Ричард Длинные Руки - герцог - Гай Юлий Орловский

Корона блистает грозно, как диковинный алмаз, занесенный на землю из глубин вселенной. Я резко ухватил, злой и раскаленный дикой схваткой. От пальцев по руке стрельнул острый, но странно приятный холод. По телу прошла судорога, изогнула дугой, все жилы напряглись, вот-вот лопнут, но мой жар пересилил, напряжение спало, я ощутил невероятную тяжесть короны, будто поднимаю горный хребет, и в то же время странное ощущение в пальцах, словно эта вещь легче перышка.

Леопольд вертелся, как вьюн, рубился бешено, но теперь вбегающие в зал со всех сторон чудовища остановились, застыли и медленно начали пятиться, опуская оружие.

Леопольд воткнул меч в горло ближайшего противника, оглянулся, с головы до ног настолько забрызганный кровью, что выглядит вынырнувшим из бассейна с кровью.

– Я думал, – прокричал он, задыхаясь, – здесь и закончим!

– Мы и закончили, – ответил я. – Все, уходим!

Он посмотрел по сторонам, мы в широком кругу из закованных в сталь чудовищ, в двери протискиваются все новые и новые, прибежавшие издалека.

– Назад так легко не проломиться.

– Мы и сюда не совсем легко, – пробормотал я. – Но вот она, та самая чертова корона…

Он посмотрел на нее с восторгом в блестящих глазах.

– Это из-за нее такая резня?

– А как иначе? – ответил я. – Любая резня из-за корон и женщин. А если уж совсем дураки, то из-за женщин и корон.

Он не отрывал взгляда от короны.

– Ну… надевайте, сэр!

Я покачал головой:

– Нет.

– Почему? – спросил он. – Нужна церемония? Смотрите, они все смотрят. И ждут. Как только наденете, вам станут повиноваться все эти жуткие твари!

– Уверены? – спросил я с сомнением.

– Абсолютно, – заверил он. – Разве вы сами не видите?

Он смотрел с восторгом, я сам ощутил сильнейшее желание все-таки напялить корону на голову, даже руки дернулись, но снова всплыло лицо Илларианы, я как наяву услышал ее молящий голос и с огромным трудом ухватил свое «я» за горло и придушил слегка, а потом еще и протоптал ногами, чтобы не лезло под руку.

– И кем я тогда стану?

Он спросил жадно:

– Разве важно? Зато сможете повелевать всем этим миром! Смотрите, все эти ждут!

Я посмотрел на чудовищ, среди них и люди, почти не изменившиеся, что значит, переступившие грань недавно, но все больше таких тварей, что даже огры перед ними красавцы. В двери едва протискиваются громадные монстры, одной массой задавят, а еще там за стенами наверняка остались совсем уж гиганты, для которых вход узковат…

– Нет, – сказал я с усилием. – Для моей головы эта штука маловата.

Леопольд захохотал:

– Что? Корона Властелина всего Темного Мира?

– А что? – спросил я. – Разве это много?

Его глаза сузились, когда я с невероятными усилиями, борясь с самым сильным противником на свете, самим собой, сунул ее в заплечный мешок и торопливо, пока не передумал, перебросил его на спину.

– Странный вы человек, сэр Ричард…

– Чем страннее, – ответил я, – тем для Господа лучше. Он одинаковых не очень любит. Он и нас делал поштучно.

Он подчеркнуто благочестиво перекрестился и сказал громко:

– Во славу Господа!

– Аминь, – сказал я. – В самом деле аминь.

Он настороженно смотрел, как я отстегнул кармашек на поясе и вытащил блещущий острыми искрами камень.

– Что это?

– Самое великое богохульство, – пообещал я горько. – Если я все понимаю правильно.

В детстве в своем далеком срединном я всегда с замиранием сердца смотрел, как герой, окруженный врагами, бросается с горящим факелом в пороховой погреб, и спрашивал себя в смятении: а сумел бы я вот так? Или направить горящий баггер на плотное войско противника?

И сейчас не знаю, если честно. Но если вместе с собой уничтожить целую звездную цивилизацию, что намерена истребить все человечество, то да, потому что человечество – это я сам. Пусть меня не будет, но я буду в нем…

Камень Яшмовой Молнии лег на то место, что занимала черная корона, плотно и уверенно. Я с замиранием сердца ждал, чутье подсказывает, что именно так нужно сделать, но чутье легко и сбрешет, ему что, а так вообще-то должны быть некие ключевые слова, движения, надо что-то сделать…

Леопольд тоже смотрел с ожиданием, а у его ног раненый зомби судорожно задвигался, начал отползать от нас. Еще несколько оглушенных или недобитых пытались подняться, в их движениях такой ужас, чего я никак не ждал от живых мертвецов.

Плотная стена монстров, что окружили нас, дрогнула и подалась назад. В их движениях ощутился животный ужас, нерассуждающий страх, что выгоняет из нор даже муравьев и заставляет их бежать от места, где вот-вот взорвется вулкан.

В дверях началась давка, все стремятся вырваться из зала как можно быстрее, словно здесь сейчас произойдет нечто ужасное.

– Чего это они? – спросил сэр Леопольд.

– Что-то чуют, – предположил я.

Леопольд быстро посмотрел на них, на меня.

– Что-то будет еще?

– Похоже, – сказал я. – Животные чуют лучше нас.

– Тогда надо и нам?

– И как можно быстрее, – сказал я.

Камень медленно покраснел, вокруг него заструился воздух, затем раскалился до оранжевости, однако сиденье оставалось таким же черным.

Монстры выли, некоторые вслепую стукались головами в стену, но остальные удирали молча, слышен только скрип костяной брони, скрежет, хруст и хриплое дыхание сотен крупных зверей.

Трон, черный, как сама смерть, поглощает блеск Камня, а тот медленно, но неуклонно разбухает в размерах. От него пошел сухой жар, из оранжевого стал ослепительно белым, наконец, заблистал так, словно превратился в осколок солнца.

Я отворачивался, пятясь, не в силах смотреть на неистовый блеск, затем повернулся и ринулся к ближайшему выходу, врезался в спины ближайших монстров. Мы выскочили вместе, дальше нас гнал нерассуждающий страх, пока я не переломил в себе тварь и не заставил остановиться.

Леопольд споткнулся, грохнулся с хриплым криком и шумно скатился вниз по ступенькам. Монстры убегают в панике, но он посмотрел на меня и с трудом уперся обеими ногами в землю. По его лицу я понял, что тоже пришлось побороться, но зато теперь гордо вскинул голову и красиво бросил ладонь на рукоять меча.

За спиной послышался мощный сухой треск, словно лопнула перегретая гора. Раздалось злое шипение, прозвучали частые щелчки, как если бы мелкие осколки ударили по стенам. Снова треснуло, уже громче, затем мир тряхнул настоящий оглушительный треск, будто лопнула туго натянутая земная кора.