Тайны Истон-Холла - Д. Дж. Тейлор

24 ноября 1866 г.

Итак, мне предстоит стать викарием Холкема! Письмо от кузена Ричарда, где говорится об условиях моей новой службы. Просто места себе не нахожу. Жилье там наверняка приличное и плюс к тому восемьсот фунтов в год.

27 ноября 1866 г.

В Эли.

* * *

У себя в кабинете, опираясь об обитый железом край массивного стола, в ярде от застывшего в нескладной позе чучела медведя стоит и смотрит в большое окно мистер Дикси.

Проходящая внизу гравийная дорога, ее ответвления, огибающие заросший сорняками газон и фонтан, где капает вода, совершенно пусты. Неделя прошла, как сюда в последний раз ступала нога приезжего, да и то это был всего лишь почтальон: его, кажется, так и зовут — Постман, Сэм Постман. Он минуты две безуспешно колотил в дверь и в конце концов неохотно удалился, оставив письмо на крыльце. Странно, думает мистер Дикси, что слуги его не подобрали, но потом вспоминает: слуг больше нет, разъехались кто куда, он ведь сам смотрел, как они уезжают. Есть подозрение — шаги, стук двери, — что Рэнделл все еще здесь, но и в этом мистер Дикси не уверен.

В конце концов он сам взял письмо. Сейчас оно лежит на столе среди застекленных шкафов, ящиков с образцами из коллекции хозяина и неподалеку от медведя с глазами-пуговицами. В камине все еще горят угли, на стуле разбросаны другие бумаги — мистер Дикси жжет свою корреспонденцию. Стопы официальных документов, пачки писчей бумаги, иные из них перевязаны бечевкой и запечатаны, что напоминает о временах, когда еще не было конвертов, — все летит в огонь. Глядя на груды пепла, поднимающиеся по обе стороны от весело поблескивающих угольков, мистер Дикси задается вопросом: где именно в человеческом сердце зарождается стремление восстановить то, что исчезло? Единственный сохранившийся след дронта — если не считать полудюжины листов с малопонятными рисунками — часть кожаного «оперения» этой птицы без крыльев, находящаяся в Оксфордском музее. Единственное, что осталось от моа, еще одной бескрылой птицы, — несколько костей, обнаруженных в пещерах Новой Зеландии. Быть может, размышляет мистер Дикси, какой-нибудь анатом попробует реконструировать его жизнь так, как натуралисты пытаются восстановить didius ineptus (дронта) по описаниям голландцев, два века назад совершивших путешествие на Маврикий. Сама эта мысль странно согревает, но возникающий в воображении вид незнакомых людей, деловито занимающихся своим ремеслом здесь, в самом сердце его, мистера Дикси, мира, — непереносим.

Повинуясь какому-то безотчетному побуждению, он открывает ближайший ящик с образцами, извлекает оттуда два яйца болотных ястребов и подбрасывает их на ладони. Такие легкие, думает он, ну совсем ничего не весят, плавать могут. Мистер Дикси с сожалением давит их пальцами, вдыхая слабый аромат, в котором смешались запахи земли, яичного белка и гнили. Не только от писем предстоит избавиться, думает он.

Что же касается этого письма, думает мистер Дикси, то оно означает конец всех его надежд. Теперь надо связать концы. Люди перестанут воспринимать его как личность, они увидят в нем лишь звено сложной цепи, сотканной из случайностей, интриг и желаний. Так уж устроен мир. Ладонь его ложится на другой ящик: в нем яйцо орла, найденное на берегу озера в Стрэтспи. И его он тоже давит пальцами. Однажды, еще молодым человеком, мистер Дикси, оказавшись на вершине холма в Сазерленде, стрелял в золотого орла, но в тот самый момент, когда он прицелился, птица, повинуясь порыву ветра, внезапно изменившего свое направление, отклонилась в сторону и пуля просвистела мимо. Он бы выстрелил еще раз, но тут из-за туч неожиданно вышло солнце и ослепило его.

Он уловил за окном какое-то движение и вновь вгляделся в бледный декабрьский свет. По гравийной дорожке к дому приближался какой-то экипаж.

Мистеру Дикси видно, как в такт колебаниям ригеля болтается вверх-вниз седая голова кучера. На его глазах экипаж делает полуоборот в сторону просторной площадки перед входом в дом и останавливается. Глядя на выходящих из него людей во главе с пожилым мужчиной с заостренными чертами лицами, которого мистер Дикси никогда прежде не видел, он думает, что при желании мог бы открыть окно и сбросить на них яйца. Ему вдруг представляется такая картина: яичная шелуха, белая и невесомая, подобно снежинкам медленно опускается в морозном воздухе на землю.

Он последний раз смотрит в окно. Странно, но мужчины — их четверо — никуда, похоже, не торопятся. Сбившись в кучку, дружно склонив вниз головы и разговаривая о чем-то, они производят впечатление туристов, разглядывающих путеводитель, чтобы затем начать экскурсию по большому дому. Мистер Дикси быстро спускается по центральной лестнице в холл, оттуда переходит в помещение для слуг. За ним с большого дубового стола настороженно следит, облизывая лапы, амбарный кот. Дверь на кухню полуоткрыта. Наверное, она уже некоторое время находится в таком положении, ибо оттуда доносится легкий шелест листьев, а на порог налипли грязь и пожухшая трава. Мистер Дикси выходит наружу. Издали доносится вой собак. Он не может в точности припомнить, когда их кормили в последний раз, но не меньше трех дней назад.

Первая полоса деревьев уже совсем рядом, он ныряет туда и останавливается, тяжело дыша и оглядываясь в сторону дома. Мистер Дикси прикидывает, сколько времени можно оставаться здесь, скрываясь в зарослях, в относительной безопасности, и не затаился ли тут кто еще, готовый перерезать ему путь к отступлению. Словно бы подтверждая его опасения, в густой листве слева возникает какое-то шевеление. Он мгновенно срывается с места, углубляясь по тропинке в лес. Ему кажется, что вокруг стоит неестественная тишина, должны бы птицы щебетать, но они улетели, и собаки, отмечает он, перестали лаять. Слышно лишь его шумное дыхание.

В деревьях снова возникает движение — легкое, едва уловимое; он оборачивается — не столько из страха, сколько из любопытства. Посмотреть, кто же это его преследует здесь, в норфолкском лесу, зимним днем тридцатого года царствования маленькой Виктории Саксен-Кобургской, племянницы короля-морехода, которого он однажды видел жарким днем в Виндзоре, когда играл духовой оркестр и на отдаленных вязах яростно гомонили грачи.

Остальное вам известно.

— Не упускать ничего, ни единой мелочи, — напутствовал капитан Мактурк сопровождающих, когда они входили в дом. — Собрать все.

Внизу пусто, но все на месте. В помещении для слуг — тишина. В кладовке у стены крыса ела кусок протухшего мяса. В гостиной на лакированном столике лежал слой пыли толщиной в полдюйма, со стен смотрели представители разных поколений рода Дикси.

А вот в кабинете мистера Дикси царил настоящий хаос. Фрамуги откинуты, шторы полощутся на ветру, чучело медведя лежит на полу, из головы его вырван большой клок, тут же разбросаны яичная шелуха и книги, валяется микроскоп с разбитыми линзами.

— Он все уничтожил, — констатировал капитан Мактурк.

— Ну так уж и все, — возразил мистер Мастерсон. — Смотрите-ка.

На огромном столе под стеклянным колпаком стояла тарелка, дно ее было покрыто мхом, а внутри лежала пара безупречной формы коричневых яиц и полоска бумаги с надписью, выполненной каллиграфическим почерком. Капитан Мактурк наклонился, чтобы разглядеть ее.