Отвергнутая королева - Мира Вольная

- Намного? – нахмурился я.

- Лет на пять точно, – потерла лоб Катарин, делая глоток из фляги. – Полагаю, что у нее проявились тени, полагаю, что ее закрыли.

- Эльфы? – нахмурился я. – Они ее закрыли, тени погибли, и она…

Что она? Логическая цепочка рвалась на этом моменте.

- Почему тогда Шайнила убивает василисков? Почему не убила тех, кто ее закрыл? – озвучил я то, что не давало покоя.  

- Не знаю, - поморщилась Катарин так, как будто раскусила черный перец. - Вот тут и не хватает деталей и информации. Я не понимаю, что она делает в Шхассаде, не понимаю, почему охотится за мной. Надо выяснить, кто был ее отцом и как связаны убитые, возможно, это что-то даст.

Я кивнул. У меня было несколько мыслей на этот счет, но я пока предпочел оставить их при себе, потому что сейчас это были всего лишь догадки.

- Что с волком? – спросила Катарин.

- За караванщиком следит сейчас Дакар. Они пока не поняли, что птица – не совсем птица, но уже связались с… покупателем.

- С Шайнилой? – повернулась Катарин ко мне всем телом, не обращая внимания на то, что масло из последнего кусочка лепешки стекает по ее рукам. Медленно, переливаясь на солнце, притягивая мой взгляд.

Твою ж…

- Пока не ясно, - прохрипел. - А еще в топях случился странный прорыв, - слова вырывались из глотки с трудом, растягивались и таяли, как и связные мысли. Я отобрал у Рин остатки завтрака и поднес к губам, не задумываясь над тем, что делаю и зачем.

Между нами накалилось и заискрилось мгновенно, фиалковые глаза стали почти чернильными, Катарин судорожно облизала губы.

Вдох и удар сердца отозвались в голове гудением, я забыл про то, о чем мы говорили только что, перестал обращать внимание на жару и сухой ветер из пустыни, на шелест деревьев за спиной. Вдох и Рин послушно открыла рот, забирая последний кусочек лепешки, прикусила кончики моих пальцев. Капля все того же масла скатилась по ее подбородку.

Невыносимо…

Температура скакнула от нуля до миллиона в одно мгновение, в мозгах зашумело, вскипела кровь, сдавило и сжалось, рванулось все ей навстречу.

Рин улыбнулась. Улыбнулась так… дразняще, понимающе, лукаво. Сделала глоток из фляги, прожевав, облизала губы.

- Так, значит? – прохрипел драно. – Хорошо.

Я поднял тонкую руку, поднес к своему рту и провел языком вдоль указательного пальца, слизывая остатки сока, масла. От подушечки вниз, к фаланге и ниже. Медленно, очень медленно, скользнул языком между указательным и средним пальцем.

- Вкусно, Рин, - почти проурчал, заглядывая в глаза. – Очень.

Переместился к ладони, запястью, вернулся к ее пальцам, втягивая в рот большой. Катарин вздрогнула всем телом, дыхание сбилось, а полные губы приоткрылись будто в удивлении.

Разве я мог отказаться от такого приглашения? Мог устоять?

Я подался вперед, опрокидывая Катарин на спину, коснулся губ. Вдох и ворвался в сладкую глубину ее рта.

Хотелось рычать, кусать ее. Пить бесконечно. Ощущать под собой, ощущать, как сходит с ума ее сердце под моей ладонью.

Поцелуй длился и длился, Рин не уступала мне ни на мгновение. Отвечала яростно и жарко, царапала собственными клыками мои губы, втягивала мой язык себе в рот, опять путала пальцы в волосах. Выгибалась и ерзала в нетерпении, прижимаясь крепче и крепче. Мои руки скользили по ее телу: по талии, животу, охренительной заднице и бедрам, пока я языком показывал, что именно и как хочу с ней сделать.

Я прервался на миг и спустился к ее шее, развязывая пояс верхнего халата. Готов был трахнуть ее прямо здесь. Но…

Но какой-то странный звук ворвался вдруг в сознание сквозь блаженство поцелуя, просочился водой сквозь ее вкус и запах, растекающийся на языке. Что-то зудящее, резкое, слишком громкое и раздражающее.

Кто-то гневно что-то кричал. Настойчиво, угрожающе. Я поднял голову, зарычал, скалясь и готовясь разорвать того, кто посмел мне мешать.

- Эй вы! – снова донесся голос со стороны сада.

И Катарин тоже пришла в себя, зажмурилась крепко на миг и уперлась ладошками мне в грудь. Я неохотно разжал руки, сел, помогая подняться и ей. А она вдруг поднялась на ноги, напряглась, нахмурилась, и что-то мелькнуло во все еще затуманенных страстью глазах, какая-то насмешка…

- Бежим, - шепнула она и коротко хохотнула.

- Что? – я даже головой тряхнул, стараясь прогнать туман и понять смысл слов.

- Бежим, - повторила она громче и протянула мне руку. Я поднялся следом, не задумываясь сжал пальцы, все еще ожидая каких-то пояснений.

- Стоять! – рявкнул кто-то снизу в этот момент.

И Катарин сорвалась с места, увлекая меня за собой, заливисто хохоча. Ее смех перекрыл звук недовольного мужского голоса.

- Почему мы бежим? – все-таки спросил, следуя за Равен по стене. Из-под ног летели камни и песок, цеплялись за одежу ветки деревьев сада.

- Потому что целовались на улице посреди белого дня, - расхохоталась она еще громче, а я на миг обернулся. Головы двоих стражников показались с другой стороны стены.

- И что? – не понял я, возвращая внимание к Рин.

- Публичные проявления чувств в Сарраше запрещены. Вечером и ночью на это обычно не обращают внимания, но днем…

- Стоять! – снова долетело в спину, а над головой пронеслось какое-то заклинание, кажется, сеть.

Я оглянулся по сторонам, прикинул варианты. С одной стороны пустыня, с другой – неухоженный сад, впереди стена, а сзади двое суровых стражей.

- И что нам грозит, если нас поймают?

- Штраф и трое суток в магистрате, общественный позор, - весело отозвалась теневая. – Полагаю, Зайнаш еще…

Рин говорила что-то еще, но я уже не слушал, мне вполне хватило имени рода.

Я дернул Равен на себя, обхватил талию, прижимая крепко, отпустил Дневную и Сумеречную, сливаясь с последней.

- Держись крепче, - шепнул на ухо, отталкиваясь ногами от края щербатой стены, падая спиной в кроны деревьев. Катарин вскрикнула и действительно вцепилась в меня руками и ногами. Обвила, оплела, зажмурилась.

Дневная смягчила удар, Сумеречная скорректировала движение. Паучьи лапы, выросшие из спины, уцепились за ветки и помогли спуститься вниз. Через пол луча я уже стоял на земле, а Катарин продолжала прижиматься ко мне, ноги – вокруг бедер, руки на шее, глаза крепко зажмурены. Немного растрепанная и раскрасневшаяся, в измятом мной верхнем халате. И запах… которым никак не получалось надышаться.

- Можешь меня отпустить, - проговорил, смеясь.

Катарин тут же открыла глаза, разжала ноги, сверкнула раздраженно глазами.

- Убью тебя, Алистер, - проворчала теневая и тут же снова схватила меня за руку, увлекая вглубь сада, что-то продолжали орать со стены змеи.