Где Ангел не решится сделать шаг - Джеймс Сваллоу

То, что он наблюдал внутренним взором, было отливом невидимой волны свирепой ненависти и приправленного кровью безумия. Все на поверхности Сигнуса Прайм и в пределах его орбиты окунулось в призрачное излучение гнева, его нереальную ткань, которая обращалась прямиком к сердцу Кровавого Ангела. Покров тьмы, как и огромная черная пелена, которая все еще окутала все скопление Сигнус, возник из антиматерии мысли, и его прикосновение было губительным. Кано трезво рассудил, что эта волна, в конце концов, погубит их всех, лишив даже самых лучших самообладания и разума.

Но сейчас эта тень-что-не-была-тенью отступила, как пелена необузданной ярости спала с глаз боевых братьев. Когда она исчезла, легионеры с поднятыми болтерами и клинками обнаружили, что перестали рычать. Изъян внутри них оставался явным, его сила по-прежнему могучей, но отнятое у IX легиона самообладание наконец вернулось к ним. Как только буря стихла, их поведение изменилось.

Охватившее свыше ста тысяч воинов пламя гнева обратилось в себя, стало насыщенным и отчетливым. Как нерожденная звезда, сжавшаяся из звездного газа и пыли, ярость сконцентрировалась внутри души Мероса. Кано горестно вздохнул, когда он понял всю значимость самопожертвования апотекария.

Мерос был воином с хорошей репутацией, но никогда не считался тем, кого называли чемпионом, героем легиона. Он был просто одним из рядовых Кровавых Ангелов — верных, благородных сынов Терры и Ваала, самоотверженных и готовых к битве. Готовых к смерти.

Кано закрыл глаза, но не мог заблокировать видение. Телепатическая волна слишком сильно привлекала его внутренний взор абсолютным притяжением своего воздействия. В сердцах Кано начала медленно расти холодная уверенность, и он приготовился. Ощущение было знакомым. Он видел это раньше.

Кровавый Ангел вспомнил, как палуба под ногами раскололась, подобно хрупкому льду, и он упал в лишенный пола зал из черного воздуха.

— Нет, — отрицание шепотом покинуло его уста. Слово прозвучало слабо и тихо, это было неожиданное понимание, воспоминание и сожаление. Это была истина.

Он вспомнил кричащую человеческую фигуру, поднимающуюся из тьмы прямо к нему. Воин в тяжелом доспехе, который излучал красное адское сияние и блестел влажным багрянцем.

Странствующий в бесконечной ментальной бездне психического мира Кано понял, что означало пережитое в келье медитации видение. Глаза были знакомы ему. Некоторым образом он всегда знал, кто это был. Все двигалось, вращалось, как миры вокруг солнц, событие за событием, все приближало этот момент.

Мерос преобразился, извиваясь в хватке адского свечения, пылающая сила впитывалась каждым атомом его сущности. Плоть лица исказилась в пустую, ничего не выражавшую маску. Его доспех стал темным и изуродованным, сочленения испускали пар, оболочка тряслась, словно стараясь сдержать то, что никогда не должно было находиться в этой реальности. В тени варпа Кано увидел пару призрачных, пропитанных кровью крыльев, на миг развернувшихся из израненной спины апотекария, смазав сломанные кости потоком призрачной крови, затем они исчезли.

Брат Мерос скончался, и родился Красный Ангел.

Расколовшаяся кристаллическая матрица зазвенела, как диссонирующие колокола, медь и кристаллические осколки превратились в смертоносную шрапнель. Кирисс бросился вперед, подняв руки, словно в мольбе, испуская вопли на непонятном языке. Пронзительный, нечеловеческий голос оглушал звуком гибнущей эмоции, столь адского и жуткого обмана, что самые порочные из человеческих сердец не смогли бы вынести его.

Демон выл, рыдал, подобно овдовевшей женщине, в приступе великого гнева круша все вокруг. Наконец он обернулся и выплюнул желчные слова Кровавым Ангелам, которые взяли его на прицел.

— Вы, блеющие, невежественные животные! Как вы осмелились разрушить все это? Вы наши пешки! Это Сигнус Демоникус, наш плацдарм, наше поле битвы! Делайте то, что вам велено! — мелодичный голос Кирисса сломался и стал жестким и злым. То же произошло с покрытым узорами татуировок лицом демона, нежно-розовая козлиная морда приобретала новые, жуткие оттенки.

— Марионетки не имеют права бунтовать! Берите то, что мы даем, преклоняйтесь…

Крылатая тень прервала слова зверя, белые крылья разорвали туман, мелькнул красный клинок примарха. Кирисс отступил и завизжал, вопль лился чередой высоких и низких звуков, хихикающей атональной сиреной, которая отшвырнула Кровавых Ангелов мощью гравитационной пушки. Руки-клешни присвоенной плоти вытянулись, щелкая и разгребая землю, и демон словно из воздуха извлек оружие, выкованное из цельного слитка мерцающего серебра.

Ралдорону, Кассиилу и остальным не нужны были приказы, чтобы броситься в атаку, они знали, как и их враг, что это последний оставшийся демон. Болтерные снаряды хлестнули по твари, вырывая куски плоти из извращенного тела.

Кирисс закружился в безумном пируэте, пытаясь убить всех, кого мог. Обильные слезы лились по его морде, слюна забрызгала губы и трясущиеся груди.

— Вы должны любить нас! — заревел он. — Мы дали вам кровь и ненависть, а вы будете любить нас за это!

Позади твари возвышался Ангел, готовясь нанести смертельный удар. Он был одновременно и великолепен, и ужасен в своем сияющем доспехе, держа меч обратной хваткой палача.

— Сейчас я тебя утихомирю, — сказал Сангвиний и ударом красного меча снес голову демона с плеч.

Голос Кирисса умолк. Из смертельной раны хлынул фонтан нечистивой крови, и обезглавленное тело рухнуло вперед. Примарх схватил изогнутый рог, прежде чем нанести удар, и позволил телу упасть. Ангел медленно повернул отсеченную голову, бесстрастно изучая трофей.

Она прошептала несколько слов, которые только Сангвиний смог услышать. Затем на один кратчайший миг едва заметно улыбнулась.

Ралдорон, прихрамывая и не обращая внимания на боль от ран, подошел к повелителю, опустив болтер. Примарх небрежным движением кисти швырнул голову демона в огромную яму. От трупа мертвого монстра уже поднимались ядовитые испарения, которые вызывали тошноту даже у крепких легионеров.

Обезглавленное тело существа, которое называло себя Кирисс Развращенный, стремительно, словно при ускоренной пикт-загрузке, разложилось в отвратительную жижу, напоминающую протухшие потроха. Плоть превратилась в вязкую жидкость и стала просачиваться в трещины пола, показались деформированные кости, которые затем тоже почернели и превратились в старый, пожелтевший воск. Первый капитан, как и полагалось опытному воину, имел представление об анатомии и органической структуре, но не смог припомнить в останках твари ничего похожего на биологическую закономерность. На один тревожный миг ему привидились очертания скелета человека, каким-то образом угодившего внутрь костей демона, словно один вырос из другого. Но затем он превратился в песок, состарившись за считанные секунды на тысячи лет. Последним рассыпался почерневший комок сердца.

Кассиил провел черту острием меча по кучке сгнившего вещества.