Сын повелителя сирот - Адам Джонсон

Я приехал в Подразделение 42 уставшим. Плохо спал этой ночью. Мне снились темные змеи. Их шипение напоминало мне звуки, которые издавали крестьяне, занимаясь любовью. Но почему змеи? Почему мне снятся змеи с ядовитыми зубами, которые, к тому же, смотрят на меня с осуждением? Раньше мне никогда не снился ни один из субъектов, которых я подключал к автопилоту. Во сне я видел телефон Командира Га, на экране которого мелькали фотографии улыбающейся жены и счастливых детей. Если это были моя жена и мои дети, та семья, о которой я всегда мечтал, то мне оставалось лишь выяснить, где они находятся, и прорваться к ним, минуя всех этих змей.

Но что означал этот сон? Я никак не мог этого понять. Жаль, что на свете нет книги, которая может помочь среднестатистическому гражданину проникнуть в тайны сновидений и разгадать их. Официально правительство не имеет никакого отношения к тому, чтó происходит с гражданами нашего государства во сне, но разве сон не может содержать каких-либо сведений о человеке, которому он снится? А как же продолжительный сон с открытыми глазами, в который погружались многие субъекты, подключенные мною к автопилоту? Я наблюдал за ними в этом состоянии, часами глядя на их затуманенный взор, вслушиваясь в их невнятные слова, следя за тем, как они все время тянутся за чем-то невидимым. Некоторые субъекты испытывают при этом оргазм, который, по мнению врачей, на самом деле является своего рода припадком. В любом случае в организме этих людей происходит нечто загадочное. В итоге все они помнят только покрытую льдом горную вершину и растущий на ней белый цветок. Стоит ли сама конечная цель путешествия того, чтобы не помнить долгой дороги? Думаю, да. Стоит ли начинать новую жизнь, если не можешь вспомнить жизнь старую? Да, так даже лучше.

На работе я встретил пару сотрудников из отдела Пропаганды, которые терлись возле библиотеки в надеже что-то разнюхать. Они сказали, что хотят раздобыть хорошую историю, которой можно воодушевить народ.

Но я больше не собирался подпускать их к нашим биографиям.

– У нас нет хороших историй, – ответил я им.

Да уж, выглядели они превосходно, сверкая своими золотыми зубами и источая запах китайского одеколона.

– Нам подойдет любая история, – сказал один из них. – Хорошая или плохая – все равно.

– Да, – добавил его коллега. – Мы сами допишем воодушевляющие строки.

В прошлом году они стащили биографию одной миссионерки, которая пробралась к нам с юга с полным рюкзаком Библий. Нам велели узнать, кому она раздала те Библии, и были ли у нее сообщники на территории нашей страны. Полагаю, что она оказалась единственным человеком, за исключением Командира Га, которого не смогла расколоть команда «Пуб Ёк». Когда миссионерка оглядывала комнату, ее глаза казались огромными за очками с толстыми стеклами, которые она носила. Даже когда автопилот достиг пикового цикла, она воспевала Иисуса, осматривая последнее в своей жизни помещение так, будто здесь все источало добро, наверное, потому, что Иисус считал все места на Земле одинаково прекрасными, и миссионерка, собственными глазами видевшая подтверждение его слов, была этому очень рада.

Правда, когда ребята из отдела Пропаганды «поработали» с историей миссионерки, та превратилась в чудовищную шпионку капиталистов, помешанную на похищении преданных детей Партии, которых она отправляла в Сеул, в типографию, где печатали Библии. Мои родители просто не могли оторваться от этой истории. Каждый вечер мне приходилось слушать их пересказы очередной радиопередачи.

– Лучше сами пишите свои сказки о триумфе Северной Кореи, – заявил я парням из отдела Пропаганды.

– Но нам нужны подлинные истории, – возразил мне один из них.

– Не забывайте, – добавил другой. – Это не ваши истории, они принадлежат народу.

– А что если я составлю ваши биографии? – спросил я их с нескрываемой угрозой в голосе.

– Мы еще вернемся, – пообещали они.

Я заглянул в отдел «Пуб Ёк», но там никого не было. Повсюду валялись пустые бутылки – верный признак того, что старики веселились всю ночь. На полу лежала куча длинных черных волос. «Эх, Кью-Ки», – подумал я, опускаясь на колено и поднимая блестящий шелковистый локон. Медленно и глубоко вдохнув, я почувствовал ее запах. Взглянув на доску, я увидел, что сотрудники «Пуб Ёк» убрали оттуда все мои дела, оставив только дело Командира Га. Все эти люди и все их истории пропали.

Лишь тогда я заметил Кью-Ки, которая стояла в дверном проеме и наблюдала за мной. Голова у нее действительно была обрита, на ней была коричневая рубашка, как у команды «Пуб Ёк», военные брюки и черные сапоги Командира Га. Я бросил ее волосы на пол.

– Кью-Ки, – сказал я, поднимаясь на ноги. – Рад тебя видеть.

Она не ответила мне.

– Я вижу, здесь многое изменилось, пока я был на уборке урожая.

– Уверена, ты поехал туда добровольно, – заметила она.

– Разумеется. Я просто проверял свои навыки следователя, – добавил я, указывая на кучу ее волос.

– И что же ты хотел узнать?

Повисла неловкая тишина.

– Кажется, на тебе сапоги Командира Га, – заметил я. – Их можно удачно обменять на что-нибудь на ночном рынке.

– Вообще-то они оказались мне впору, – ответила она. – Думаю оставить их себе.

Кивнув, я с восхищением взглянул на ее сапоги, а затем поймал на себе ее взгляд.

– Ты все еще стажер? – спросил я. – Ты ведь не стала одной из них, правда?

Она протянула мне руку, в которой был зажат сложенный клочок бумаги.

– Я должна отдать тебе вот это, не так ли? – произнесла она.

Я развернул бумажку. На ней была какая-то карта, начерченная от руки. Кроме того, там были нарисованы загон для скота, яма для костра, удочки и пистолеты. Некоторые фразы были написаны по-английски, но я смог разобрать только слово «Техас».

– Я нашла это в правом сапоге Командира Га, – сказала Кью-Ки.

– Как ты думаешь, что это? – спросил я ее.

– Возможно, там мы сможем найти нашу актрису, – ответила Кью-Ки, она уже собралась уходить, но затем снова взглянула на меня. – Знаешь, я смотрела все ее фильмы. «Пуб Ёк» не очень-то хотят ее найти. К тому же они не смогли развязать язык Га, кем бы он ни был. Но ты ведь добьешься результата, правда? Ты найдешь Сан Мун? Ей нужно устроить настоящие похороны. Лично я на стороне тех, кто добивается результатов.

* * *

Я долго рассматривал карту. Расстелив ее на теннисном столе в отделе «Пуб Ёк», я стал изучать каждое слово и каждую линию. Вдруг в комнату вошел Серж – мокрый с головы до ног.

– Ты что, пытался утопить кого-то из субъектов? – пошутил я.

– Вообще-то на улице идет дождь, – заметил он. – Со стороны Желтого моря на нас надвигается сильный ливень.

Серж потер ладони. Хотя он и улыбался, но я понял, что руки у него болели.