История Кореи. С древности до начала XXI века - Сергей Курбанов

Во главе Армии справедливости встал Ли Инъён (1867-1909). Он не был профессиональным военным, но принимал активное участие в выступлениях отрядов Ыйбён с 1895 г. Второе лицо в объединенной Армии справедливости — Хо Ви (1855-1907)[241] был представителем янбан. Он также участвовал в движении Ыйбён с конца XIX столетия, однако, в отличие от Ли Инъёна, занимал довольно высокое положение при дворе Императора Кочжона. Ставка Ли Инъёна, собравшего под своим командованием около 10 тыс. человек, находилась к юго-востоку от Сеула, в городе Вончжу провинции Канвон, а ставка Хо Ви, имевшего под своим командованием около 300 человек, — в Пхочхоне, к северу от Сеула. В декабре 1907 г. две группировки Ыйбён соединились под городом Янчжу, в северных предместьях Сеула. Вся повстанческая армия была разделена на 24 «войска». Из них 3 тыс. человек были бывшими кадровыми военными.

Перед началом похода на Сеул в иностранные консульства было отправлено обращение от имени командующего Армией справедливости, в котором объяснялись цели и задачи Ыйбён, а также содержалась просьба к представителям иностранных держав оказать поддержку, в том числе материальную, справедливой борьбе корейского народа. В январе 1908 г. войска Армии справедливости двинулись на Сеул. Первое столкновение с японцами произошло примерно в 12 километрах от городских Восточных ворот (Тондэмун) и закончилось поражением Ыйбён. К тому же у верховного главнокомандующего Ли Инъёна в это время скончался отец. Следуя корейской традиции соблюдения траура по родителям, он должен был отказаться от всякой деятельности. Поэтому Ли Инъён передал управление войсками Армии справедливости Хо Вй, а сам вернулся на родину. Поход на Сеул сорвался, и единого руководства всеми силами Ыйбён с тех пор уже не было. Отдельные подразделения Армии справедливости начали самостоятельную деятельность по всей стране. Так, на севере страны, независимо от Ыйбён Ли Инъёна, в провинции Хамгён действовали партизанские отряды выходцев из простонародья Хон Бомдо (1868-1943) и Чха Досона(?).

По приблизительным оценкам, число корейцев, сражавшихся в Армии справедливости в 1908 г., доходило до 70 тыс. Однако уже в 1909 г. численность Ыйбён уменьшилась до 25 тыс. человек, в 1910 г. — менее 2 тыс., а в 1911 — чуть более двух сотен. Такое резкое сокращение вооруженного антияпонского движения на территории Кореи объясняется особой жестокостью японцев, проявленной при подавлении партизанского движения. В частности, в тех районах, которые считались местом базирования отрядов Армии справедливости и где крестьяне помогали своим вооруженным соотечественникам, японцы совершали массовые казни, изымали продовольствие, сжигали целые деревни. В результате, с одной стороны, отряды Ыйбён лишались мест материальной и моральной поддержки, а с другой — сами крестьяне боялись поддерживать вооруженную антияпонскую борьбу. Считается, что в результате подобных карательных мероприятий погибли или получили ранение около 50 тыс. человек.

Таким образом, к 1911 г. Армия справедливости прекратила свою деятельность на территории Кореи, однако она не исчезла бесследно. Остатки повстанческих войск переправлялись на территорию сопредельных России или Китая, в которых к тому времени уже действовали отдельные отряды корейских партизан, совершавших эпизодические рейды в пограничные районы Кореи. В России бывшие повстанцы Ыйбён создали Армию независимости (Тоннип кун) под предводительством Хон Бомдо. На первых порах Россия не препятствовала ее существованию в надежде на то, что Армия независимости поможет сдерживать возможную японскую экспансию на Дальний Восток.

И все же корейский народ не смирился с фактом японской колониальной экспансии, ожидая удобного момента для того, чтобы снова подняться во имя обретения самостоятельности. Такой случай представился в 1919 г.

Первое десятилетие после японской аннексии Кореи стало временем окончательного становления японского колониального режима. Однако именно в этот период в Корее назрело самое мощное за всю историю колонизации движение за независимость, охватившее все слои населения, всю территорию страны. Одновременно с требованием независимости в общественном сознании стало зарождаться представление о будущем государственном устройстве Кореи как республики. В этом смысле Первомартовское движение уже заключало в себе отдельные элементы буржуазно-демократической революции. И в то же время оно стало последним крупным организованным актом сопротивления японской колонизации на территории самой Кореи. С 1920-х годов движение за независимость страны во многом переместилось за границу: в Россию, Китай, США.

Колониальная политика Японии в Корее и движение за независимость 1919 г. достаточно подробно описаны в работах отечественных историков — Н. В. Кюнера, Ф. И. Шабшиной, В. И. Шипаева и др.[242]

В корейской историографии Первомартовскому движению посвящено огромное количество работ, что объясняется тем особым значением, которое оно занимает в истории Кореи[243]. В Республике Корея (Южная Корея) 1 марта является общенациональным праздником и объявлено нерабочим днем.

Для того чтобы понять, что подвигло корейцев к такому масштабному выступлению за независимость в 1919 г., необходимо хотя бы в общих чертах познакомиться с корейской историей предшествующих девяти лет, т. е. со времени аннексии Кореи до начала народного движения.

Указом № 319 японского Императора от 29 августа 1910 г. в Корее было учреждено генерал-губернаторство во главе с генерал-губернатором — японцем, имевшим соответствующий военный чин. Первым генерал-губернатором Кореи стал Тэраути Масатакэ, бывший ранее генеральным резидентом Кореи. Одновременно название новой «японской территории», как уже упоминалось, было заменено с Тэхан («Великая Хан») на Чосон («Утренняя Свежесть»). Таким образом, название должно было понизить статус Кореи.

Буквально с первых дней после юридического оформления аннексии Кореи Япония приступила к осуществлению политики, которую в отечественной литературе именуют «военное управление», или «военная диктатура». Дословный перевод термина, обозначающего эту политику, звучит так: «политика ограничения военными [мерами]» (мудан чончхи).