Теория катастрофы - Ник. Горькавый

Студенты Колледжа Эйнштейна больше других учебных занятий любили свободные дискуссии. Можно было захватить стаканчик сока, сесть в уютное кресло, а то и свободно пристроиться на ковре — и от души поспорить или молча послушать чужие мнения. Но хранить молчание редко кому удавалось — дискуссия, разгораясь, затягивала даже самых невозмутимых.

Сегодня дискуссию по теме «Культура: способность к самосохранению» вела профессор истории и культурологии Шаганэ.

— Римская цивилизация двухтысячелетней давности достигла удивительных высот культуры: массовой грамотности и библиотек, римского права и философии, водопровода и стадионов, и даже европейской сети мощёных дорог.

Профессор сокрушённо покачала головой:

— Но эта уникальная цивилизация не выжила. Почему Римская империя, достигнув такого уровня культуры и могущества, не уцелела? Какие уроки можно извлечь из падения Рима?

Дзинтара первой вступила в разговор:

— Римская культура была неполна. Для того чтобы выстоять, цивилизация римлян должна была превосходить окружающих варваров не только в грамотности и искусствах, но и в передовой технологии — в том числе в вооружении.

Дебби-Сова возразила:

— Римляне обладали лучшими в мире войсками. Римские легионы стали легендой.

Профессор Шаганэ согласно кивнула. Но Дзинтара уточнила:

— Я говорю не о войсках, а о вооружении и технологиях. Если бы римляне обладали бронзовыми пушками — а порох китайцы придумали примерно в те же времена, — то никакие племена были бы не страшны Риму. Попробовал бы тогда дикий гот мочиться на форуме! Без передового вооружения, производство которого недоступно варварам, цивилизации трудно сохранить культурное превосходство. Передовые приёмы римского строя перенимались отсталыми племенами и оборачивались против самих римлян. Например, поселения испанцев и англичан в Новом свете, среди многочисленных индейцев, часто выживали лишь благодаря пороховому оружию, производство которого было доступно только европейцам.

Сигиз-Леопард, любитель альтернативной истории, высказался:

— Падение Рима стало культурной катастрофой для всей Земли. После разрушения огромной Римской империи в Европе на тысячу лет воцарились беззаконие, бездорожье и поголовное невежество — даже император Карл Великий, живший несколько веков спустя, был неграмотен! Если бы Рим не пал, мы сейчас летали бы к звёздам!

— Глупости! — возразила Дебби-Сова. — Тёмные века были не такие уж тёмные. Карл Великий не умел писать, но был мудр и покровительствовал наукам. Его царствование называют «Каролингским Возрождением». Карл организовал мастерские по переписке книг — скриптории. В его царствование возник каролингский минускул — ясный и простой тип письма, который стал через несколько столетий основой книгопечатания.

— И почему же тогда в эти «светлые» века единственными грамотными людьми были монахи? А клерки выходили только из клириков? — возразил Смит-Леопард.

Когда спор перекинулся на римское право, которое стало основой современной юриспруденции, кто-то высказал мысль, что культура немыслима без общего почтения к законам. Принцесса высказалась снова неожиданно:

— Законопослушание и культура не всегда совпадают. Из варварских племён, разграбивших Рим, возникло потом государство — мощное и многолюдное. Оно прославилось дисциплинированностью своих граждан, которые точно следовали законам и распоряжениям власти. В двадцатом веке это государство раздуло пожар из двух мировых войн, принёсших миру неисчислимые бедствия. Законопослушание может стоять по колено в крови. Я подозреваю, что слепое подчинение властям отражает трудноизгладимый отпечаток былого варварства. Подлинная культура предполагает баланс между законопослушанием и социальной критичностью.

— Неужели вы думаете, что история двухтысячелетней давности влияет на современные события? — хмуро спросил, скорее даже возразил, Корн-Олень.

Дзинтара усмехнулась:

— Крохотная Венеция, славная ремёслами и богатством, — это анклав Римской империи, спасшийся от варваров благодаря островному положению и покровительству Византии. Сицилия, с её организованной преступностью в качестве теневого правительства, примечательна тем, что после римлян она сменила с десяток хозяев-чужаков. Её захватывали все кому не лень — арабы, норманны, свевы, испанцы и австрийцы. Это было очень давно! Но последствия до сих пор ощутимы.

— Если вы говорили о Германии, то запомните, что я — коренной берлинец с Кудамм! — с вызовом сказал Корн-Олень и вскинул белокурую голову.

— Не думаю, что этот факт достоин запоминания, — невыразимо холодно ответила русская принцесса.

Профессор Шаганэ поспешила вступить в слишком разгорячившуюся дискуссию:

— История часто неотделима от географии. В отличие от северных районов Апеннинского полуострова, Сицилия и Южная Италия — это сельскохозяйственные районы. А на деревенских окраинах история течёт совершенно иначе, чем в крупных городах. Венеция действительно уникальный город. В пятом веке нашей эры готы Алариха и гунны Аттилы разоряли север Римской империи. Население Аквилеи покинуло город и нашло пристанище в лагуне, где на островках Риальто в четыреста двадцать первом году была основана Венеция. На материке веками хозяйничали захватчики, а обитатели Венеции сохранили независимость и создали удивительный оазис цивилизации. Для процветания страны войны губительны, а мир благотворен…

И профессор со значением посмотрела на Дзинтару и Корна.

— Полководцы тоже создавали страны и двигали историю! — заявил Смит. — Если бы не победы Мартелла и того же Карла Великого, Франция бы не возникла.

— Лошадиный хомут и отвальный плуг двигают историю сильнее, чем ваши полководцы! — возразила Нинон-Сова.

Профессор истории только потирала довольные руки.

Джерри и Никки торопились на компьютерную лекцию профессора Майсофт.

По пути они встретили первокурсника, который с ужасом смотрел вниз, не решаясь двинуться дальше по коридору. Джерри и Никки переглянулись — здешний пол любил прикидываться поверхностью ночного озера; лунные блики на волнах под ногами обычно производили на новичков сильное впечатление. Но когда друзья подошли ближе, то увидели нечто новенькое — в полу зиял огромный люк, открытый над медленно проплывающими внизу заснеженными скалами. Похоже, весёлый пол сменил амплуа и решил напугать студентов видом с самолёта.

— Страшно? — спросил сочувственно Джерри.

— Я видел девочку, — тонким дрожащим голосом сказал первокурсник, — она сначала цеплялась за край люка, а потом сорвалась вниз! Я не успел ей помочь! Она там, посмотрите!

Первокурсник показал вниз — на ближайшую скалу, где на обледенелой вершине действительно лежала маленькая фигурка в красном свитере. Рядом валялись разорванный ранец и рассыпанные книги.

Джерри восхищённо покачал головой и потрепал испуганного школьника по плечу. Они прошли в аудиторию, хотя, нужно честно признаться, что шагать по чистому горному воздуху оказалось непросто.