Граф Ноль. Мона Лиза овердрайв - Уильям Гибсон

– Ты помнишь, что я тебя об этом уже спрашивала?

Он смотрит в лицо человека, которого Малыш Африка называл Графом. Черри возится с чем-то у встроенной в изголовье носилок стойки, с какой-то капельницей; в ней – жидкость цвета овсянки.

– Как ты себя чувствуешь, Слик?

– Нормально.

– Никакое не нормально. Ты все время забы…

Он сидит на полу на чердаке у Джентри. Лицо мокрое. Рядом с ним – Черри; она стоит на коленях, очень близко, ее руки у него на плечах.

– Ты сидел?

Он кивает.

– В блоке химкоррекции?

– Да…

– Индуцированный синдром Корсакова?

Он…

– Фрагментами? – спрашивает его Черри.

Слик сидит на полу на чердаке у Джентри. А где сам Джентри?

– Ты помнишь все фрагментами, да? А кратковременные воспоминания исчезают напрочь?

Откуда она это знает? И где Джентри?

– И от чего это включается?

– Что включает синдром, Слик? Что с тобой делали в тюрьме?

Он сидит на полу на чердаке у Джентри; Черри чуть ли не уселась на него верхом.

– Стресс, – выдавливает он, удивляясь, откуда она это знает. – Где Джентри?

– Я уложила его в постель.

– Почему?

– Отрубился, увидев ту штуку…

– Какую?

Черри вдавливает в его запястье розовый дерм.

– Это сильный транк, – говорит она. – Может, выведет тебя из этого…

– Из чего?

Она вздыхает.

– Не важно.

Он просыпается в постели с Черри Честерфилд. Он полностью одет, за исключением куртки и ботинок. Вставший член, прижавшись к теплой джинсовой ткани над задницей Черри, попал в ловушку за пряжкой ремня.

– Даже не думай.

Зимний свет сквозь залатанное окно, и если откроешь рот – белым облачком вылетает дыхание.

– Что случилось?

И почему в комнате так холодно? Он вспоминает вопль Джентри, когда серое нечто устремилось на него…

Слик поспешно садится.

– Потише, – говорит Черри, перекатываясь на спину. – Ляг. Не знаю, что это было, что вызвало срыв.

– Ты о чем?

– Ложись обратно. Забирайся под одеяло. Хочешь совсем замерзнуть?

Он слушается.

– Ты был в тюрьме, так? В блоке химкоррекции?

– Да… А ты откуда знаешь?

– Ты же сам мне и сказал. Прошлой ночью. Ты говорил, что от стресса могут быть рецидивы. Так оно и случилось. Это нечто прыгнуло на твоего приятеля, ты бросился к рубильнику, отключил стол. Джентри упал и разбил себе голову. Я бинтовала рану, когда заметила, что с тобой творится что-то неладное. Сообразила, что у тебя память не держит ничего дольше пяти минут. Такое бывает при стрессе или иногда при контузии…

– Где он? Джентри?

– У себя в койке, облеплен транками. Учитывая то, в каком он состоянии, я решила, что денек сна ему не помешает. Во всяком случае, под ногами путаться не будет.

Слик закрыл глаза и вновь увидел перед собой серое нечто, набросившееся на Джентри. Человекообразное или, скорее, похожее на обезьяну. Оно ничем не напоминало те завивающиеся спиралью образы, какие генерировали устройства Джентри в его предыдущих поисках Образа.

– Думаю, у вас тут вырубилось электричество, – сказала Черри. – Свет погас часов шесть назад.

Слик открыл глаза. Джентри не успел добраться до консоли, чтобы свершить свой обычный ритуал. Слик застонал.

Оставив Черри готовить на газовой плитке кофе, Слик отправился на поиски Пташки. Нашел он его по запаху дыма. Пташка развел костер в каком-то железном баке и заснул, свернувшись вокруг него по-собачьи.

– Эй, – позвал его Слик, легонько подталкивая парнишку носком сапога, – вставай. У нас проблемы.

– Долбаный ток вырубили, – пробормотал тот в ответ, садясь в засаленном спальном мешке, таком же грязном, как пол в цеху Фабрики.

– Я заметил. Ток – это проблема номер один. Проблема номер два – нам нужен грузовик, или ховер, или что-то вроде того. Нужно убрать отсюда этого парня. Иначе Джентри совсем посыпется.

– Но только Джентри и может добыть ток. – Пташка, поеживаясь, поднялся на ноги.

– Джентри спит. У кого есть фургон?

– У Марви, – выдавил Пташка и затрясся в приступе кашля.

– Возьми мотоцикл Джентри. Привезешь его потом обратно в фургоне. Двигай.

Пташка кое-как справился с приступом:

– Серьезно, че ли?

– Ты ведь знаешь, как на нем ездить?

– Да, но Джентри, он…

– Я с ним разберусь. Ты знаешь, где он держит запасной ключ?

– Ну… да, – пугливо протянул Пташка. – Скажи, – спросил он, – а что, если Марви не захочет дать мне фургон?

– Дашь ему вот это, – сказал Слик, вытаскивая из кармана зиплок с наркотиками; его забрала у Джентри Черри, перевязав тому голову. – Отдай ему все, понял? Я потом проверю.

Бипер Черри подал голос, когда они, приткнувшись друг к другу на краю кровати в комнате Слика, пили кофе. Слик отвечал на ее вопросы, рассказывал ей что знал о синдроме Корсакова. Он никому об этом по-настоящему не рассказывал, и странно – как мало на самом деле он знал. Он рассказал ей о предыдущих рецидивах, потом попытался объяснить, как работала эта система в тюрьме. Фокус был в том, что долгосрочная память сохраняется до того момента, пока тебя не сажают на препарат. В общем, прежде чем начинаешь мотать срок, тебя сперва учат что-то делать, потому этого уже не забудешь и на химкоррекции. Правда, делаешь в основном то, с чем и роботы бы управились. Слика вот натаскивавали собирать миниатюрные зубчатые передачи. Как только он стал укладываться в пять минут, пошел срок.

– И больше ничего не делали? – спросила она.

– Только эти зубчатые передачи.

– Нет, я имею в виду, никаких там замков, ловушек в мозгу?

Он посмотрел на нее. Язва на губе у девушки почти зажила.

– Если и было что-то такое, тебе об этом не сообщают, – сказал он.

И тут в одной из ее курток застрекотал бипер.

– Что-то стряслось, – сказала она, вскакивая с кровати.

Джентри стоял на коленях возле носилок с чем-то черным в руках. Черри выхватила у него эту штуковину, прежде чем он успел хотя бы пошевелиться. Джентри не двинулся с места, недоуменно щурясь на девушку.

– Это сколько же нужно, чтобы тебя вырубить, мистер? – Она протянула Слику черный предмет, оказавшийся камерой для идентификации по сетчатке глаза.