Неукротимая красавица - Бертрис Смолл

– От Джеймса Стюарта, – не стала скрывать Кэт.

– Стало быть, Генрих знает об этом, если дал тебе свободную подорожную?

– Да, дядюшка, знает.

Мсье де Пейрак удовлетворенно хмыкнул.

– Ну что ж, тогда ступай с Богом! Если тебе когда-нибудь еще понадобится моя помощь, милости прошу.

– Благодарю вас!

Она поцеловала дядюшку, он помог ей устроиться в карете, а потом опустила окно и, протянув узкую руку, сказала:

– Прощайте, святой отец, и вы! И спасибо за все.

Найл поцеловал ей руку и с чувством произнес:

– Счастливого пути, красавица. Будь счастлива!

– Обязательно буду! Конелл, вперед!

И карета графини Гленкирк в сопровождении кортежа прогромыхала по двору замка Пети-Шато, выехала на наезженный тракт и через лес Фонтенбло направилась на юг к побережью Средиземного моря. Как только замок исчез за деревьями, карета свернула на небольшую поляну, Катриона вышла с охапкой одежды в руках и скрылась в кустарнике. Несколько минут спустя она вновь появилась, но уже одетая для поездки верхом: в бриджи и кожаный камзол, – с забранными под шотландский берет волосами. Конелл подвел к ней Иолара, и, легко вскочив в седло, Катриона с удовольствием потянулась, пришпорила коня и воскликнула:

– Я свободна! Наконец-то я свободна! В Неаполь! К Ботвеллу! Вперед!

Они скакали по лугам и полям провинциальной Франции, проносились через деревни и небольшие городки, которые постепенно начали сливаться для них в один: Немур… Бриа… Невер… Лион… Вена́… Авиньон… Марсель. Здесь Катриона впервые мельком увидела южное море, столь отличное от знакомых ей холодных северных вод: в одном месте оно было зеленым, в другом – лазоревым, в третьем – пурпурным, но всюду таким прозрачным, что сквозь толщу воды просматривалось дно, песчаное или коралловое.

Они провели несколько дней в Марселе, и Катриона с удовольствием бродила по улочкам города и прибрежным рынкам, где продавали не только рыбу, но и фрукты, и специи. Город буквально кишел моряками: французскими, испанскими, турецкими, русскими, маврскими, английскими, венецианскими, генуэзскими, сицилийскими и даже чернокожими! Рассматривая суда, выстроившиеся у причалов, она мечтала, как «Вторая попытка» выйдет под парусами в Лионский залив, пройдет по Лигурийскому морю, минует Корсику и Сардинию и через Тирренское море подойдет к Неаполю. Несмотря на романтический настрой, Кэт прекрасно понимала, что безопасна только марсельская бухта, поскольку турецкие пираты сразу высматривают плохо охраняемое судно и только и поджидают случая, чтобы напасть.

Еще до отбытия из Марселя к Катрионе явился посланец от Жискара Кира и сообщил, что письма на виллу, где жил лорд Ботвелл, передал, хотя его самого не застал, граф был в отъезде. Катрионе не терпелось продолжить свое путешествие. Жиль де Пейрак упомянул, что Френсиса лишили практически всего, но если сейчас он живет в довольстве, значит, имеет богатых покровителей. Разумеется, это может быть и мужчина, но Катриона готова была поспорить на все свои новые туалеты, что женщина.

Так оно и оказалось. Анжела Мария ди Ликоза носила титул графини как по мужу – графу Альфредо ди Ликозе, так и по рождению. Ее мать, Мария Тереза, происходила из мусульман Оттоманской империи. В возрасте четырнадцати лет ее похитил во время набега христианских рыцарей Сципион ди Чикало, сделал ее своей наложницей, но очень скоро по уши влюбился в свою девочку-рабыню. Обнаружив, что забеременела, Мария Тереза поступила наилучшим образом: перешла в христианство, вышла замуж за своего любовника и родила ему – уже законного – сына. Самым последним их ребенком стала Анжела. Девочка выросла прекрасной, как ангел, в честь которого получила свое имя, и столь же злобной, как дьявол, которому поклонялась. Ее родителей – в особенности нежную и кроткую мать – приводил в отчаяние характер дочери, поэтому, едва она достигла брачного возраста, ее поспешили выдать за Альфредо ди Ликозу, на двадцать лет ее старше.

Мужу она досталась девственницей, но вскоре ей наскучило однообразие и, родив ему двух сыновей, она стала заводить любовников. Альфредо ди Ликоза, будучи человеком снисходительным и терпимым, закрывал глаза на ее похождения, пока она оставалась в рамках приличий, в конце концов, он тоже не чурался утешений на стороне. Кроме того, она была совершенно ненасытна в любви, и он, уже далеко не мальчик, не мог ее удовлетворить. Поэтому когда супруга приводила любовников домой, ничуть не возражал, лишь бы существовал приличный предлог для их присутствия. Приличия все же следовало соблюдать.

Френсис Стюарт-Хепберн появился в доме Альфредо ди Ликозы самым что ни на есть невинным образом. Из Франции он добрался до Испании, однако, почувствовав у себя за спиной горячее дыхание инквизиции, отправился вместе со своим слугой Ангусом в Неаполь. При этом он позаботился заполучить рекомендательное письмо от друга испанского короля к графу Ликозе, и тот с радостью приютил его. С роковой неизбежностью лорд Ботвелл и графиня стали любовниками. Френсис всегда ценил красивых женщин, а Анжела ди Ликоза, безусловно, была незаурядной красавицей: тоненькая и гибкая, словно ива, с изящными высокими грудями конусами, узенькой, так что мужчина мог обхватить ладонями, талией и молочной белизны кожей, которую не портило ни единое пятнышко. Глаза ее напоминали своей глубиной ночное небо, высоко над ними чернели изящно очерченные брови, длинные, почти до самых лодыжек, прямые волосы были тоже иссиня-черными.

Она могла быть милой и очаровательной, когда этого хотела – как правило, с мужчинами, – и дьяволом во плоти. Женщин же она либо просто терпела, либо не замечала. Она не могла похвастаться особым умом или образованностью, хотя читать и писать немного умела. Ее воспитывали как украшение, и в этом проявился ее подлинный талант.

В графе Ботвелле Анжела ди Ликоза тут же распознала мужчину умного, обаятельного, образованного и, главное, с отменным аппетитом к плотским удовольствиям. А Ботвелл, отчаянно пытавшийся заглушить память о своей единственной настоящей любви, решил не избегать откровенно предлагавшую себя дамочку.

Ботвелл никогда не был святошей, да и жить как-то надо было. Катриона предлагала ему помощь, когда он покидал Шотландию, но он отказался взять от нее хотя бы пенни, пусть эти деньги и обеспечили бы ему свободу. Она была уверена, что от любой другой женщины, отношениям с которой он не придавал особого значения, он деньги бы взял. Такой уж был человек граф Ботвелл.

Стоило представить Френсиса в чьих-либо объятиях, как Катриона поспешила покинуть Марсель. Вся кавалькада вихрем пронеслась через Тулон и остановилась лишь в Монако. Здесь путешественники провели ночь в затрапезной придорожной гостинице, отвергнув приглашение принца этого карликового государства отдохнуть несколько дней в его дворце. Поутру компания продолжила путь. Геную и Тоскану они проехали без остановок, а в пригороде Рима по настоянию Конелла остановились отдохнуть.