Последний час рыцарей - Нанами Шионо

Советом было решено оставить главные силы на якоре при Лепанто — в нескольких днях плавания от Корфу. Враг явно был на подступах…

На Корфу Барбариго забрал письма от Флоры, которых скопилось здесь немало, ибо пересылать их в Мессину не было возможности. Он перечитывал их снова и снова, как только находилась свободная минута. У человека, находившегося далеко на войне, мир и спокойствие, передаваемые в прозаичных описаниях повседневной жизни матери и сына, вызывали чувство ностальгии.

Он ответил ей. Но теперь его письма не были подробными, как прежде. С тех пор как дон Хуан прибыл в Мессину, у Агостино не хватало ни энергии, ни времени писать ей. Сейчас, после месячного перерыва в переписке, ему сложно было восстановить прежнюю регулярность. Более того, зная, что враг уже стоит у Лепанто, что война вот-вот начнется, Барбариго не мог, как раньше, просто перечислять свои каждодневные занятия так, будто эта рутина будет продолжаться вечно.

Словом, он не знал, о чем следовало бы писать. В итоге в посланиях Агостино делился разными мыслями, которые беспрестанно роились в его голове.

Перечитав готовое письмо, Барбариго грустно усмехнулся: оно было написано теплым (в сравнении с его обычным стилем) тоном. Но в то же время послание получилось слишком банальным.

Он наказал им хорошенько согреваться, но больше говорить было не о чем. И все письмо состояло из общих фраз. Затем, вспомнив, что не сможет написать, пока снова не вернется на Корфу, Барбариго дополнил: «Не волнуйтесь, если я пропаду на какое-то время». Письмо завершалось наставлением: «Обязательно берегите себя».

Агостино вспомнил, что в тексте повторил это предложение как минимум три раза. Он громко рассмеялся, и слуга даже приоткрыл дверь, дабы убедиться, все ли в порядке.

Письмо скорее всего отправилось на той же лодке, которая доставила флотилии на Корфу послание от венецианского сената со следующим напутствием: «Народ Венецианской республики сердцем с вами. Сражайтесь с врагом, покуда хватит ваших сил!»

Во время очередного военного совета на Корфу испанцы предложили новый план. По их мнению, огромные масштабы мусульманской армии делали маловероятной победу турок на море. Поэтому, как они утверждали, сейчас было самое время оккупировать греческий город Негропонте.

Веньеро снова запротестовал. Когда враг стоял совсем рядом, не было никакого смысла уходить от него в Негропонте. Напряжение между испанцами и венецианцами все больше нарастало.

Но им все же удалось принять единодушное решение — покинуть остров и отправиться в Игуменицу, гавань на побережье прямо напротив Корфу. Было начало октября.

Еще одна неприятность случилась по дороге из Игуменицы на юг (мимо Паксоса) к острову Сан-Маура.

Вражда среди командования неизбежно распространяется на низшие чины. Как правило, настроения верхушки отражаются на степени недовольства солдат. Но то, что адмиралы обычно выражают в словах, рядовые солдаты превращают в работу кулаков. Перепалки между испанскими и венецианскими бойцами начались еще в Мессине, во время сборов союзного флота. Напряжение еще больше усилилось после того, как дон Хуан предложил перекинуть часть испанских войск на венецианские корабли.

Испания выступала в качестве одной из главных сил Средиземноморья, со временем ее влияние на этих территориях только укреплялось. С другой стороны, лучшие времена Венеции остались в прошлом. И то, что Венеция выделила для флота свои последние корабли, служило очевидным доказательством ее истощения. А положение Испании было совершенно иным.

Как правило, люди, приобретая силу и власть, начинают смотреть свысока на тех, чье величие иссякло. И при условии незаменимости сильнейшего (как в данном случае) его поведение часто становится невыносимым. Ярким тому подтверждением послужил инцидент, произошедший на одном из венецианских кораблей.

В море на корабле самыми важными людьми являются те, что ведут судно и обеспечивают его движение. Паруса на боевых галерах были треугольные, и каждый раз, когда ветер менялся, матросы либо опускали нок-реи, либо меняли курс по направлению ветра, либо поднимали паруса другого типа (после чего требовалось поднимать на мачты длинные и тяжеловесные нок-реи). При этом проход между гребцами, сидевшими вдоль планширов, служил площадкой для умелого и оперативного проведения этих действий.

Для матросов подобные работы были привычным делом, поскольку на военные корабли назначались самые опытные люди. Ширина центрального прохода составляла не более метра, поэтому любой, кто от нечего делать слонялся здесь, всем мешал. Даже представитель королевских кровей в таких ситуациях мог напроситься на поток брани в свой адрес от матросов, выполнявших свою работу.

Однако испанские командующие, далекие от морской жизни, не знали здешних укладов. До сражения солдаты тоже страдали от безделья, их работа начиналась лишь при схватке с неприятелем. И если офицеры высшего командования посвящали себя совершенствованию боевой стратегии, то младшим офицерам и рядовым бойцам явно было нечем заняться. Редко кому удавалось не ввязаться в бучу во время плавания.

Венецианцы знали, на что потратить свободное время. Даже если человек находился на борту в качестве солдата, при возможности он помогал матросам. Правда, мало кто из них оказывался достаточно профессиональным, чтобы суметь сменить пост и выполнять основную работу моряка.

Но Испания и Франция не являлись военно-морскими державами. Их рыцари очень гордились тем, что принадлежали к классу носящих оружие, они-то никогда не опускались до того, чтобы помогать матросам. И даже если и попытались бы, то скорее всего только помешали бы.

Итак, испанские солдаты на венецианских кораблях слонялись по палубе без дела, загромождая центральный проход и вызывая новые перебранки.

Даже само столпотворение на палубах бесило венецианцев, но им приходилось терпеть это с тех пор, как флот покинул Мессину. Заносчивость испанцев только подливала масла в огонь. Так, однажды венецианский матрос резко отчитал испанского капитана, который бесцельно прогуливался по центральному проходу, мешая работавшим вокруг матросам.

Капитан не оставил оскорбление без ответа. Он позвал трех своих приятелей, и они вместе напали на матроса. Когда расправа закончилась, мертвый моряк лежал на палубе.

Убийство всполошило матросов и гребцов. Венецианские солдаты выбежали на подмогу, началась схватка врукопашную.

Узнав обо всем, Веньеро лично прибыл на злополучный корабль.

Капитан судна изложил ему случившийся инцидент. Тогда Веньеро приказал привести четырех провинившихся и тут же приговорил их к смерти. Подобный самосуд он объяснял тем, что любой человек, пусть даже иноземец, находившийся на венецианском корабле, подсуден главнокомандующему венецианского флота. В военное время смертная казнь за нарушение дисциплины являлась, по его мнению, разумной и законной мерой наказания. Ожидавшие с нетерпением гребцы исполнили приговор Веньеро. Четырех испанских солдат повесили в ряд на нок-рее.