Распутин - Эдвард Радзинский

Из донесений агентов наружного наблюдения: «21.1. Распутин с Гаер поехал к Книрше, а оттуда один к артистке Орловой (содержанке Мануйлова), где были Мануйлов и Б.В.Штюрмера. После веселой попойки у Книрши мужик поехал на свидание с новым премьером. На сей раз место для свидания было выбрано не зловещее, а романтическое – любовное гнездышко, квартира Лерма-Орловой, злосчастной любовницы Манасевича.

Из протокола допроса Манасевича Чрезвычайной комиссией:

« – Вы присутствовали при встрече?

– Нет, я был в другой комнате.

– А лицо, которому квартира принадлежала?

– Нет, ее не было... Они (Распутин и Штюрмер. – Э. Р.), когда прощались, расцеловались. Я как раз был в столовой...»

Этот поцелуй как бы закрепил итог разговора. А Манасевич, продолжая играть излюбленную двойную роль... отправился к Хвостову – сообщить подробности о секретной встрече. Он любил сталкивать людей...

Из показаний Хвостова: «Пришел Манасевич... сообщил, что свидание привело к хорошему результату, и Распутин готов оказывать ему (Штюрмеру. – Э. Р.) поддержку перед царем... Штюрмер обещал со своей стороны советоваться с Распутиным по делам, имеющим важное значение для трона, и просил верить, что Распутин будет иметь в его лице друга. После чего они расцеловались».

И мужик сказал (имел право!): «Россия у меня в кулаке»...

СПЕКТАКЛИ МИНИСТРА

Хвостов начал мстить. Первый удар он нанес по Питириму – сделал явным то, что митрополит так старательно скрывал: его близкое знакомство с Распутиным. Для этого было задумано целое театральное действо: Хвостов вызвал Комиссарова и поручил ему привезти Распутина к Питириму. «Исполняя поручение, – показал впоследствии Комиссаров, – я обнаружил, что Распутина нет дома и он находится в Царском. Приблизительно через час он прибыл в сопровождении своей семьи, секретаря Питирима Осипенко и Акилины Лаптинской... Я тихо сообщил Распутину, что нас ждут в Лавре митрополит и Хвостов... После чего мы сразу ушли с Распутиным». Почуявшие неладное, «Осипенко и Акилина стали шуметь, что я увожу Распутина и... некоторое время бежали за нашим извозчиком, крича Распутину: „Куда ты едешь, он тебя завезет куда-нибудь!“

Между тем сам Хвостов уже приехал в Лавру и сидел в покоях Питирима. Он мирно беседовал с митрополитом, когда тому тихо доложили о прибытии Распутина.

Из показаний Комисарова: «Питирим, конспирируя свое близкое знакомство с Распутиным... сказал Хвостову, что прибыл какой-то грузин, с которым он должен поговорить... И вышел к нам... С Распутиным Питирим поцеловался... После чего Распутин представил меня... назвав „хвостовским генералом“.

Можно представить ужас иерарха! Тут же последовал мрачный вопрос Питирима: «Почему вы не в форме?» Комиссаров ответил, что носит ее только на службе. «Пришлось Питириму пригласить нас в ту комнату, где сидел Хвостов».

Весь Петроград говорил об этом розыгрыше. Престиж митрополита был уничтожен. Вырубова и императрица пылали гневом. Что касается Распутина, то он... был доволен. Ему не нравилось, что митрополит стесняется знакомства с ним – это унижало мужика. С другой стороны, он понимал – теперь с Хвостовым, которого он терпеть не мог, будет покончено. «Мама» не простит «Толстопузому» его розыгрыша!

Отомстив Питириму, Хвостов решил ударить по самому мужику. Обезумевший министр задумал изгнать его из дворца. Он поверил, что сможет сделать то, чего не смог сам Столыпин! И придумал еще одно театральное представление: предстояло «вовлечь Распутина в массовую драку, довести его до крупного скандала с полицейским протоколом и оглаской, чтобы в Царском... пришлось согласиться на его удаление». Тогда Хвостов, пусть даже изгнанный за это из министров, мог триумфально вернуться в Думу – как человек, сваливший Распутина.

В своем новом спектакле Хвостов решил задействовать... Манасевича – так он ему доверял! Из средств департамента полиции «Рокамболю» были даны деньги на то, чтобы «устроить веселую вечеринку в доме его друга, репортера Михаила Снарского». По окончании вечеринки Снарский должен был задержать Распутина, а когда все гости разойдутся – выпустить его на улицу одного. И тогда агенты должны были схватить Распутина, увезти его и зверски избить – чтобы помнил свое место! А потом объявить все это результатом пьяной драки, устроенной... самим Распутиным.

Загримированный Хвостов сам приехал наблюдать за избиением ненавистного мужика. У дома репортера уже сидели в авто переодетые агенты. Но окна квартиры Снарского были почему-то странно темны... В то время, когда замерзший Хвостов в нетерпении разгуливал на морозе, поджидая мужика, Распутин, Манасевич и Снарский весело кутили в отдельном кабинете в «Палас-театре» – пропивали деньги, полученные... на избиение Распутина!

Хвостову оставалось только смолчать. Он был унижен, осмеян – и этого простить не мог... Именно тогда, судя по показаниям Комиссарова, Хвостов впервые сказал ему: «Распутина надо убить».

«ЧАСТНОЕ АССИГНОВАНИЕ» НА УБИЙСТВО

Начав готовить убийство мужика, Хвостов, естественно, переговорил со своим заместителем.

Из показаний Белецкого: «Он указал, что нас обоих тяготят свидания с Распутиным и постоянная боязнь обнаружить нашу близость к нему... вследствие бестактности поведения Распутина... И наконец, избавление от Распутина очистит атмосферу около трона, умиротворит общество и Думу...»

Убить Распутина, как полагал Хвостов, «будет нетрудно». А оправдаться, почему не уследили, – и того легче: «сославшись на тайно от агентов совершаемые отъезды Распутина». И Белецкий сказал, что согласен. Убийство решено было поручить «нашему полковнику» – Комиссарову.

Естественно, Белецкий солгал Хвостову. Как он объяснял потом в Чрезвычайной комиссии, он «не верил в удачу, уже убедившись как хитер и интуитивен Распутин, и как мало умеет Хвостов в организации дел тайной полиции». К тому же, «взвесив мистический характер Государя... помня о многих юродивых, бывших до Распутина, я спросил себя: „Что будет после его устранения?“ И ответил: „Появление нового странного человека во дворце в духе Мити Козельского“. А с Распутиным Белецкий уже сработался...

Но главное, о чем он не сказал на следствии – о своем решении предать Хвостова: дать ему организовать убийство, а затем... предотвратить его, выдав своего шефа «царям». Белецкий верил, что тогда в Царском Селе наконец поймут: лучшего министра внутренних дел, чем он, не найти...

Белецкий посвятил в интригу Комиссарова, и, когда Хвостов вызвал полковника и изложил задание, тот, изобразив для правдоподобия некоторое сомнение, согласился. И тут случилось поразительное – увидев, что Комиссаров колеблется, Хвостов тотчас предложил ему деньги, причем громадные. «Он мне 100 000 сулил, показывал 2 пачки по 50 000», – вспоминал Комиссаров. – Потом он цену увеличил, довел ее до 200 000». Полковник был поражен, потому что знал – из бюджета министерства Хвостов таких денег взять не мог.

В своих показаниях Белецкий отмечает, что Хвостов говорил ему, будто «имеет для этого дела значительное частное ассигнование, и в деньгах можно не стесняться». И он понял: за инициативой Хвостова убить Распутина стоят очень могущественные силы...