Воспоминания. Война 1914—1918 гг. - Фердинанд Фош

Должны ли условия перемирия полностью откладывать на будущее судьбу этих областей?

На все эти вопросы военное командование, которому придется подписывать перемирие и обсуждать его условия в тот момент, когда противник попросит его, должно получить ответ после предварительного рассмотрения их совместно с правительством. Ясно, что перемирие должно дать нам в руки залоги, гарантирующие получение во время переговоров о мире условий, которые мы хотим продиктовать противнику, и совершенно очевидно, что мы удержим только те преимущества, которые будут зафиксированы в условиях перемирия; в отношении же территориальных уступок окончательными будут только те, на которые противник согласится при заключении перемирия.

Мне кажется, что для этого я должен находиться в постоянных и тесных сношениях с ответственным лицом из министерства иностранных дел, которому будет поручено держать меня в курсе ваших намерений и намерений союзных правительств. Я смог бы таким образом определить условия перемирия, обеспечивающие наряду с военными гарантиями и необходимые дипломатические гарантии, согласовать эти условия с создавшейся военной обстановкой и, следовательно, всегда быть в состоянии без малейшей задержки действовать в этом смысле в интересах, за которые я несу ответственность не только перед французским правительством, но и перед правительствами, доверившими мне командование своими армиями.

Если вы разделяете мою точку зрения, то я прошу вас не отказать сообщить мне фамилию представителя министерства иностранных дел, с которым мне придется отныне сотрудничать».

В этом письме я, как мы видели, указывал территории, которые мы должны сохранить как залог репараций, подлежащих уплате союзникам, на будущий статус этих территорий, – словом, на ряд вопросов политического порядка, которые необходимо было рассмотреть немедленно и относительно которых правительство должно было прийти к определенному мнению, чтобы информировать о нем командующего армиями, которому будет поручено сообщить его противнику.

Углубленная предварительная разработка политических условий перемирия была, очевидно, необходима, если мы не хотели оказаться застигнутыми врасплох событиями и понимали, что перемирие, связанное с остановкой огромных армий, должно содержать в зародыше славные условия окончательного мира и что впоследствии нельзя будет внести коренных изменений в обстановку, создавшуюся в результате прекращения операций.

Однако председатель совета министров, желая сохранить за правительством полную свободу действий, отклонил в своем письме от 23 октября мое предложение о назначении в мое распоряжение представителя министерства иностранных дел.

Условия перемирия должны были быть в конце концов установлены союзными правительствами. Поэтому разработка их, естественно, производилась самыми активными из них.

Правительства только что были официально информированы о положении дела президентом Вилсоном. Прекратив свою переписку с Берлином, последний отсылал германское правительство к трибуналу союзников, предоставляя им свободу заключать или не заключать перемирие, а также продиктовать противнику условия, которые полностью обеспечили бы интересы соответствующих народов и дали бы объединившимся правительствам неограниченную власть в деле обеспечения и вынуждения исполнения условий мира, на которые согласится германское правительство…

У союзных правительств не было никакой причины отвергать, как основу мира, принцип 14 пунктов при условии уточнения или изменения некоторых из них, если союзники сочтут это желательным; у них не было также оснований противиться прекращению военных действий, если условия, которыми они намеревались его обставить, будут приняты противником.

Поэтому они предложили мне составить подробный проект с военной точки зрения. Клемансо, говоривший от имени союзных правительств, принял меня в Париже 24 октября вместе с ген. Петэном. Мы договорились устно об условиях, которых надо было потребовать, чтобы обеспечить союзным армиям полную безопасность и получить достаточный залог. Блокада должна была быть удержана, а продолжительность перемирия – довольно ограниченной. Продвижение, осуществленное с 8 октября, позволяло усилить и уточнить некоторые пункты записки, составленной в тот день.

Во всяком случае я, чтобы посоветоваться с союзными главнокомандующими, собрал на следующий день после полудня в моем штабе в Санлисе главнокомандующих американской, британской и французской армиями, а также начальника штаба французского военного флота вице-адмирала де Бона[81], и предложил им по очереди изложить свои условия перемирия.

Фельдмаршал Хейг, говоривший первым, заявил, что, по его мнению, германская армия в целом еще недостаточно разбита, и может оказать еще серьезное сопротивление, что она может отойти на свою границу и оборонять ее против равных или даже превосходных сил. С другой стороны, британская армия имела некомплект в 50 000 человек пехоты, французская армия была истощена, а американская еще не вполне организована. Поэтому он считал, что условия, которые следует продиктовать Германии, должны быть умеренными и предусматривать только:

1) эвакуацию Бельгии и занятых французских территорий;

2) эвакуацию Эльзас-Лотарингии и передачу Меца и Страсбурга союзникам;

3) возвращение железнодорожного подвижного состава, угнанного из Франции и Бельгии, репатриацию жителей.

Не входя в обсуждение этих условий, причины, из которых они вытекали, казались неосновательными. Германская армия, потерявшая за несколько месяцев огромное пространство, массу пленных и имущества, была разбитой армией, которая не могла не быть сильно деморализованной и глубоко потрясенной. Что же касается союзных армий, то надо было признать, что победоносные армии никогда не бывают «свежими». Мы находились в периоде, который можно было сравнить с вечером после сражения, когда победитель потерял столько же людей, сколько побежденный, что не мешает последнему быть совершенно дезорганизованным. Со стороны немцев нельзя было ожидать серьезного сопротивления.

Спрошенный в свою очередь ген. Петэн заявил, что надо лишить немцев возможности возобновить войну, для чего он требует:

1) занятия союзниками левого берега Рейна между голландской и швейцарской границами в пятнадцатидневный срок с тет-де-понами на правом берегу;

2) уступки немцами 5000 паровозов и 100 000 вагонов в совершенно исправном состоянии.

Что же касается ген. Першинга, то он, считая, что военная обстановка более благоприятствует союзникам и оправдывает суровые условия перемирия, предлагал потребовать:

1) немедленной эвакуации всех территорий, занятых противником;

2) занятия Эльзас-Лотарингии союзниками;

3) отхода немцев на правый берег Рейна и занятия союзниками тет-де-понов на этом берегу;

4) перевозки морем американской армии и ее имущества без всяких ограничений;

5) немедленной репатриации всех жителей территорий, занятых немцами;

6) передачи всех подводных лодок и их баз союзникам или нейтральному государству;

7) возвращения всего железнодорожного подвижного состава, угнанного из Бельгии и Франции.

В конце заседания, на котором главнокомандующим было предложено высказать свои взгляды на перемирие, были составлены военные условия для представления их союзным правительствам. По существу, эти условия сводились к следующему:

1. Немедленная эвакуация областей, захваченных вопреки всякому праву: Бельгии, Франции, Эльзас-Лотарингии, Люксембурга, и немедленная репатриация их жителей.

2. Уступка противником 5000 орудий, 30 000 пулеметов и 3000 минометов.

3. Эвакуация германской армией областей на левом берегу Рейна, занятие союзниками тет-де-понов радиусом в 30 км на правом берегу Рейна в Майнце, Кобленце, Кельне, Страсбурге и установление на том же берегу нейтральной зоны шириной в 40 км к востоку от реки.

4. Запрещение противнику производить разрушения и повреждения на эвакуированных территориях.

5. Выдача 5000 паровозов и 150 000 вагонов в полной исправности.

6. Выдача 150 подводных лодок, увод надводного флота