Черная часовня - Кэрол Нелсон Дуглас

Никто из нас не отправился спать.

Элизабет, очарованная своим мужским одеянием, ходила в нем еще пару часов, прежде чем переодеться в обычное комфортное ночное облачение. Оно поразило меня: простая белая сорочка из хлопчатобумажной фланели с начесом, окантованная кружевом, и клетчатый шерстяной халат.

Ирен удалилась в свою комнату и вышла оттуда в шелестящем пеньюаре из темно-зеленой тафты, который окутывал ее, как блестящий панцирь экзотического тропического жука. Творение Ворта, безусловно. Мне показалось странным, что она стала искать убежище в таком наряде после всего увиденного и после того, как она привела всех нас – включая прославленного детектива-консультанта – к завершающей страшной находке.

Примадонна заняла мягкое кресло перед камином, где по просьбе Элизабет развели огонь. Не произнеся ни слова и даже не достав свои отвратительные маленькие сигары, Ирен сидела, как императрица на троне, словно ее царское одеяние было слишком тяжелым, чтобы пошевелиться, и только разум продолжал работать за бесстрастной маской лица. Ее черты сковало то же жуткое холодное выражение, что и у Шерлока Холмса, когда тот отправил нас в фойе музея Гревен нынче ночью.

Она напоминала мне театрального актера, который занял положенное место на сцене и ждет, когда откроется занавес и начнется следующий – заключительный – акт драмы.

И неожиданно я поняла не только Ирен, но и, Господи помилуй, Сару Бернар. Обе впитали убежденность и силу неординарных героинь, которых так часто изображали на сцене: библейской Юдифи или византийской императрицы Феодоры. Они не отказывались от трудных ролей и в реальной жизни, не позволяя себе трепетать, кланяться и пресмыкаться. Уж если и воспринимать жизнь как драму, то, по крайней мере, они собирались исполнять в ней ведущую партию, и не важно, насколько сдержанно примет их ханжеское общество. Прежде я даже не задумывалась, что, возможно, сила театра влияет не только на эмоции зрителей, но и на характеры самих актеров, прививая им вкус к необычным судьбам.

Наконец через час Ирен встряхнулась. Она попросила Элизабет заказать завтрак по внутреннему телефону. Давая инструкции работникам кухни далеко внизу, Элизабет встретилась со мной взглядом. Ни у одной из нас аппетита не было и не ожидалось в ближайшее время.

Но Ирен оказалась права. Когда официант доставил накрытые подносы с дымящейся едой и на нашем круглом столе появились овсянка с изюмом, сосиски, рыба, омлет и выпечка вдобавок к кофе, чаю и горячему шоколаду, в нас будто щелкнул переключатель, и в трагически искривленной вселенной восстановилось подобие порядка.

Я с неожиданностью для себя согласилась выпить горький черный кофе, в то время как Элизабет добавила в свой напиток сливки. Сегодня утром нам всем хотелось сломать привычный ритуал.

Мы ели сосредоточенно, в полном молчании. Ни одна из нас не смогла осилить выбранное блюдо целиком.

Наконец Ирен поднялась и, шелестя тафтой, словно стая грачей крыльями, вернула полупустые тарелки на подносы и сдвинула их к письменному столу, а я убрала кружки с напитками.

– Теперь, – сказала она, возвращаясь за пустой стол, – мы должны решить, каким будет наш следующий шаг.

– Следующий шаг?! – возмущенно повторила я. – Ирен, сегодня ночью нас снова попросили убраться с дороги. Ты можешь втайне гордиться, зная, что лишь благодаря тебе Шерлок Холмс оказался на месте преступления, но дело должно оставаться в руках полиции и такого профессионального сыщика, как мистер Холмс. Ты говоришь, что за нами уже следили. Самое мудрое решение – вернуться в Нёйи и оставить распутывание серии убийств жандармам.

– Тайную гордость сильно недооценивают, Нелл, – ответила она с беспощадным блеском в глазах.

– Я согласна с Нелл, – вдруг произнесла Элизабет подавленным в кои-то веки тоном. – Не понимаю, как вы узнали, где искать места преступления сегодня ночью, но вижу, что головоломка чересчур усложнилась. В ребусе слишком много элементов. У одних привкус лондонских ужасов прошлой осени; другие кажутся частью отдельной таинственной системы.

– Головоломка, как вы ее назвали, совсем не сложная, – возразила Ирен. – Как и все логические заключения, мой путь прошлой ночью показался бы вам довольно прямым, если бы вы поняли, по какой дорожке из «хлебных крошек» я следовала. Шерлок Холмс, возможно, способен различить след из настоящих крошек, или кусочков пробки, или капель крови, как в данном случае. Мне же остается довольствоваться собственной головой, а не носом, глазами или увеличительным стеклом.

Ирен поднялась и, прошелестев в другую комнату, вернулась с парижской картой, над которой работала нынче ночью. Она разложила карту на столе, пока та не закрыла всю скатерть, как большая измятая белая салфетка. Я смотрела на линии на карте и не могла отделаться от мысли о неизвестных созвездиях на небе, состоящих из точек и соединяющих их черточек.

– Головоломка не настолько удивительная, как может показаться, – настойчиво повторила Ирен. – Все три убитые женщины в итоге оказались в парижском морге, хотя только одна, последняя, попала на настоящую выставку. Власти слишком беспокоились об известных персонах, посещавших дом свиданий, чтобы позволить публике увидеть первых двух убитых, к тому же их личности уже были известны. Однако полиция решила, что неизвестную жертву из катакомб возле Эйфелевой башни достаточно безопасно выставить в морге… что с ней и сделали, хотя горло у нее было перерезано в точности так же, как и у первых двух женщин. И все же ее накрыли простыней, чтобы замаскировать характер увечий. – Ирен посмотрела на меня. – Нелл, ты читала описания бесчинств Джека-потрошителя?

Я кивнула, проглотив жалкие оправдания своего болезненного любопытства. Я выросла, читая темными деревенскими ночами истории о привидениях. Возможно, из-за них у меня и появилась необъяснимая тяга к ужасному.

– Разве он, – продолжила Ирен, – этот лондонский монстр, не оставлял тела на виду, не пытаясь спрятать их? Разве он не позволял им лежать там, где он их бросил, выпотрошенными, с лежащими вокруг тел внутренностями?

Я еще раз кивнула.

– Разве он при случае не забирал жалкое имущество этих бедных женщин, роясь в их карманах, как рылся в их телах?

Я вновь кивнула, жалея, что за завтраком не ограничилась кофе и даже что вообще попробовала этот напиток, который жег теперь горло и желудок, как невысказанное извинение.

– Значит, можно сказать, что демонстрация тел после убийства является немалой частью потребностей и стремлений убийцы, его шаблоном поведения? – продолжала она.

На этот раз Элизабет тоже кивнула, присоединяясь ко мне.

– Однако есть нечто такое, чего Джек-потрошитель не делал в Лондоне, но практикует в Париже. Угадаешь, что именно? – Подруга требовательно уставилась на меня.

– Он никогда не перемещал трупы, – сказала я медленно, вспоминая бледное голое тело, найденное этой ночью: даже будь оно из воска, а не из настоящей плоти, оно все равно вызывало бы ужас. – Насколько нам известно.