Ночной ангел. Книга 3. По ту сторону тени - Брент Уикс

Рондаа сменил другой танец, который назывался бераа, и у Дориана рассеялись последние сомнения относительно намерений вождя. Бераа была быстрее и отличалась еще большей чувственностью. Время от времени девушка хлопала руками, поднятыми высоко над головой, открывая грудь, ее бедра сначала двигались из стороны в сторону, а потом вперед и назад, и от этих движений любой нормальный мужчина мог потерять голову.

Дориан понимал, что попал в ловушку. Он не знал, радоваться или печалиться из-за того, что здесь нет Дженин. Она уединилась по причине ежемесячного недомогания. Возможно, ее присутствие изменило бы ход событий. Гракаат Крун не заставил бы дочь танцевать бераа для короля-бога, если бы не собирался принести ее в дар. На севере брак, скрепляющий договор, имеет гораздо меньшее значение, чем в южных королевствах, однако улыбка, играющая на губах главы клана, говорила Дориану о многом.

Дориан считал, что если возьмет себе многочисленных жен, то пресечет слухи, которые возникли еще с тех пор, когда он вошел во дворец в обличье евнуха. Однако если кто-нибудь узнает, что он не наслаждается ласками наложниц из гарема, шуточки про его неполноценность снова начнут передавать из уст в уста. Воин-горец вроде Гракаата Круна обычно достигал высокого положения благодаря своим неоспоримым достоинствам, подразумевающим силу и мужественность. Для горцев эти понятия неразделимы. А какие мужские достоинства у евнуха? И как может воинственный вождь горцев подчиниться тому, кто не является мужчиной?

Дориан подал едва заметный знак, и все стали потихоньку уходить из тронного зала. Остались только телохранители и несколько вюрдмайстеров. Гракаат Крун выглядел встревоженным, но его дочь не сбилась с ритма, и Дориан сосредоточил все внимание на девушке, продолжая держать главу клана в неведении относительно своих намерений. Король-бог ничем не выдал охватившего его волнения.

«Господи, дай мне силы на то, что придется совершить!» — молил внутренний голос.

Тут Дориан вспомнил, что отверг Господа Единого, и тот не поможет разжечь тлеющие искры желания, которые у него еще остались. Поймет ли его Дженин?

Возможно. Если не увидит того, что сейчас произойдет. Черт бы побрал этого горца! Помощники Дориана принесли известие, что Мобуру переманивает на свою сторону варварские племена Фриза и называет себя верховным королем. Якобы так сказано в пророчестве. Самое неприятное, что он действительно родился в нужный день или на три дня раньше — все зависит от календаря, который берется за основу для отсчета. Даже если Мобуру не доживет до весны, что маловероятно, Дориану нужен вождь горцев, который приведет к нему соплеменников, чтобы дать отпор Нефу Даде и его вюрдмайстерам.

Если Дориан проявит нерешительность, об этом немедленно узнает вся страна. Люди станут говорить, что новый король-бог либо импотент, либо евнух и вообще не имеет права на престол. Гракаат Крун уничтожит его руками девочки-подростка.

«Если я называюсь божественным повелителем, то должен править, как подобает божественному повелителю».

Девушка завершала танец, и ее затуманенный взор излучал призыв, что крайне удивило Дориана. Неужели она убедила себя, что готова полюбить мужчину, которого видит в первый раз? Или ею движет страх, спрятавшийся за маской сладострастия и добавляющий танцу огня?

Дориан в знак восхищения постучал костяшками пальцев по трону, что в Халидоре приравнивалось к аплодисментам, и с улыбкой встал.

— Клянусь Хали, Гракаат, твои девочки изумительны! Просто прелесть! А младшая тоже танцует?

Гракаат не мог скрыть смущения.

— Я… Да, ваше святейшество, но я собирался…

— Я их забираю. Никогда мне не делали более роскошного подарка. Как тебя звать, дитя? — обратился он к юной флейтистке.

Ужас, отразившийся на лице девушки, подтвердил подозрения Дориана. Гракаат отвел роль наживки танцовщице и никак не ожидал, что евнуху захочется забрать обеих. Младшая девушка тряслась от страха, а лицо старшей сестры приобрело растерянное выражение. Глядя на них, Дориану хотелось крикнуть: «Я этого не желал! Отец использовал вас в качестве пешек в своей игре против божества, но забыл, что у божества выиграть нельзя!» Однако вслух он ничего не сказал.

— Меня зовут Иза, — ответила девушка.

Она едва успела созреть, и в ее движениях еще чувствовалась детская неуклюжесть. У Дориана противно засосало под ложечкой.

«Хали, дай мне силы!»

Он вспомнил заклинание, которое избавит девушку от страха и поможет осуществить задуманное. В юности Дориан часто пользовался им, удовлетворяя свою похоть.

— У племени граавар принято публично скреплять брак, — обратился он к главе клана.

В глазах Гракаата промелькнул страх, и Дориан понял, что младшая дочь — его любимица.

— Это устаревший обычай, и мы уже много лет его не практикуем…

— Замечательный обычай! — возразил Дориан. — Особенно если возникают сомнения по поводу мужских способностей жениха.

«Хали, дай мне силы!»

— Я… Ваше святейшество…

Гракаат позеленел от страха, а его воины отвели глаза.

Иза еще не поняла, о чем идет речь, и, прежде чем до нее дойдет, через что предстоит пройти, Дориан наложил на девушку узор вира. Иза сразу же успокоилась. Дориан видел, как расширились ее зрачки, и она больше не видела перед собой ничего, кроме лица Дориана. А он продолжал колдовать, ласково подготавливая ее тело, которому предстоит на время обмануть рассудок. Сейчас, что бы он ни делал, это доставит Изе наслаждение. Потом, когда она осознает весь ужас случившегося, ее убедят, что Дориан является божеством и нет ничего постыдного в том, чтобы служить богу, как он того пожелает. Наоборот, каждая девушка должна радоваться, что заслужила высочайшее внимание.

— Я не знаю всех тонкостей своеобразных горских обычаев, но думаю, что нескольких подушек на полу вполне достаточно. Разумеется, если ты не возражаешь.

Дориан поднялся и сбросил с плеч горностаевую мантию. По всему телу заиграл вир, и черные языки пламени сожрали оставшуюся одежду. Причудливый рисунок извивался по коже, и шипы выступали наружу, а вокруг головы образовалась черная корона. Дориан устремил горящий взор на вождя горцев, и гигант затрясся от страха. Он хотел отвернуться, но что-то мешало сдвинуться с места. Граакат даже не мог закрыть глаза или хотя бы моргнуть ими.

Вир выхватил подушки, на которых сидели придворные, и швырнул их к ногам короля-бога.

Дориан позволил виру угаснуть и с улыбкой повернулся к девушке.

— Иди ко мне, милая.

«Хали, дай мне силы!» — молил он и вдруг почувствовал, что обрел желаемое.

И да простит его Господь, но внезапно нахлынувшая сила ни на мгновение не подвела.

Когда все закончилось, Дориан поднялся, и его тело блестело от пота. Иза непристойно раскинулась на подушках, тяжело дыша и не видя ничего вокруг. Граакат Крун смотрел на Уонхоупа с благоговейным ужасом, как и заслуживает король-бог.