Время прощать - Джон Гришэм

– Сколько их в списке, Порция?

– Двадцать один из девяноста семи.

– Их всех можно брать.

– А где Люсьен? – поинтересовался Оззи.

– Джейк куда-то послал его. Что-нибудь удалось узнать о Пернелле Филипсе? Вы говорили, Мосс-младший может знать его.

– Он – троюродный брат жены Мосса-младшего, но они избегают семейных сборищ. Баптистское болото. Я бы много ему не дал.

– Порция?

– Дадим ему три, – отозвалась она с авторитетом ветерана – консультанта по присяжным.

– В том-то и проблема с кандидатским пулом, – вздохнул Гарри Рекс. – Слишком много троек и четверок и явно недостаточно девяток и десяток. Нас разделают под орех.

– Где Джейк? – спросил Оззи.

– Наверху, воюет по телефону.

Люсьен доехал на машине до Мемфиса, оттуда перелетел в Чикаго, далее, на другом самолете, всю ночь до Сиэтла. В полете пил, но вовремя заснул, чтобы не перебрать. Шесть часов пришлось убить в аэропорту Сиэтла, прежде чем подвернулся двухчасовой рейс до Джуно.

Зарегистрировавшись в одном из центральных отелей, он позвонил Джейку, поспал часа три, принял душ, даже побрился и облачился в старый черный костюм, который не надевал лет десять. В белой рубашке и пестром галстуке он вполне мог выдать себя за адвоката, что и собирался сделать.

С потрепанным портфелем в руке он направился в больницу и спустя двадцать два часа после отъезда из Клэнтона пил кофе с местным детективом, который снабжал его последними новостями. Впрочем, новостей было мало. Инфекция спровоцировала осложнение на мозг, и Лонни к общению пока не проявлял способности. Врачи рекомендовали покой, так что в тот день детектив с ним не разговаривал. Он показал Люсьену фальшивые документы, найденные в ночлежке, а также выписку из приказа о демобилизации. Люсьен, в свою очередь, показал детективу две увеличенные фотографии Сета Хаббарда – может, тот найдет хоть отдаленное сходство, а может, нет.

Это был выстрел с дальним прицелом. Детектив позвонил хозяину бара и настоял, чтобы тот приехал в больницу. Поскольку он хорошо знал Лонни, требовалось, чтобы он взглянул на фотографии. Он взглянул, но ничего не увидел.

После того как хозяин ушел, поскольку делать особо было нечего, Люсьен объяснил детективу цель визита. Они разыскивают Энсила уже полгода, но пока так и не напали на след. Его брат, тот, который на фотографиях, по завещанию оставил ему кое-какие деньги. Не то что златые горы, но достаточно, чтобы сковырнуть Люсьена с места и перенести из Миссисипи на Аляску.

Детективу не было дела до судебного процесса, проходящего где-то далеко. Его больше занимал кокаин. Нет, он не верил, что Лонни Кларк – наркодилер. Но они вплотную подошли к тому, чтобы накрыть синдикат, действующий в Ванкувере, и у них имелась кое-какая информация. Они предполагали, что Лонни за хороший куш прятал товар. Конечно, за это ему тоже придется отсидеть, но тут срок измерялся месяцами, а не годами. Нет, ему не позволят поехать в Миссисипи ни под каким предлогом, даже если его настоящее имя Энсил Хаббард.

После ухода детектива Люсьен побродил по больнице, чтобы разобраться в лабиринте коридоров, развилок и тупиков. Палату Лонни он нашел на третьем этаже. У двери стоял человек. Он листал журнал и усиленно старался не заснуть. Люсьен догадался, что это полицейский.

Когда стемнело, он вернулся к себе в отель, позвонил Джейку, чтобы доложить последнюю информацию, и отправился в бар.

Это был то ли пятый, то ли шестой день его пребывания в сырой мрачной комнате с никогда не открывающимися окнами и каким-то образом лишенной света даже днем. Медсестры входили и выходили, иногда легко стучали в дверь, прежде чем войти, иногда появлялись у постели без предупреждения. В обе руки его были воткнуты какие-то тонкие длинные трубки, над головой работал монитор. Ему сказали, что он не умрет, но после пяти или шести дней практически без еды, зато напичканный медикаментами и уставший от беспрестанного мелькания докторов и медсестер, он бы не возражал против долгого забытья. Голова разрывалась от пульсирующей боли, поясницу ломило от лежания на спине, временами отчаянно хотелось выдернуть все трубки, провода и рвануть из этой комнаты.

Электронные часы показывали 11.10.

Может ли он отсюда уйти? Волен ли покинуть больницу? Или за дверью стоит охрана, которая моментально водворит его на место? Никто ничего ему не говорил. Он несколько раз спрашивал у наиболее дружелюбных медсестер, охраняют ли его, но ответы были неопределенными.

Вообще многое было неопределенно. Иногда экран телевизора виделся ясно, иногда по нему словно бежала рябь. В ушах постоянно звенело. Врачи неизменно отвечали, что все пройдет, а медсестры совали очередную таблетку. В любое время суток по палате бродили какие-то тени, кто-то беспрерывно заглядывал в дверь. Возможно, это были студенты-практиканты, возможно, бесплотные тени.

Ему часто меняли лекарства, чтобы посмотреть, как будет реагировать организм. Давайте попробуем это от боли. Это – от ряби в глазах. Это – от теней. Это – для разжижения крови. Это – антибиотик. Десятки и десятки таблеток, и так круглые сутки.

Он снова задремал, а когда очнулся, часы показывали 11.17. В палате царила непроглядная тьма. Единственным источником света был красный индикатор на мониторе у него над головой, которого он не видел.

Дверь тихо отворилась, но из коридора не просочился свет. Это была не медсестра. Мужчина, незнакомый, подошел прямо к его кровати: седые волосы, черная рубашка – пожилой человек, которого он раньше не видел. Глаза у него слегка косили, но взгляд был проницательный. Когда он склонился над кроватью, запах виски ударил Лонни в нос.

– Энсил, что случилось с Сильвестром Риндсом? – спросил мужчина.

Сердце у Лонни замерло, он в ужасе уставился на незнакомца, который мягко положил руку ему на плечо. Запах виски усилился.

– Энсил, что случилось с Сильвестром Риндсом? – повторил непрошеный гость.

Лонни попытался что-то сказать, но язык не слушался. Он заморгал, чтобы сфокусировать зрение, но и так видел отчетливо. И слова тоже слышал ясно, и акцент узнавался безошибочно. Незнакомец был уроженцем Глубокого Юга.

– Что? – с трудом прошептал, точнее, почти беззвучно выдохнул Лонни.

– Что случилось с Сильвестром Риндсом? – в третий раз спросил незнакомец, его лазерно-острый взгляд вонзился в Лонни.

На кровати имелась тревожная кнопка для вызова медсестры. Лонни быстро нажал ее. Незнакомец отпрянул, снова превратившись в тень, и исчез из комнаты.

Наконец явилась дежурная медсестра, одна из неприятных представительниц здешнего медперсонала. Она очень не любила, когда ее беспокоили. Лонни хотелось поговорить, рассказать о незнакомце, но девка и слушать бы его не стала. Она спросила, что ему нужно, и он ответил, что не может уснуть. Она пообещала зайти позже – как обычно.