Денег больше чем у бога. Хедж-фонды и рождение новой элиты - Себастьян Маллаби

сделку. Сейчас хедж-фонд вырос достаточно, чтобы играть в высшей лиге, и был безупречно эффективным23.

К вечеру обсуждение между Amaranth и Citadel затмило переговоры со всеми возможными ходатаями от банков-инвесторов. Но одно препятствие все же осталось. Продажа энергетического портфеля могла привести Amaranth к банкротству, в случае которого транзакция становилась предметом рассмотрения в суде. Как и Goldman Sachs чуть ранее этим же днем, Citadel не мог оценить портфель Amaranth в перспективе такой неопределенности.

Гриффин с командой всю ночь искали пути обхода этого юридического препятствия. К счастью, после небольшой паузы, решение пришло. Во вторник утром исполнительный директор J. P. Morgan позвонил с предложением сделки: банк временно отложит свое право изъять активы в случае банкротства при условии, что ему дадут купить 50 % позиций Amaranth. Гриффин согласился, но вскоре возник новый вопрос: что, если в обход всех расчетов Citadel какой-нибудь другой кредитор предъявит к Amaranth свои требования? Оценка этого риска требовала понимания других составляющих портфеля Amaranth, помимо энергетического: существовали ли другие брокеры, финансировавшие торги, которые теперь недостаточно подкреплялись залоговым обеспечением? Ответа у Гриффина не было, и на мгновенье показалось, что сделка ускользает. Но скоро Боб Полачек, один из пары сотрудников Citadel, разбивших походный лагерь в Гринвич, вышел на связь с недостающей информацией. Он взял на себя проверку всех брокерских отчетов Amaranth, проработав всю ночь. Полачек заверил Гриффина в отсутствии неизвестных пробелов, и в 5:30 следующего утра продажа Amaranth продолжилась24.

Эта сделка обернулась триумфом Гриффина и его инвесторов. Частично благодаря предложению J. Р. Morgan, но также потому, что исполнительная платформа Citadel показала себя по крайней мере на одном уровне с топовыми банками, хедж-фонд увел сделку, которую на Уолл-стрит считали своей. Как только Citadel и J. P. Morgan завладели портфелем Amaranth, его стоимость начала восстанавливаться: хищные трейдеры увидели, что газовые контракты больше не снижаются, поэтому они свернули ставки и цены выровнялись. В конечном итоге на транзакции Citadel заработал миллиард. План Гриффина построить новый Goldman Sachs сделал ощутимый шаг вперед.

КОЛЛАПС AMARANTH ПОДТВЕРДИЛ, ЧТО ХЕДЖ-ФОНДЫ вступили на шаткую территорию. Их рост был слишком быстрым: под давлением необходимости действовать они предоставляли неопытным трейдерам свободу, которая вела к эффектным взрывам. Мультистратегический формат особенно обострял эту опасность. Ветераны, такие как Стэн Дракенмиллер или Луи Бекон, понимали риски, потому что торговали каждый день и были настроены избегать крупных потерь, так как их собственные сбережения и репутация были неразрывно связаны с компаниями, на которые они работали. Но структура новых альфа-фабрик была иной. Они верили в делегирование. Нельзя было надеяться, что босс крупного мультистратегического фонда будет экспертом всех идей своих трейдеров, особенно рискованных идей, тем более если быстрое приращение активов толкало на быструю адаптацию к новым стилям. И как только решения по рискам стали делегироваться вниз по цепи, мультистратегический фонд столкнулся с мягкой версией проблем поощрительного вознаграждения — чумой крупных банков и брокерских контор. Трейдеры хотят бонусы. Бонусы достигаются высокими ставками. Центральный отдел контроля рисков компании редко проверяет мастеров, окруженных аурой непобедимости. К моменту, когда Amaranth свернул свою деятельность, 6 миллиардов долларов в акциях его инвесторов вылетели в трубу, гораздо больше, чем раньше сжег Long-Term Capital.

И все же коллапс Amaranth не объясняет в полной мере те призывы к необходимости регулирования, что последовали за ним. Чарлз Гресли, председатель финансового комитета сената США, сетовал в письме к министру финансов Генри Полсону на то, что средние американцы оказывались все незащищеннее перед хедж-фондами через свои планы пенсионных накоплений. Он требовал объяснений, почему хедж-фондам позволено окружать себя такой секретностью. Но Amaranth раскрывал свои стратегии в ежемесячных отчетах перед инвесторами; по сути, именно недостаток секретности сделал его мишенью, когда рынок повернулся вспять. Опрос независимых экономистов, проведенный Wall Street Journal, выявил, что большинство высказывалось за более жесткий контроль над хедж-фондами, и одной из популярных регуляторных мер была обязательная регистрация в Комиссии по ценным бумагам и биржевым операциям. Что можно достичь такой регистрацией, оставалось не ясно. Американские налогоплательщики в результате провала Amaranth не пострадали: не случилось никакого круглосуточного кризисного совещания Федеральной резервной системы в Нью-Йорке, и никаких видимых повреждений финансовая система не получила. Пенсионные фонды, потерявшие деньги, были в ярости, но Amaranth представлял лишь малую часть их активов. Эффект от коллапса фонда был не больше, чем от плохого дня в S&P 500. По сути, рынок проучил Amaranth за его ошибки, причинив экономике минимальный вред. Никакой регуляторный хомут не сделал бы лучше25.

С момента гибели Long-Term Capital всех на Уолл-стрит волновал вопрос, какой хедж-фонд лопнет следующим. Теперь, когда это произошло, шрамы оказались едва заметны. Критики хедж-фондов продолжали переживать, что эти монстры заемного финансирования будут провоцировать систематические пожары — в конце концов так было с Long-Term Capital. Но то, как молниеносно Citadel выкупил портфель Amaranth, доказало, что у этой истории существует и другая сторона. Возможно, хедж-фонды будут иногда устраивать пожары. Но они же могут выступить и пожарными.

15 ОСЕДЛАТЬ ШТОРМ

Детство Дэниела Сэйдека было нелегким. Родился он в Ливане в 1968 году, годы обучения его были прерваны гражданской войной, а тело отмечено шрамами от выстрела и пролетевшего мимо куска металла. Из Ливана он перебрался во Францию, затем, в восемнадцать, решил осесть в Калифорнии, устроившись работать оператором бензоколонки, а какое-то время спустя стал продавать автомобили. Но к 2000 году его озарило. Он продавал «мерседесы» — много «мерседесов», продавал один за другим людям, занимавшимся ипотечным бизнесом. Обнаружив, что он может получить лицензию на продажу жилищных кредитов без каких-либо специальных курсов, Сэйдек погрузился в новое дело. Если бы он пожелал стать профессиональным парикмахером, ему бы пришлось набрать полторы тысячи часов практики, прежде чем получить государственный сертификат.

К 2005 году компания Сэйдека Quick Loan уже насчитывала 700 сотрудников. Компания считалась одной из 50 ведущих «субстандартных» фирм, предоставляющих кредиты в стране, по сути, специализируясь на клиентах, которые слишком любили рисковать, чтобы опускаться до стандартной ипотеки. Рекламные лозунги компании не отличались тонким подходом.

«Доходы не проверяем! Сразу доверяем!» — гласил один из них. «Вы не можете ждать. Мы вас не заставим» — провозглашал их слоган. Калифорнийский департамент корпораций зарегистрировал серию жалоб на Quick Loan, включая обвинения в мошенничестве и ошибки в