Крах 1941 - репрессии не при чем! "Обезглавил" ли Сталин Красную Армию? - Андрей Смирнов

В. Командиры инженерных войск

Сведений об их выучке опубликованные источники почти не содержат. Из них известно лишь, что осеннее инспектирование пяти округов и ДВФ выявило «недостаточную грамотность» командиров инженерных частей «в тактическом отношении»168.

Но в ОКДВА (по другим округам сведений у нас нет) тактическая грамотность комсостава инженерных войск была недостаточной и в 35-м (причем устанавливается это не по материалам проверок Москвы, а по годовому отчету самих же «инжвойск» ОКДВА от 8 октября 1935 г., признавшему, что его комсостав недостаточно овладел навыками управления своими подразделениями в условиях маневренного боя и не проявляет гибкости и оперативности в содействии другим родам войск). Показательно также то, что в «дорепрессионном» же 1936-м комсостав единственной освещаемой с этой стороны нашими источниками инженерной части трех крупнейших военных округов – 44-го саперного батальона 44-й стрелковой дивизии КВО – плохо представлял себе тактическое назначение того, что строил!

Г. Командиры войск связи

Проведенные осенью 1940 г. инспекторские смотры войск МВО, ЗОВО, КОВО, ПрибОВО, ОдВО, ЗакВО, СибВО, ЗабВО и ДВФ вскрыли неумение командиров-связистов учитывать в своей деятельности тактическую обстановку, недостаточное умение их организовывать радиосвязь («особенно радиосвязь взаимодействия родов войск») и слабое умение выполнять обязанности специалистов по связи (дежурного по связи, начальника узла связи, начальников направлений связи и др.) в войсковых штабах169. А проверка ряда штабов и соединений ЗОВО, осуществленная в конце августа – начале сентября 1940 г. С.К. Тимошенко, выявила, что «начальники связи в дивизиях и корпусах вообще не умеют организовывать связь и планировать использование средств связи»170.

Сразу отметим, что сведений о квалификации «предрепрессионных» начальников связи дивизий и корпусов нам обнаружить не удалось. Но то, что тактическая подготовленность комсостава войск связи не достигла еще нужного уровня, начальник Генштаба РККА А.И. Егоров (чей доклад 8 декабря 1935 г. на Военном совете отличался, как мы помним, смягченными формулировками выводов!) отмечал и в 35-м!171 Неумение увязать свою работу с ходом боевых действий, с тактической обстановкой, которым отличались в том году командиры-связисты такой крупной группировки РККА, как ОКДВА, признали даже составители годового отчета войск связи этой последней от 7 октября 1935 г.! Как было показано нами в главах 1 и 3, в крупнейших военных округах тактическая выучка комсостава была слаба и в «дорепрессионных» 1936-м и первой половине 1937-го.

Недостаточное умение командиров-связистов организовывать радиосвязь (и особенно радиосвязь взаимодействия родов войск) в Красной Армии также было налицо и в 35-м, когда, как отмечал 8 декабря 1935 г. на Военном совете А.И. Егоров, не удалось отработать организацию связи в подвижных армейских группах (немыслимую без использования радио). Та же картина была тут и в 36-м: как констатировала директива наркома обороны № 22500сс от 10 ноября 1936 г., с началом продвижения войск в ходе боя или операции «связь в большинстве случаев прерывается»172.

Слабая подготовленность дежурных по связи и начальников узлов связи в войсковых штабах также была явью и в 35-м, когда ее признали даже годовые отчеты войск связи ОКДВА, передового (!) КВО от 7 и 11 октября 1935 г. соответственно. Она была характерна для Красной Армии и в 36-м: из доклада М.Н. Тухачевского от 7 октября 1936 г. «О боевой подготовке РККА» явствует, что связисты войсковых штабов не могли самостоятельно отличить важные документы от маловажных…

А. Пехотинцы

Тактическая выучка. Как дал понять на декабрьском совещании комвойсками ПриВО В.Ф. Герасименко, выучка одиночного бойца советской пехоты к концу 1940-го «не стояла на должной высоте». Командующий 6-й армией КОВО И.Н. Музыченко был более резок: «Мы получаем слабо обученного бойца. […] Боец […] не обучен»173.

Соответственно слабой была тогда и выучка пехотных подразделений. Осенние тактические учения 1940 г. в КОВО, ЗОВО, других приграничных округах и МВО показали, что и одиночный боец, и мелкие подразделения плохо умеют вести ближний бой, преодолевать заграждения, блокировать доты и дзоты, пренебрегают самоокапыванием и маскировкой174 (в частности, плохо маскировались окопы, отрытые на сентябрьских учениях бойцами 6-й и 13-й стрелковых дивизий ЗОВО). По-видимому, на учениях в ЗОВО, на которых присутствовал начальник Генштаба Красной Армии К.А. Мерецков, было выявлено и неумение бойцов применяться к местности и передвигаться перебежками от укрытия к укрытию. «Боец, – рассказывал Мерецков на декабрьском совещании, – бежит не столько, сколько нужно, а до тех пор, пока [не. – А.С.] почувствует усталость, и он иногда вынужден останавливаться на открытой местности под огнем противника»175.

«Боевые порядки в наступательном бою, – отмечалось в приказе наркома обороны № 15119-с от 27 сентября 1940 г. об итогах августовско-сентябрьской инспекции наркомом войск ЗОВО, – совершенно не отработаны. Наблюдается большая скученность и беспорядочность в движении пехоты, часто последняя наступает толпой […]» (то, что наступающая пехота «часто группируется толпой около танков», бросилось в глаза и сопровождавшему С.К. Тимошенко К.А. Мерецкову). О том, что «пехота еще наступает густым боевым порядком, который приносит в бою очень большие потери», докладывал на декабрьском совещании и комвойсками ДВФ Г.М. Штерн176.

На осенних тактических учениях в ЗОВО, ПрибОВО, ОдВО, ЗакВО, СибВО, ЗабВО и ДВФ обнаружилось также, что пехота «слабо осуществляет разведку и наблюдение за полем боя»177, а начальник УБП КА В.Н. Курдюмов на декабрьском совещании указал, что войска не умеют не только атаковать укрепрайон, но и оборонять его.

Положение не изменилось и к началу Великой Отечественной. К концу зимнего периода обучения 1940/41 учебного года, констатировалось в приказе наркома обороны № 34678 от 17 мая 1941 г., «боец и отделение [в зимний период сколачивались именно эти подразделения. – А.С.] не научены искусно действовать в полевых условиях»178.

Однако выучка одиночного бойца-пехотинца в Красной Армии, как мы показали в главе 6, была слаба и в 35-м (когда этот боец «оказывался неумелым в боевых действиях»179). «Слабая подготовка одиночного бойца» советской пехоты прямо констатировалась и в 36-м (в директиве наркома обороны от 17 мая 1936 г.), и в первой, «дорепрессионной» половине 1937-го (вновь процитируем директивное письмо А.И. Егорова от 27 июня 1937 г.: «Одиночный боец в своей подготовке не имеет твердых навыков в перебежках, переползаниях, в выборе места для стрельбы, наблюдения и проч. Особенно слабы маскировка и самоокапывание»)180.

То, что из-за слабой одиночной выучки бойца в Красной Армии «тактически подготовлены слабо» и пехотные подразделения – отделение, взвод и рота – также констатировалось (помполитом 3-го стрелкового корпуса МВО Т.К. Говорухиным) и в 1935-м; то, что не только «бойцы одиночные», но и «отделения и взводы недоучены», начальнику УБП РККА А.И. Седякину бросилось в глаза и в 1936-м – на знаменитых Белорусских и менее известных Полесских маневрах. «Тактическая выучка войск, особенно бойца, отделения, взвода, машины, танкового взвода, роты не удовлетворяет меня», – докладывал он 11 сентября 1936 г. К.Е. Ворошилову свои впечатления от Белорусских маневров…181 К маю 1941-го отделение в пехоте не было «научено искусно действовать в полевых условиях» – но в передовом КВО так было и весной 1936-го: 5 мая того года политуправление округа призналось перед Москвой, что в действиях стрелковых отделений на полевых занятиях «нет достаточной маскировки, подвижности и сноровки»182. В двух крупнейших военных округах – БВО и ОКДВА – так было и накануне чистки РККА. Осуществлявшаяся в начале учебного года подготовка отделения и взвода, читаем мы в годовом отчете БВО от 15 октября 1937 г., «не доведена до конца и имеет ряд недочетов», а начальник штаба ОКДВА комкор С.Н. Богомягков в мае 1937 г. констатировал «недостаточную подготовку» «мелких подразделений»…183