Моё имя - Анастасия Соболева

лекарь забрал Вика к себе, а радостных новостей от него мы до сих пор так и не получили. Впрочем, не получили мы и плохих, однако, это не сильно-то радовало — особенно учитывая, в каком состоянии был Вик, когда мы нашли его ранним утром. Вот бы обошлось! Ради этого я готов сделать всё, что только угодно.

Шагая на расстоянии вытянутой руки от меня, мыслями Ада была где-то очень далеко отсюда. Спустившись в сад, она тотчас сняла успевшие натереть ей мозоли туфли и теперь шла просто босой — в точности, как и в день, когда я встретил её впервые. За время сегодняшних сумасшествий её платье не только порвалось, но и весьма сильно испачкалось, как в крови, так и грязи, однако, похоже, подобная мелочь интересовала девушку чуть ли не в последнюю очередь. Как и меня. Я давно решил, что люблю Аду любую, а удел внешности пускай остаётся Пандоре.

— Ты как? — всё же рискнул спросить я, разорвав нависшее над нами молчание.

— Могло быть и лучше, — ответила Ада, смотря куда угодно, но только не на меня. — Сколько ни думаю, прихожу лишь к одному: если Стейси и пошла на столь жуткое преступление, то лишь как исполнитель — не инициатор.

— На самом деле, я тоже считаю, что спора вокруг гречки недостаточно, чтобы решиться на нечто подобное. Скорее всего, между этими двумя произошло ещё что-то, куда более крупное.

— Или же кто-то просто использовал эту дурнушку в своих гнусных целях…

— Ада! — прервал я девушку, догадавшись, что во второй части её предложения вполне себе может прозвучать имя «Лудо».

Однако беловолосая спутница, как, впрочем, и всегда, совершенно не обратила внимание на моё замечание и вместо этого, громко воскликнула: «Что это?», указывая пальцем куда-то вперёд. Я пригляделся и не увидел ничего, кроме Ады, ускорившей свой шаг почти что до бега, в очертанном ранее направлении. Остановилась девушка лишь возле последней цветочной клумбы, засаженной до отказа белыми и красными розами. Единственной её отличительной чертой было то, что она закрывала эту секцию сада и открывала небольшую искусственновысаженную рощу декоративных яблонь. В остальном же — ничего примечательного. Размышляя подобным образом, я в полном замешательстве, ускорил свой шаг, дабы нагнать Аду, что в мгновение ока умудрилась оказаться далеко позади. И только поравнявшись с ней в одной линии, я, наконец, понял, в чём же тут, собственно, дело.

Внимание девушки привлёк букет цветов, аккуратно перевязанный бархатной ленточкой точно посередине. Непонятно зачем и почему он лежал среди роз, почти незаметный. Странно, правда? Но далеко не это. Королевский сад был засажен исключительно земными растениями, а цветы в букете кто-то привёз из мира, где я родился и вырос. Это была…

— Элия, верно? Нераскрытый бутон розы и чёрный цвет… Ты назвал этот цветок элией и сказал, что для вас он связывает мир живых и мёртвых.

Конечно, я был рад тому, что Ада слушала меня настолько внимательно, однако, неумолимая тоска в её голосе не давала настоящему счастью и шанса на существование.

— Думаешь…? — переспросил я, не желая даже и думать об этом.

— Да. Мы опоздали, Сирил.

Сказав это и тем самым подтвердив все мои самые худшие опасения, Ада тихонько пошла (не побежала!) в направлении рощи, видимо, решив, что ей больше некуда спешить. Остатки светло-зелёного платья зацепились за какую-то ветку, однако девушка вместо того, чтобы аккуратно приподнять и освободить ткань, лишь дёрнула её вперёд со всей силы, тем самым окончательно превратив дизайнерскую работу в половую тряпку. Ада была злой. Очень злой. И я отлично понимал, почему.

Никто из нас особо не удивился, обнаружив уже в пятом ряду одинокий труп, болтающийся в петле, крепко привязанной к самой толстой из цветущих веток. Чёрные, густые, длинные волосы умершей девушки, заплетенные в толстую, тугую косу, слегка дёргались из стороны в сторону под влиянием лёгкого летнего ветерка, пока солнечные блики вели свою собственную, неведомую нам, игру на перекошенном от боли и ужаса лице ещё тёплого трупа. В остальном же — никаких признаков жизни. Стейси мертва. Ада вновь оказалась права: мы действительно опоздали.

Внезапно спохватившись, я закрыл парисе глаза рукою и развернул к себе одним быстрым движением. За сегодня Ада и так перенервничала — не нужно ей смотреть ещё и на это! Однако, извернувшись ловко и изящно, девушка выбралась из моей хватки с первой же попытки и без особых усилий. После чего, жёстко, бескомпромиссно сказала: «Не волнуйся: я видела и не такое», — и стала от меня по правую руку.

Лицо Ады не выражало должным образом ничего: ни боли, ни обиды, ни ненависти — абсолютное безразличие. И это пугало меня больше всего. Уверен: сейчас она думает о том, что проиграла Лудо в битве за Вика, и ни капли при этом не ошибается. Почему? Да потому, что здесь вообще нет победителей — одни проигравшие.

— Пойдём отсюда, — вдруг сказала Ада Норин. — Я уже достаточно увидела и неслабо устала.

— Иди первой. Отдохни слегка, потом приходи в тронный зал. А я пока побуду здесь, посмотрю, как уберут труп. Заодно и удостоверюсь в том, что это действительно Стейси. Может повезёт, и мы найдем в округе ещё какую-то зацепку…

— Не сильно на это рассчитывай, — перебила меня девушка уже не в первый раз за сегодня. — Вряд ли ты что-то найдёшь. Если улики и были — во что я не особо-то и верю — то от них избавились уже очень и очень давно.

Поняв, на что именно она намекает, я решил смолчать, дабы не дать этой теме развиться. Ада, похоже, была весьма не против такого исхода, поскольку, последовав моему совету, пошлапроложенной нами дорогой уже в обратном направлении. Совсем скоро листва скрыла её от моего взгляда. Пускай отдохнёт. Успокоится. И, уже после этого, я объясню ей, что Лудо ни за что не стал бы пачкать себя ни убийством дрянной девчонки, ни уборкой следов вслед за ним.

Присев у дерева напротив, я закрыл глаза и, наконец, смог слегка перевести дыхание — чуть ли не впервые за весь этот день. Ирония, не правда ли? Ведь прямо сейчас надо мной болтается труп, привязанный к ветке верёвкой, готовой порваться в любой момент. Сделав глубокий вдох, я приказал охране явиться незамедлительно, захватив с собой и больную садовницу из предпоследней комнаты. В тот момент я хотел лишь одного — чтобы этот кошмар закончился как можно скорее.

***

Когда я, наконец, зашёл в тронный зал (куда