S-T-I-K-S. Территория везучих - Артем Каменистый

– Правильно, – одобрил Пастор. – Даже одна выгаданная секунда – очень много, когда тебя преследует тварь, похуже того медведя.

Напоминание о вчерашнем происшествии заставило новичков помрачнеть, а Архип уточнил:

– Вы всегда такие предусмотрительные?

– Обычно только с новичками, – ответил Пастор. – Старожилы без напоминаний обходятся, у них это подобно инстинкту. Спасибо Улью, правила здесь несложные, вы быстро освоитесь.

– Если удастся выжить, – ответил Архип, начиная привыкать к манере разговора бывалых иммунных.

* * *

Карату террикон не понравился с первого взгляда, и негатива становилось тем больше, чем ближе к нему подходили. Проблема не в том, что гора из бесполезной породы выглядит неестественной, чего же еще можно ожидать от насыпанного рукой человека сооружения. Проплешины на склонах, где отказывалась расти даже самая неприхотливая трава, глубокие промоины, шрамами рассекавшие склоны, и пестрые разводы вымываемых из породы солей напоминали фотографии пейзажей других планет Солнечной системы – все это не выглядело натуральным, но ни капли не напрягало.

А вот плоская вершина, подходы к которой и сама она местами поросли невысоким кустарником и чахлыми тополями, очень даже напрягала. Прекрасная позиция, с которой можно эффективно контролировать окрестности. Даже самой опасной твари придется некоторое время карабкаться вверх по открытой местности, на радость засевшим наверху стрелкам. При желании там хватит места для немаленького отряда, в котором найдется место не только для глазастых наблюдателей с разнообразной оптикой, но и для пулеметчиков с умелыми снайперами, а то и для минометного расчета.

Принято считать, что главная опасность Улья – вездесущие зараженные. Карат с таким мнением в корне не согласен, потому как чуть ли не все неприятности, с которыми он здесь сталкивался, являлись следствием человеческой деятельности.

Вот кого следует опасаться в первую очередь – таких же людей, как ты сам.

То, что Пастор выглядит невозмутимым, ничуть не успокаивало. Вчера он во всей красоте продемонстрировал, что его неоднократно упомянутое чутье если не полный пшик, то как минимум явление, которому всецело доверяться нежелательно. Не заметить тварь весом под тонну с кратчайшей дистанции; считать местность настолько безопасной, что вместо того, чтобы охранять измочаленных чернотой новичков, отправляться на философские посиделки в лесной сортир…

В общем, прежнего доверия к чутью Пастора нет и не будет, несмотря на все его обоснованные оправдания и объяснения.

Сектант на подходе к террикону начал отклоняться влево. Там пришлось пробираться через поросль низеньких абрикосовых деевьев, усыпавших землю оранжевой россыпью мелких переспевших плодов, затем преодолели невысокую железнодорожную насыпь и дальше направились вдоль нее.

И сотни шагов не сделали, как Пастор, поудобнее перевесив пулемет, негромко предупредил:

– Мы здесь не одни, похоже, где-то рядом зараженные. Чуть дальше будет дорога, вдоль нее тянется лесополоса. Это не совсем лесополоса, это что-то вроде парка, я вам рассказывал. Там много удобных тропинок, попробуем пройти незаметно. Было бы хорошо обработать обувь, свежие следы твари чуют отлично, но репеллента, к сожалению, нет. Осталось небольшое расстояние, если не будем медлить, нас не успеют выследить.

Карат, считая, что кое-какой опыт общения с тварями приобрел, высказал свое мнение:

– Не помню, чтобы меня по запаху мертвяки гоняли.

– Полагаю, ты и одежду и обувь регулярно обрабатывал.

– Далеко не всегда.

– Значит, у тебя все еще впереди. Если Улей разрешит столько прожить, когда-нибудь обязательно нарвешься на смышленого зараженного с улучшенным обонянием. Есть такие, которые могут сутками за тобой идти, ориентируясь исключительно по запаху. Ладно, все разговоры отложим на потом. До лодочной станции отсюда около двух километров, вся полоса между чернотой и водой – крайне опасное место. Тварям здесь ни на запад хода нет, ни на восток, они вынуждены передвигаться по ней в разных направлениях. Не помню случаев, чтобы совсем без них обходилось, но и серьезного ничего не случалось. Главное – не совершать ошибки и внимательно слушать то, что я говорю.

– Ты не рассказывал, что часто здесь бывал.

– Я нет, но других расспрашивать мне никто не мешал. Я от природы любопытный.

– Если нарвемся, мне стрелять? – уточнил Архип.

– Тебе надо слушать то, что я говорю. Или делай что сможешь, если я не смогу отдавать приказы. Если Улей позволит, попробуем тихо пройти, если не получится, патроны жалеть не нужно. Спасибо новичкам и деревне, в которой они жили, у нас их теперь много. А ты, Карат, перестань смотреть на эту кучу камней. Зараженным там делать нечего, а людям, чтобы туда забраться, придется показаться на открытом возвышенном месте, откуда отступить будет трудно. Позиция выглядит удобной, но это западня.

Пастор резко свернул прямиком в густые кусты, где то и дело приходилось переступать через навалы сухих ветвей и кучи мусора. Стало не до разговоров.

Карат призадумался о последних словах сектанта. Тот, упоминая патроны, прихваченные из деревни, заодно напомнил и о многом другом. В брошенной неподалеку машине осталось много полезных вещей, которым не нашлось места в поклаже. Багажник там основательный, да и на крышу можно грузы приспосабливать, чем не забыли воспользоваться. Крупнокалиберный пулемет, несколько автоматов и винтовок, гранаты, боеприпасы, естественно, тоже не забыли. Для Улья – настоящее сокровище, причем перезагрузки ему не страшны, ведь оно брошено не абы как, а упаковано в пленку и брезент, оставлено пусть и на крохотном, но все же стабе, так что никуда не пропадет, ценное добро скорее изойдет на ржавчину, чем угодит под откат.

Если, конечно, посторонние на него раньше не нарвутся.

А последнее непременно случится. Пастор, возможно, впервые за все время высказал явную неправду, объявив машину безнадежно сломанной. Захотел оставить ценные вещи именно на стабе, чтобы самому потом воспользоваться или сделать складом, из которого могут снабжаться проходящие по тайной сектантской тропе соратники.

Карату волей-неволей приходится подумывать над перспективами обратной дороги, и пока что он, несмотря на недавний негативный опыт, склоняется к водному пути. Попросту не представляет, как можно выбраться по-другому. Тем же путем, что и сейчас? Нет уверенности, что не собьется с него, ведь в черноте местами очень трудно ориентироваться, а заблудившегося там ждет нерадостная участь.

Не хочется остаться очередным черным бугорком, по которому неопытный взгляд скользнет равнодушно, не признав в рассыпающейся от ветров и дождей фигуре бывшего человека.

Если выбираться к дальним окрестностям Полиса, водный путь знаком и не кажется таким уж рискованным, несмотря на недавно пережитое. Раздобыв лодку с мотором, его можно без героических свершений преодолеть за пару десятков часов, не тратя время на нескончаемые объезды мертвых кластеров. При таком сроке попасть под удар катастрофической перезагрузки почти нереально – это не такое уж частое явление само по себе, а сопровождающееся наводнением – встречается на порядки реже.