Путешествие на Запад. Том 2 - У. Чэнъэнь

осчастливили нас своим посещением, мы не можем не воспользоваться этим и молим вас дать нам эликсир бессмертия.

Тогда Сила тигра снова выступил вперед и, склонившись перед алтарем, произнес:

Смиренно преклоняю

Я голову свою,

И преданность без меры

От вас не утаю.

Мы вашего величья

Рабами состоим,

Божеств даосских троицу

Поистине мы чтим.

Мы в этот мир явились

Буддизм искоренить,

Религию даосов

Навеки утвердить.

Правитель благосклонный

Приемлет ваш закон,

И был приходом нашим

Доволен и польщен.

А мы приносим жертвы

Высоким небесам,

Священное писанье

Читаем по ночам.

Как облако, моленье

Восходит от земли,

И божества к смиренным

Поклонникам сошли.

Почтительнейше просим

Явить нам благодать,

Напиток долголетья

Даосам верным дать.

Ша-сэн дернул Сунь У-куна за руку и прошептал:

– А дело, брат, принимает серьезный оборот; они настойчиво обращаются к нам с молитвой.

– Что ж, придется дать им что-нибудь, – сказал Сунь У-кун.

– Что же мы им дадим? – тихонько сказал Чжу Ба-цзе.

– Сейчас увидите, – отвечал Сунь У-кун. – Если у меня что-нибудь получится, делайте то же самое.

Как только музыка умолкла, Сунь У-кун обратился к даосам:

– Дети мои! – сказал он. – Не надо больше молиться. Если я не пожалую вам эликсира бессмертия, род мой может прекратиться. Тем более что сделать это для меня не составляет никакого труда.

Услышав это, монахи склонились перед алтарем и, отбивая земные поклоны, молвили:

– Умоляем тебя, отец всевышний, внять смиренным мольбам учеников твоих и оказать нам свою милость. Мы будем ревностно распространять нашу веру и попросим государя, чтобы он сделал всех искренними почитателями нашего учения – даосизма.

– Ну что же, – сказал Сунь У-кун, – принесите сосуды.

Даосы склонили голову в знак благодарности. Сила тигра, желая, чтобы ему досталось больше, чем другим, принес огромный глиняный чан и поставил его перед алтарем. Сила оленя принес глиняный таз и поставил его на жертвенный стол, а Сила барана вынул из стоявшей тут же вазы цветы и поставил ее посредине.

– А теперь все выйдите из храма и закройте за собой дверь: никто не должен нарушать небесного таинства, – сказал Сунь У-кун.

Даосы, низко кланяясь, выполнили приказ Сунь У-куна. Тогда Великий Мудрец встал, откинул полу халата и наполнил вонючей мочой вазу для цветов. Увидев это, Чжу Ба-цзе пришел в неописуемый восторг.

– Ну, брат, – сказал он, – я знаю тебя уже несколько лет, но такой великолепной штуки не ожидал от тебя. Я только что неплохо поел и, конечно, могу сделать то же самое.

С этими словами он приподнял полу своего халата и с таким шумом начал отливать в глиняный таз, что казалось, будто это шум знаменитого Люйлянского водопада. Их примеру последовал и Ша-сэн. После этого они поправили на себе одежды и снова уселись на свои места.

– Дети мои! – крикнул Сунь У-кун. – Входите!

Даосы вошли в храм, низко кланяясь за оказанную милость.

– Принесите чашку, – скомандовал старший даос, – я хочу отведать этой священной воды.

Однако сделав глоток, даос с удивлением почмокал губами.

– Ну, как на вкус, брат? – спросил его Сила оленя.

– Да я бы не сказал, что очень вкусно, – сердито отвечал старший даос. – Воняет какой-то дрянью.

– Дай я попробую, – сказал Сила барана. И, отпив глоток, воскликнул: – Ведь это похоже на мочу свиньи.

Сунь У-кун понял, что игра их раскрыта.

– Сейчас я сделаю одну штуку и надолго оставлю здесь о себе память, – сказал он.

– Эх вы, монахи, – громко обратился он к даосам, – неужели вы настолько глупы, что поверили, будто ваши боги сошли на землю? Сейчас я открою вам тайну и скажу, кто мы. Мы – монахи и идем по высочайшему повелению из Китая на Запад. Ночь сегодня выдалась отличная, и вот мы от нечего делать решили навестить ваш храм, полакомиться здесь и повеселиться. А вы встретили нас с такими почестями, что мы не знали, как благодарить вас. То, что вы испробовали сейчас, конечно, не эликсир бессмертия, а наша собственная моча.

Услышав это, даосы пришли в ярость и, заперев двери, похватали вилы, метлы, кирпичи, камни, словом, все, что попалось под руку, и ринулись на своих обидчиков. В тот же миг Сунь У-кун сгреб левой рукой Ша-сэна, а правой – Чжу Ба-цзе, бросился вон из храма и на облаках в один момент перелетел в храм Чжиюаньсы. Не решаясь беспокоить Трипитаку, они потихоньку улеглись и заснули.

На следующее утро, когда пробила пятая стража и три четверти, при дворе начался прием. Во дворец собрались все сановники. Они выстроились двумя рядами: по одну сторону трона – гражданские, по другую – военные.

Фонари из красного шелка

Озаряли приемный зал,

И, курясь на треножниках древних,

Фимиам облаков достигал.

– Ученики мои, – сказал, проснувшись, Танский монах, – проведите меня во дворец обменять наши проездные бумаги.

Сунь У-кун, Чжу Ба-цзе и Ша-сэн мигом вскочили, оделись и, подойдя к Трипитаке, обратились к нему с такими словами:

– Учитель, правитель этой страны – верный последователь даосского учения. Он всеми средствами способствует его распространению и преследует буддистов. Будьте осторожны в разговоре с ним, не то он, чего доброго, откажет нам в выдаче бумаг. Мы все вместе отправимся во дворец и будем охранять вас.

Трипитаку очень обрадовали слова его учеников, и он тотчас же облачился в парчовую рясу. Сунь У-кун взял бумаги, Чжу Ба-цзе он велел захватить чашку для подаяний, а Ша-сэну – буддийский монашеский посох. Вещи и коня они оставили на хранение сторожу храма. Придя к воротам дворца, наши путники почтительно приветствовали стражу, сообщили свои имена и попросили доложить о них. Начальник дворцовой охраны отправился с докладом к императору.

– Ко дворцу прибыли четыре буддийских монаха. Они сказали, что идут из империи Танов на Запад за священными книгами. Сюда они явились для того, чтобы обменять дорожные свидетельства, и сейчас ждут ваших приказаний.

– Видно, эти монахи ищут смерти и пришли сюда, чтобы лишиться собственной головы, – гневно молвил император. – Интересно, что делает полиция? Почему эти монахи до сих пор на свободе?

В этот момент вперед выступил главный наставник наследника.

– Разрешите доложить, – обратился он с поклоном к императору. – Танский монах прибыл из страны, которая называется