Григорий Распутин - Алексей Варламов

Может быть, все так и было, но о владыке Алексии существует иное мнение, и вообще его биография (равно как и биография его тезки и также «распутинца» епископа Алексия (Кузнецова) – автора книги о юродивых) не исчерпывается лишь теми фактами, которые сообщены в официальном документе.

Монахом Алексий стал неожиданно. До этого его судьба была судьбой обыкновенного провинциального иерея: окончил Вятскую духовную семинарию, женился, был рукоположен в сан, благодаря удачному стечению обстоятельств получил возможность посещать лекции в Казанской духовной академии[41], работал законоучителем в различных гимназиях (в одной из них среди его учащихся был протоиерей Валентин Свенцицкий, на которого молодой священник оказал очень большое влияние).

В 1897 году умерла его жена. «Это обстоятельство перевернуло весь строй жизни о. Алексия – его помыслы обращались к монашеству, но принять постриг никак не решался, не надеясь на свои силы, по его мнению, недостаточные для такого великого подвига. Но "на горе стоящи" знали лучше самого о. Алексия его годность к иноческому служению, – сообщается в его биографии. – Как-то вечером он получил приглашение архиепископа Казанского немедленно явиться к нему. Архиепископ встретил меня, вспоминал о. Алексий, неожиданным приказанием: "Завтра ты принимаешь пострижение". "Постриг был совершен так быстро, что я не имел времени сделать себе монашескую мантию и клобук. И то, и другое подарил владыка". 4 сентября 1899 г. в крестовой церкви Вознесения Господня, что при загородном архиерейском доме, о. Алексий архиепископом Арсением был пострижен в иночество, и 7 сентября того же года был назначен ректором в Казанскую Духовную семинарию, крайне взбудораженную, после управления доброго и честного, но в то же время пылкого и неустойчивого бывшего в ней ректора. Достаточно было годичного тихого и ровного управления о. Алексия семинарией, чтобы в ней все успокоилось».

Еще несколько времени спустя Алексий был хиротонисан в епископа Чистопольского и назначен ректором Казанской духовной академии. Это была та самая Академия, где бывал в 1903—1904 году Распутин и произвел на ее учащихся очень сильное и благоприятное впечатление. О том факте, что Распутин появился в Академии, ректором которой был епископ Алексий, никто из биографов крестьянина не писал, хотя предположение о том, что Алексий мог помнить Распутина и поэтому заинтересовался его делом, представляется вполне логичным. А в Казани, как следует из уже цитировавшихся воспоминаний епископа Тихона (Троицкого), с Распутиным все было «all right».

С 26 марта 1905-го по 5 ноября 1910 года Алексий занимал Симферопольскую кафедру, на которой его сменил не кто иной, как епископ Феофан (Быстрое). Перевод во Псков из Симферополя, где на богослужениях владыки присутствовала Царская Семья, был, безусловно, понижением. И пускай даже причиной тому была связь с женщиной, однако с «сектантством» епископа не все так однозначно. Покровителем сектантов, «безобразным по телу, а еще более по душе», «жестоким, неверующим духовным лицом» называл епископа Алексия небезызвестный Илиодор, в чьих устах логика таких поступков очевидна: покровитель хлыстов, развратный и жадный человек помог такому же развратному и жадному хлысту. Однако в современной биографии Алексия о его пребывании в Псковской епархии говорится иначе: «Неоспорим тот факт, что епископ Алексий был удален с Псковской кафедры в Тобольск вследствие вскрытия в Пскове иоаннитов, но это вовсе не означает, что преосвященный ради корысти дал возможность развиваться иоаннитам в Воронцовском Благовещенском монастыре. Иоанниты сами по себе представляли секту, а сектанты, в большинстве случаев – люди скрытые и вполне возможно, что они не были замечены епископом Алексием именно потому, что держали свое учение в тайне. Возможно, что епископ Алексий, как простодушный человек, принимал какие-нибудь подарки от иоаннитов, не замечая за последними худых намерений, и сам не имел при этом никакой корыстной цели. А на благотворительность в целях прикрытия самих себя сектанты, как известно, очень способны».

Таким образом, епископ Алексий предстает в различных источниках человеком либо излишне простодушным и доверчивым, либо, напротив, очень хитрым и быстро сообразившим, какую выгоду можно из Тобольской епархии извлечь.

В пользу второго варианта приводит аргументы С. Фирсов:

«Слухи о близости "старца" к епископу Алексию отмечали и составители официальной справки о Распутине, вероятнее всего подготовленной чинами департамента полиции в первой половине 1913 г. Из документа следовало, что родной брат владыки Алексия отец Николай Молчанов в марте 1913 г. получил назначение священником в село Покровское, где диаконом состоял муж племянницы епископа; оба постоянно посещают дом Распутина. Таким образом, причт Покровского перестал быть опасен Григорию – теперь там служили преданные ему люди.

Уже эти факты говорили о степени влияния "старца", сумевшего с помощью "верного" архиерея закрыть дело и, вероятнее всего, протежировавшего владыке при назначении экзархом. Однако чины департамента полиции, равно как и канцелярия Святейшего Синода, прекрасно знали, что вопрос о сектантстве нельзя считать закрытым. Так, по словам С. П. Белецкого, директор канцелярии Святейшего Синода В. И. Яцкевич секретно передавал ему сведения, из которых следовало, что Распутин был сектантом и тяготел к хлыстовщине. Об этом в свое время (т. е. во время официально тяготевшего над Распутиным обвинения) сообщал церковный причт села Покровского. Но "переписка эта своего дальнейшего развития не получила и только повлекла за собою перемену причта и назначение, взамен его, нового духовенства, которое, благодаря влияниям Распутина, было хорошо обеспечено, пользовалось его поддержкой и покровительством и считало Распутина преданным Церкви", – вспоминал Белецкий».

Ко всему этому можно было бы добавить, что перевод Евсевия из Тобольска во Псков мог объясняться тем, что епископ готовился довести дело своего предшественника Антония (Каржавина) до конца и отдать Распутина под суд, и его так же, как Антония, перевели с повышением из Сибири в Россию, с тем чтобы этому воспрепятствовать. Строгих доказательств такого рода договоренностей нет. Фактом является то, что благодаря епископу Алексию Распутин был реабилитирован, а Алексий вскоре после этого назначен по воле Государя экзархом Грузии, стал архиепископом и членом Святейшего синода – то ли за участие в судьбе Распутина, то ли за свои действительные заслуги.

Следователь Смиттен, ссылаясь на показания обер-прокурора В. К Саблера, пишет о несомненном участии Распутина в этом деле, причем посредником выступил сын епископа Леонид Молчанов, с которым Распутин познакомился на пароходе по дороге в Тобольск. «Между епископом Алексием и его сыном Леонидом Молчановым, с одной стороны, и Распутиным – с другой стороны, возникли самые дружеские отношения, и Распутин охотно вызвался помочь епископу Алексию. В августе 1913 г. скончался экзарх Грузии Иннокентий. Хотя опальный епископ Алексий ни в коем случае не мог бы сам по себе рассчитывать на подобного рода высокое назначение, тем не менее его сын Л. Молчанов решил просить Распутина о назначении отца экзархом Грузии. "Когда я вошел к нему в каюту, он меня встретил словами: 'А ваши кандидаты все провалились, выбор остановился на Тобольском епископе Алексии'. Я позволил себе решительно возразить, заявив, что он не обладает теми нравственными качествами, которыми подобает обладать экзарху, и что, наконец, он живет с учительницей Елизаветой Кошевой, которая повсюду ездит с ним и последует за ним в Тифлис, и скомпрометирует его в глазах местного населения но Государь сказал, что экзархом должен быть назначен Алексий, почему это назначение и состоялось"», – показывал Саблер на следствии в 1917 году, но на следствии часто стремятся выгородить себя и потопить другого, особенно если того уже нет в живых.