчжэ.

«Значит, ты убил мою мать. Верно?»

«Это нельзя назвать убийством. Это «исправление навечно».

Я молча смотрел на О Ёнчжэ.

«Я тоже хочу спросить у тебя. – О Ёнчжэ поднял с пола кроссовки и показал мне: – Где ты их нашёл? Я думал, что в ту ночь их унесло водой».

Я был удивлён. Значит, это не ты мне их прислал?

Я запутался. Тогда кто? Не может быть… Я посмотрел на Сынхвана, лежавшего напротив меня. В этот момент я сильно удивился. Его руки были за спиной, а большой палец на одной из них делал круговое движение. Конечно, вряд ли это происходит сейчас непроизвольно. А если по воле хозяина, то, стало быть, это сигнал, который мы использовали между собой во время погружений. Он означал «поднять сигнальную сосиску». Я смотрел между ног. Вряд ли он говорит про мою. Похоже, имеет в виду О Ёнчжэ. Каким же образом? Однако ответ я нашёл быстрее, чем думал.

«Развяжи Сынхвана, только тогда ты сможешь получить тело моего отца», – сказал я ему, хотя знал, что это невозможно.

О Ёнчжэ включил ноутбук.

«Недоносок, ты не в том положении, чтобы мне приказывать».

«Тогда как насчет Мун Хаён?»

Рука О Ёнчжэ, занятая включением ноутбука, замерла.

«Я имею в виду обмен: Сынхвана на неё».

Сынхван не двигался. О Ёнчжэ громко рассмеялся, он не ожидал услышать такую нелепость.

«У неё сейчас самая счастливая пора её жизни».

Он перестал смеяться.

«Месяц назад она вышла замуж за француза по имени Филипп, церемония проходила во дворе возле яблони».

Как я и ожидал, Мун Хаён была точкой воспламенения для О Ёнчжэ. Он моментально вспыхнул. Вынул что-то из кармана жакета, подошёл ко мне, как агент из «Матрицы», и ударил меня по лицу. В голове зазвенело, всё поплыло перед глазами. Я почувствовал, как что-то тёплое стекает по щеке. Очень долго я видел только какие-то звёздочки. Когда они исчезли, я увидел, чем он меня ударил. Такое я часто наблюдал в фильмах. Пистолет с глушителем.

«Что ты только что сказал своим нежным ротиком?»

Я пересказал ему содержание восьмого письма Мун Хаён, пытаясь убедить себя в том, что у О Ёнчжэ в руках водяной пистолет.

«Она сказала, что ты появился даже в Руане. Ты показал ей фотографию умершей дочки в гробу, и тебя арестовали. А Филипп был тем мужчиной, который помог ей тогда убежать. Пока ты в полиции искал переводчика, адвоката, а потом, в конце концов, был выслан из страны, она влюбилась в мужчину и через Касабланку уехала в Люксембург…»

Нетерпеливый стрелок опять ударил меня пистолетом. Причем по тому же самому месту, что и раньше. На этот раз я почувствовал не только боль, я понял, что теряю сознание. Я уже не был так уверен в том, что он не выстрелит в меня. Надо поискать другое средство вывести его из себя, только с более мягким действием. Я замолчал. А О Ёнчжэ не терпелось слушать дальше.

«Продолжай».

Сынхван, лёжа на месте, согнул ноги в сторону спины, словно занимался йогой. Я подумал, что он, наверное, пытается руками в наручниках развязать верёвку на ногах, поскольку вряд ли это было возможно сделать пальцами ног. Он тратил драгоценное время, которое я заработал для него ударами. Краем глаза я посматривал на пистолет.

«А на моём месте ты смог бы говорить дальше? Я сейчас даже описался».

Прежде чем я закончил фразу, стрелок опять ударил меня чуть ниже шеи. Он находился на расстоянии не более двадцати сантиметров от меня. И он снова ударил меня рукой, в которой держал пистолет. Кисловатая жидкость брызнула во рту на нёбо, в голове затрещали насекомые. Тело бил озноб. Я стал по-настоящему бояться этого сумасшедшего. Не потому, что он избивал меня, а потому, что он не обращал особого внимания на пистолет. Ёнчжэ ударил меня, совершенно не осознавая, что пистолет может нечаянно выстрелить в любую секунду. Как Мун Хаён смогла прожить с этим сумасшедшим целых двенадцать лет?