История Франции. С древнейших времен до Версальского договора - Уильям Стирнс Дэвис

Союзники посадили на французский трон Людовика XVIII, старшего из братьев Людовика XVI – не потому, что им очень нравился лично этот принц, а потому, что твердо решили покончить с Бонапартом и его семьей и были всей душой против республики. В таком случае оставалась лишь одна возможность – вернуть прежнюю династию. Завоеватели оставили Франции территорию немного больше, чем она имела в 1790 г., перед началом великих войн, и не стали брать с нее никаких контрибуций. Кроме того, они заставили Людовика XVIII дать его подданным нечто вроде конституции и гарантировать сохранение тех великих социальных и личных свобод, которые были завоеваны в 1789 г. Сделать это им подсказал здравый смысл: они боялись довести французский народ до отчаяния. После этого внимание всего мира переключилось с Парижа на Венский конгресс. В австрийской столице, под умелым председательством Меттерниха, дипломаты, собравшиеся на этот знаменитый мирный конгресс, сначала спорили и угрожали один другому, но вскоре пришли к соглашению по поводу границ и других вопросов. В то время люди горячо надеялись, что эти договоренности переживут много поколений, и, действительно, решения Венского конгресса влияли на жизнь Европы до 1914 г.

В это время Франция – наказанная, раздавленная экономически, захваченная иностранцами, обрезанная, лишенная своей лучшей молодежи – была отброшена в свое прошлое и несчастна. О личности нового короля, о Реставрации и политических учреждениях этого периода будет сказано позже. Сейчас достаточно сказать, что новое правительство вскоре стало очень непопулярным у влиятельных слоев общества. После заключения мира все пленные офицеры и ветераны, разумеется, вернулись на родину из России или Германии. Они были возмущены, увидев в Париже нового нежеланного короля и белый флаг Бурбонов вместо своего любимого трехцветного флага – знамени побед при Лоди и Маренго. Вместо публичных выражений благодарности и торжественной встречи им достались косые взгляды и недоверие новых хозяев Тюильри; а в материальном отношении самое большее, что они получали, – отставка с половинным окладом. Короче говоря, вскоре среди профессиональных военных возникло сильное недовольство положением в стране, а народным массам так не понравились многие действия новой династии, что недавняя ненависть французов к Корсиканцу значительно ослабла[210]. Умелые агенты быстро сообщили об этом Наполеону на Эльбу[211].

И вот 1 марта 1815 г., император высадился на французский берег в Каннах, ведя с собой полторы тысячи солдат, которых ему разрешили взять с собой в изгнание. А 20 марта он вошел в Париж, и король Людовик XVIII поспешно бежал в Гент.

«Я дойду до Парижа без единого выстрела», – сказал Наполеон, когда его маленький корабль приближался к берегу Франции. Возле Гренобля его попытался остановить батальон французской армии, которая теперь была королевской. Корсиканец вышел вперед, под дула нацеленных на него мушкетов, и солдаты услышали его знакомый голос: «Солдаты! Если кто-то из вас желает убить своего императора, он может это сделать. Я здесь». – «Да здравствует император!» – раздалось в ответ, и весь батальон перешел на сторону вернувшегося вождя. Маршал Ней, который в 1814 г. пошел против Наполеона и был тогда очень озлоблен на него, вышел из Безансона с 6 тысячами солдат, чтобы «вернуть его в железную клетку». Его солдаты начали дезертировать, и верность Нея Бурбонам иссякла. Он собрал вокруг себя своих офицеров и снова провозгласил Наполеона императором.

Вернувшийся изгнанник вступил во дворец Тюильри при радостных криках армии и ликовании всех офицеров на половинном окладе. На мгновение могло показаться, что от московского и лейпцигского разгромов не осталось и следа.

Однако Наполеон не обманывал себя: он осознавал, что армия в восторге от его возвращения, но остальной народ более или менее равнодушен к его планам, хотя совершенно не рад Людовику XVIII. «Мой дорогой, – сказал император своему близкому другу, – народ позволил мне прийти так же, как позволил Бурбонам уйти». Вероятно, при равных условиях большинство французов предпочли бы Наполеона вернувшимся роялистам, но условия не были равны. Французы страстно хотели мира, и император объявил (возможно, искренне), что будет стараться сохранить мир и не станет пытаться восстановить разбухшую благодаря войнам Францию 1812 г. Но как только известие о его высадке на французском берегу достигло Вены, дипломаты стран-союзников прекратили свои серьезные ссоры, объединились и совместным постановлением объявили вернувшегося изгнанника вне закона. Россия, Австрия, Пруссия и Англия вместе провозгласили, что Бонапарт разорвал соглашение, по которому ему предоставили остров Эльбу, чем «поставил себя вне гражданских и общественных отношений» и должен быть наказан как «нарушитель спокойствия в мире».

Так император снова оказался один против всех: все остальные крупные государства Европы вооружились против него, и у него не было ни одного союзника. Его могла спасти только единодушная и горячая поддержка всего французского народа. Наполеон попытался привлечь на свою сторону общественное мнение, внеся в прежнюю конституцию империи ряд либеральных изменений, которые стали известны как Дополнительный акт к ней. Однако, если проанализировать эти изменения, станет видно, что они нисколько не уменьшили возможность императора самовластно распоряжаться всем государством. Умные французы рассердились на то, что их заставляют по-прежнему жить под абсолютной властью монарха. И все французы, кроме тех, кто служил в армии, были в ужасе от мысли, что безнадежная война начнется опять. Поэтому неудивительно, что почти все знаменитые Сто дней Наполеона прошли в поспешных приготовлениях и сильной тревоге.

Когда попытки добиться мира от крупных государств полностью провалились, Корсиканец поставил на кон все, что имел, и снова сделал ставку на войну. Правда, теперь у него была прекрасная армия – 180 тысяч преданных ему ветеранов. Это были те, кто в 1814 г. был заперт в немецких крепостях или вынужден сдаться против своей воли. У его врагов было неизмеримо больше войск, но Наполеон имел возможность разбить их армии по одной, до того как они успеют соединиться. Для этого он в июне 1815 г. ввел свои основные силы в Бельгию, чтобы разбить пруссаков, которыми командовал Блюхер, и англичан, которых возглавлял Веллингтон, до того как австрийцы и русские приведут туда свои многотысячные армии.

Наполеон, «властитель легионов», не утратил своей прежней воинской хитрости. Он напал на прусскую армию Блюхера возле Линьи и разгромил ее в сражении, продолжавшемся 15 и 16 июня. Но тут императора постигло первое несчастье: он позволил убедить себя в том, что Блюхер пострадал от его удара гораздо сильнее, чем было на самом деле, и что теперь победители могут спокойно заняться другим противником. На самом же деле побежденные пруссаки вскоре нашли в себе силы прекратить отступление, а французский генерал Груши, которому было приказано преследовать их, потерял их из виду. И вот 18 июня Наполеон возле Ватерлоо нанес удар по герцогу Веллингтону с его смешанной армией, которая состояла из английских, голландских и северонемецких войск. У французов было примерно 70 тысяч человек, у Веллингтона немного меньше. Но Наполеон не знал, что Блюхер приближается к месту боя с 30 тысячами солдат, чтобы поддержать Веллингтона. Битва, которая произошла потом, едва не закончилась победой французов благодаря великолепным атакам императорской кавалерии. Но их император, который, в сущности, никогда не сражался против англичан, был изумлен упорством, с которым вражеские каре сопротивлялись этим атакам. Веллингтон, сражаясь против численно превосходящего противника и зная, какое низкое качество у не британской части его армии, мрачно молился, чтобы пришли «ночь или Блюхер». И когда сражение фактически зашло в тупик, Блюхер наконец появился. Последняя героическая атака старой гвардии французского императора началась успешно, но была отбита с большими потерями для французов. Затем весь строй англичан двинулся вперед, и большинство французских солдат, поняв, что их положение безнадежно, обратились в бегство.