Мечты марионеток - Вячеслав Бец

От взятого темпа группа быстро выбилась из сил – раненые отнимали их большую часть. Адреналин по-прежнему присутствовал, но уже не в тех количествах, что под обстрелом, и Андрей чувствовал, как стучит в висках кровь, как начинают дрожать от перенапряжения поджилки в ногах, а до машины предстояло пройти ещё добрых полтора километра. Ему было страшно. Под такой ураганный огонь он попал впервые в жизни и до сих пор не мог понять, как ему удалось вырваться оттуда живым.

Связь плохо, но работала, и к ним на помощь уже спешили трое ребят во главе с Кириллом. Остальные готовили машину.

– Три минуты на привал, – скомандовал Андрей. – Нужно разобраться с ранеными, перевязать. Воробьев, доклад о состоянии отряда через минуту.

Андрей окинул взглядом отряд, выбирая, кого послать проверить наличие за ними хвоста, но неожиданно для себя решил, что пойдёт сам.

– Я вернусь на пару сотен метров обратно …

– Командир, разреши мне, – перебил его Корнеев.

Ожидая ответа Андрея, Лёша ощупывал свой бронежилет. По нему скользнули две пули, разорвав сам жилет и лямку разгрузки, но к счастью это были все повреждения. Гораздо больше его волновали другие вопросы.

– Давай, – недолго думая, согласился Андрей.

Почти всё оружие группы осталось на месте перестрелки. Поэтому Лёша вооружился карабином раненого здоровяка, передернул затвор, проверяя работоспособность оружия, и ушёл обратно к развалинам. Мысли о том, кто и откуда атаковал, не давали ему покоя, он просто должен был выяснить, что к чему.

Вернувшись к косогору, у подножия которого тянулся забор из сетки, Лёша по-пластунски медленно подполз к краю и осторожно выглянул. Дымилась одна из развалин, на бетонных плитах лежало несколько тел. Судя по их позам не могло быть сомнений, что эти люди мертвы. Больше ничего Лёша не увидел.

Его брови сползлись к переносице, а затем удивленно вскинулись вверх, когда он заметил, как одно из тел внезапно дёрнулось, будто его пнули ногой. Даже если бы человек был жив – движение было неприродным, оно было попросту невозможным физически. Эта мысль за секунду пронеслась в голове Корнеева, и ответ возник один – ему показалось. Лёша не знал во что верить: в то, что видел, или в то, что подсказывал ему здравый смысл, но ещё через секунду он увидел, как точно так же неестественно дернулось, а потом перевернулось на спину тело другого бойца, лежавшего немного ближе. Но никого, кто мог бы перевернуть тело, рядом не было!

По коже поползли мурашки. Лёша мотнул головой, присмотрелся ещё раз… и не поверил своим глазам! Он протёр их кулаком и вгляделся ещё раз: нет, они не обманывали его – рядом с перевернутым на спину телом воздух действительно необычно преломлялся. Нечто похожее могло бы быть, если бы его сильно разогрели, но наблюдал это Корнеев лишь несколько секунд, потому что в следующее мгновение в этом же месте сверкнула вспышка, и в Лёшу полетел град пуль. Они просвистели рядом, несколько вспахали косогор, подняв в воздух тучу пыли и листьев, а одна с глухим, леденящим душу стуком скользнула по шлему. Кинетическая энергии пули передалась на голову и та сильно дернулась, пронзив шею сильнейшей болью.

Корнеев застонал, но мялся ни одной лишней секунды. Он знал правила и понимал, что должен немедленно отползти с линии огня. Даже если боль будет затмевать разум, даже если он ослепнет или оглохнет – он должен во что бы то ни стало спрятаться.

Грохот пулемёта продолжался ещё секунду-другую, но Лёша уже отполз на пару шагов назад и повернулся в направлении для побега. Шея страшно болела и отказывалась слушаться, но Лёша не обращал на неё внимания и на четвереньках отполз ещё на полдесятка метров, а затем снял с разгрузки две гранаты. Одну за другой он выдернул чеки и бросил гранаты вниз. Мало что могло испугать его, но стрелок, ведущий огонь из пустого места – это было что-то новенькое даже для него. Один за другим прогремели два взрыва, но Корнеев не собирался возвращаться и смотреть какой эффект они произвели. Вместо этого он спешил к своим так быстро, как только мог, ориентируясь на флажки и стараясь на ходу сбивать их ногами, чтобы потенциальные преследователи не смогли их использовать.

В голове крутился вопрос: как такое возможно? Какой-то адаптивный камуфляж? Может быть. Но кто, где и когда создал его? Насколько Леша помнил, до эпидемии подобные технологии существовали только в теории да в плохо работающих невероятно дорогих прототипах и не то что до серийного производства, а даже до сколько-нибудь вменяемо работающего прототипа им было очень далеко.

Из тех, кого он знал, материальными и интеллектуальными ресурсами для развития и доведения до ума такой технологии обладали только Торговая гильдия и «Рассвет». Корнеев был почти уверен, что «Рассвет» здесь – боец в маске и его отряд. В том, что Торговая гильдия союзник «Рассвета», он тоже не сомневался. Но кто тогда их так жестко разделал? Могла ли так поступить гильдия? Теоретически да, но маловероятно. Тогда кто? Возможно, монахи, но они находились далеко в Европе. Хотя… «Чаян» пользуется их поддержкой, может, у них базируется передовой отряд. Может, именно такие отряды нападали на колонны торговцев все это время? Тогда становится понятно, почему с атакующей стороны никогда нет трупов – как их убить, если никто их не видит?

Леша представил, что случится, если окажется, что монахи массово используют такие технологии маскировки, и по внутренностям у него пробежал неприятный холодок. Чем ещё они могут располагать, если их бойцы фактически оснащены относительной «невидимостью»? Лучше пока что никому об этом не говорить, иначе панику будет не унять.

Но главный вопрос у Корнеева был такой – как они сумели довести до ума и произвести нечто подобное? Для этого им нужны были исходные данные по проекту и экспериментам, оборудование, производственные мощности, но главное – рабочая группа, которая разбиралась в вопросе. Вскоре у Корнеева появится первая догадка на этот счет, и он сразу же окажется очень близок к правильному ответу, только сам не будет этого знать.

Тем временем Андрей выслушивал доклад Воробьёва. Многих бойцов спасли бронежилеты, двоих – каски. Вурц был плох, у двоих имелись легкие сквозные ранения, а ещё у нескольких были в основном царапины и рассечения, полученные осколками. У самого Андрея лицо было рассечено осколками сразу в трёх местах.

Самая сложная ситуация была с Вурцем – он был тяжело ранен и лежал без сознания. Оказалось, что на подъёме ещё две пули угодили ему в область поясницы и ягодицу. Игорь с еле сдерживаемыми слезами на глазах перевязывал его. Вся кисть у него была в крови, но чья это кровь он и сам, наверное, не знал. Бодягин помогал ему.

Помимо этого все в отряде пребывали в недоумении.

– Что делать, Андрей? – причитал Игорь. – Он же умрёт.

– Только не ной, – нервно бросил Черенко, освобождая Андрея от необходимости успокаивать Игоря. – Всё будет в порядке.

Теперь Андрей заметил, что и у Толи из плеча сочится кровь: красноватое пятно на рукаве медленно увеличивалось, но Толик на предложение Севы перевязать лишь отмахнулся. После Вурца пришла очередь здоровяка, который, как и Вурц, лежал без сознания. Тот тоже имел многочисленные ранения и истекал кровью. Андрей с замиранием сердца согнулся перед ним, намереваясь снять маску, но не решался этого сделать. Волнение, охватившее его во время допроса, снова вернулось, и рука не слушалась.