Король ничего не решает - Остин Марс

— Будете смеяться — покусаю.

— Пойдём подсматривать!

Вера стояла с отпавшей челюстью и молча смотрела в эти большие невинные глаза, пытаясь как-то совместить то, что ей рассказывали о цыньянских женщинах, и одну конкретную представительницу, сидящую перед ней прямо сейчас. Юная и прекрасная, как бутон лотоса на рассвете, Сун Бэй Ви, что означает "прохладный дождик, который в раскалённых песках пустыни является благословением", сидела на подоконнике Вериной спальни, болтая босой ногой и толкая иномирскую гостью на всяческие непотребства. На ней были короткие шёлковые штанишки цвета клубники, такая же майка и несерьёзный халатик короче штанов, который юная прелестница надела наизнанку, при том, что заколочки педантично поменяла, второй раз за день в одном и том же нельзя.

— Ну пойдём, ну пожалуйста! Тебе понравится, вот увидишь! Мой господин фехтует лучше всех в мире, это очень красиво, а твой господин — единственный, кто может составить ему конкуренцию, они всегда так смешно ругаются! Я слышала много непонятных слов, — Бэйви изобразила смущённое ковыряние пальчиком ладони и детский взгляд исподлобья, подбивающий пошалить, — они иногда раздеваются…

Вера поражённо зажмурилась и выдохнула, Бэйви с победным писком раскинула руки, как будто требуя обнимашек срочно:

— Мы идём! Я знала, что ты купишься! Побежали скорее, я знаю короткую дорогу! — она выпрямилась и прогнулась назад, оказавшись выше пояса на улице, зацепилась за что-то над окном и поползла вверх. А Вера стояла и смотрела, как цыньянская аристократка с кряхтением и сопением ползёт по стене практически голая, загребая воздух ногами с растопыренными розовыми пальцами, измазанными в местной желтой пыли. Завязала пояс покрепче и полезла следом.

Бэйви скакала по крышам и карнизам, как белочка, чувствовался опыт и регулярность тренировок, и маршруты стражи она знала, и удобные места без фонарей давно выучила, а когда они добрались до тренировочного зала Дворца Знаний, Вера обратила внимание на то, что камни карниза и черепица крыши отполированы до блеска именно в тех местах, где было удобнее всего ползти.

Место Бэйви выбрала идеальное — почти под потолком, куда никто не смотрит, зато им было отлично видно весь зал. И в данный момент в центре большого и предельно сурового зала для уроков фехтования двое прекрасных мужчин в пафосных костюмах для фехтования сидели на подушках за низким столом с едой и выпивкой, сложив тренировочные мечи для уроков фехтования неопрятной кучей у входа. Судя по голосам, позам и жестам, оба уже были хорошо пьяненькие, и фехтование в их планы не входило.

Вера иронично посмотрела на Бэйви и прошептала:

— Красиво фехтуют, гады, залюбоваться можно.

— Слушай молча! — пробурчала хозяйка, — так даже интереснее!

Вера оставила своё мнение при себе и стала слушать. И услышала голос министра Шена, напрочь лишённый министерских интонаций:

— …я же как думал — нахрена мне эта поэзия? В гробу я видал эту тай-бу, я чемпион мира по всему, по чему только можно стать чемпионом мира, а по всему остальному чемпион континента! Да я, как только корону надену, девки будут у моих ног штабелями складываться!

Дженджи смеялся так заразительно, что министр рассмеялся тоже, вздохнул и развёл руками:

— Выкуси, красавчик — госпожа любит слюнявые стихи про глаза-звёзды и слюнявых музыкантов.

Дженджи рассмеялся громче, почти сквозь слёзы простонал:

— Чё, серьёзно?

— Отвечаю! Угадай, кто её лучший друг? Ху Анди, ювелир. Он ей играет, она ему поёт — у них полная гармония.

— Так может, это из-за скидочек гармония, — Дженджи изобразил международный жест "денежки", Шен посмотрел на его пальцы и фыркнул:

— Ага, если бы. Она в своём мире работала.

— Работала? Она? Она не похожа на человека, который умеет делать что-то полезное.

— Ещё раз выкуси, она ювелир-разработчик, я видел её эскизы, и видел, как она сама их рисует, это правда.

Дженджи захихикал, прячась за чашку, игриво спросил:

— Ты узнал это до того, как попытался впечатлить её своей коллекцией цветных камешков?

— После, — мрачно сгорбился министр, Дженджи рассмеялся так, что почти свалился на спину, министр допил то, что было в чашке, и зло плеснул в Дженджи то, что осталось, бурча: — Гиена вонючая! Наливай. Или ты сюда жрать пришёл?

Дженджи сел ровно, изобразил серьёзность и разлил из кувшина что-то мутное в пиалы, сделал глоток, и зажмуриваясь от удовольствия, сказал:

— А я своей к фестивалю привёз йанскую бирюзу, там недавно открыли новую жилу, камень зеленоватый, нигде такого нет. Ей понравилось.

Министр выпил всё махом и припечатал пиалу к столу, громко фыркая:

— Если я своей привезу алмаз с кулак размером, она скажет: "А, алмаз, положите куда-нибудь, где у нас там ведро с алмазами стояло, я не помню".

Дженджи опять затрясся от смеха, потом собрался с силами и изобразил похоронно-серьёзное лицо, дотянулся до министра и положил ему ладонь на плечо, заглянул в глаза и сказал:

— Как твои успехи в поэзии?

Министр схватил его за руку и дёрнул на себя, второй рукой целясь в челюсть, но не попал. Дженджи уклонился, качнулся на спину, утягивая Шена за собой и упираясь ногой ему в грудь, потом выпрямил ногу, перекидывая его через себя и отправляя на пол кувырком, как раз в ту сторону, где лежали деревянные мечи. Шен вскочил уже с мечом в руке, но драться им не стал, просто запустил его в Дженджи, но тот опять уклонился, изобразил сочувствие и крикнул:

— Ну ладно, чё ты? Ну купи ей стихи! — в него полетел ещё один меч, он уклонился, злорадно смеясь с таким счастливым видом, как будто ждал этого момента всю жизнь. — Шенни, друг мой, любые вопросы решаемы, надо просто включить мозги и приложить усилия! — прозвучало как цитата, в него полетел ещё один меч, и на этот раз попал прямо по лбу рукоятью, с такой силой, что парень сел. Вера искренне надеялась, но не пожелала министру удачи невольно. Дженджи согнулся лбом к коленям и схватился за голову, министр посерьёзнел и спросил:

— Нормально?

— Да, — прохрипел Дженджи, — ништяк. Но надо выпить, на всякий случай.

Они вернулись за стол, министр сам налил обоим полные пиалы, протянул одну Дженджи, из второй сделал глоток и поставил, с подозрением глядя на друга, который щупал лоб и пытался держать равновесие. Дженджи тоже выпил, взял себе цыньянский мини-бутерброд, прожевал и улыбнулся с долей сочувствия:

— Заварил же Тонг Хе Ву кашу… Она реально вообще не просит подарки?

— Вообще, — медленно кивнул Шен, доливая до полной обоим, — если Тонг думал, что это удобно и экономно, то он ошибся. Он вообще во многом ошибся… Призвал необычную женщину, и стал говорить с ней, как с обычной — на что он рассчитывал? Что она так просто склонится и всё ему позволит?