Бомба в Эшворд-холле - Энн Перри

Но чай был все-таки чересчур горячим, и она допила чашку только до половины, когда отворилась дверь и вошел Телман. Вид у инспектора был хуже некуда, словно он полночи не спал, а когда спал, то видел кошмарные сны. В другое время Грейси ему бы посочувствовала, но сейчас ее слишком донимала собственная боль.

– Не хотите чаю? – предложила она, показывая на чайник. – Только что заварили. А вид у вас как у кошки драной.

– А я себя так и чувствую, – ответил Телман и пошел за чайником. – Не спал бог знает до какого часу!

Казалось, он хотел еще что-то сказать, но потом вдруг передумал.

– Из-за чего? – Грейси передала ему молоко. – Заболели?

– Нет, – ответил полицейский и отвел взгляд в сторону.

Несмотря на поглощенность своими безрадостными раздумьями, девушка почувствовала неладное. Наверное, что-то еще случилось с Финном! Она боялась, как бы еще чего не вышло, и сердце у нее при этом больно сжалось, но в то же время горничная отчаянно хотела, чтобы мистер Питт наконец разгадал загадку обоих убийств. Он должен ее разгадать! Ее преданность суперинтенданту была для Грейси самым главным в жизни. Именно поэтому она все-таки рассказала ему о динамите, хотя предпочла бы совсем не говорить на эту тему. Да что там – она предпочла бы вообще не приходить к Финну! Но у нее не было другого выбора. Да и все бы так поступили, любая девушка на ее месте рассказала бы все о любимом человеке – если, правда, не сбежала бы вместе с ним куда глаза глядят…

– Надо теперь воду оттащить, – сказала горничная, заканчивая пить. Чай уже почти остыл. – Миссис Питт, ясное дело, встает.

– Сомневаюсь, – ответил инспектор. – Она, наверное, просыпалась, когда мистер Питт ложился. Думаю, что ей захочется еще поспать.

– Может, оно и так, но лучше я пойду к ней наведаюсь.

Девушке совсем не хотелось оставаться здесь, тем более в обществе Телмана. Она встала и направилась к двери.

– Грейси… – позвал ее полицейский.

Притвориться, что не слышит, служанка не могла.

– Аиньки? – спросила она, не поворачиваясь.

– Тот, кто убил мистера Гревилла, – это человек, привыкший убивать людей. Он сделал это не по злобе, не защищаясь, не из мести и тому подобное. Я хочу сказать… хочу сказать, что если бы это была Долл Эванс, или миссис Гревилл, или еще кто-нибудь из таких же, обиженных им, то понять убийцу было бы можно. Это все равно нехорошо, но у таких преступников есть хоть какие-то смягчающие обстоятельства.

Девушка медленно повернулась к Телману:

– Но это не Долл, я точно знаю, потому что я видела, кто это сделал. Она была пониже Долл. Понятное дело, это миссис Гревилл или миссис Макгинли.

– Нет, не так, – ответил инспектор, и лицо его отвердело. Он не сводил с горничной глаз. – Женщина, которую вы видели, пыталась его убить, но он в это время был уже мертв. Она этого не знала, но у него была сломана шея. Это мы и обнаружили прошлой ночью.

– Сломана? Откуда вы знаете?

– Ну, это не для ваших ушей! И не вздумайте кому-нибудь об этом рассказать, поняли? Это тайное полицейское расследование. Секрет. Не надо мне было об этом рассказывать.

– Так чего же рассказали?

– Я… – Полицейский заколебался, и вид у него стал несчастный. – Грейси, я видеть не могу, как тебе сейчас тяжело!

Телман явно чувствовал себя очень неловко. Его ввалившиеся щеки вспыхнули, как пламя, но он уже не мог остановиться:

– Но я подумал, может быть, тебе нужно знать, что тот, кто убил мистера Гревилла, был профессиональным убийцей. Нельзя убить человека просто так, одним случайным ударом, без долгой практики. – Он был страшно расстроен. – Они думают, что поступают правильно, но это не так, это противоречит всему, во что мы все верим. Нельзя завоевать свободу для одних людей, убивая других только потому, что они, как вам кажется, вам мешают. Каким нужно быть человеком, чтобы так поступать?!

Он был прав. Грейси уже чувствовала это сердцем. Впервые с той минуты, когда она увидела динамит, перед нею блеснул слабый свет, словно впереди отворилась дверь. И эта дверь отворялась все шире.

Да, Грейси не теряла никаких реальных вещей. Она потеряла только мечту. Но мечты иногда значат очень много, и девушка не могла чувствовать что-нибудь еще, кроме своей боли.

– Ага, я знаю, – согласилась она, не глядя на собеседника. – Но все-таки мне надо воду отнести.

– Грейси!

– Что?

– Я хочу… хотел бы, чтобы вам стало лучше.

Горничная пристально поглядела на Телмана: вот он стоит у стола, неуклюжий и такой усталый, что у него даже запали глаза. Подбородок у него торчит, как кулак. Никто не мог бы назвать этого человека красивым, да и просто приятным, но в нем, оказывается, была доброта; это удивило Грейси и даже испугало. Если бы в его словах так явно не сквозила нежность, она бы никогда не поверила, что не безразлична ему. Однако сейчас это так ясно выражалось на его лице!..

– Ага, – сказала девушка тихо, – да, ясно дело, хотите, и это очень любезно. Но я… я пойду отнесу воду. Она уже всенепременно проснулась.

– Я отнесу, – предложил полицейский, – а то ведь тяжело.

– Спасибо.

В конце концов, это его же обязанность – носить мистеру Питту воду для умывания. Но напоминать инспектору об этом на этот раз не захотелось.

Телман подошел к двери и придержал ее, пока Грейси не прошла, а потом наполнил кувшины и понес их наверх, шагая рядом с ней, но больше не пытаясь заговорить. Полицейский не знал, что еще сказать, и его спутница прекрасно это понимала. Впрочем, все это не имело значения.

Грейси вошла в комнату Шарлотты, но та не только не ждала ее, а вообще все еще крепко спала, как и предполагал Телман. Она казалась такой усталой, что служанка, увидев ее, не проронила ни звука и даже не отдернула занавески. Она оставила воду в комнате и тихонько выскользнула в коридор. Мистеру Питту, правда, уже пришлось встать, но это дело другое. Телман оставил для него воду в гардеробной, и он прекрасно может помыться, не беспокоя жену. А та когда проснется, то позвонит.

Грейси спустилась вниз. Проходя мимо двери в зимний сад, она взглянула в ту сторону и увидела мистера Мойнихэна и миссис Макгинли, которые стояли очень близко друг к другу и о чем-то откровенно говорили. Это ее не касалось, но девушка все-таки остановилась и прислушалась.

– …но, Айона, не можем же мы так просто разойтись, словно ничего не произошло! – сказал Фергал очень несчастным голосом.

– А как надо? – спросила его собеседница. Лицо у нее было спокойным и печальным и составляло разительный контраст с лицом Мойнихэна, в чем Грейси могла убедиться, приблизившись еще на полшага ко входу в сад. Ирландец был подавлен и растерян, но при этом и раздражен, словно чувствовал себя не только несчастным, но и обиженным.