Ярость - Карин Слотер

— Джойс… — попробовал унять ее Джон.

Она не знала правил, не знала, как держать себя в руках. Ей никогда не бросали в лицо дерьмо только за то, что кому-то не нравится, как ты выглядишь. Она никогда не пыталась заснуть, слушая, как шестидесятилетний старик за стенкой шепчет о том, какое у тебя прекрасное тело, и в мельчайших подробностях рассказывает, что он хочет с тобою сделать.

Лидия приподняла тонкую бровь.

— Вам следует прислушаться к словам брата, юная леди.

— Не смейте говорить о моем брате!

В глазах Лидии вспыхнуло изумление. Джон понял, что они проиграли. В один момент они потеряли все.

— Вы угрожаете мне? — спросила Лидия.

Джойс вскочила с дивана.

— Вы знали, что это Майкл убил Мэри Элис! — выкрикнула она.

— Ничего этого я не знала.

— Как вы можете его защищать?!

Джон попытался усадить Джойс на диван, но она оттолкнула его.

— Как вы можете сидеть здесь и…

— У вас никогда не было детей, иначе вы поняли бы это, — резко бросила Лидия. — Вы и… ваша подружка.

Джойс сжала кулаки.

— Да, — сказала она, — у меня никогда не было детей. Тут вы правы. Я не воспитала ни одного ребенка. Но убийцу и насильника я тоже не воспитала!

Лидия смотрела на нее так, будто только что получила пощечину.

— Вы не имеете права разговаривать со мной в подобном тоне!

— Вы сказали об этом маме? — допытывалась Джойс. — Вы были у нее в больнице. Именно тогда вы рассказали ей, что случилось на самом деле? Что это ваш ребенок убил Мэри Элис, а не ее!

— Не будем тревожить мертвых, пусть покоятся с миром, — заявила Лидия.

Джон не понял, имеет она в виду Эмили или своего сына. Что касается его самого, то Джон не был уверен, что смерть Майкла принесла ему мир и спокойствие. Стоя там, в этом погребе, он безумно хотел каким-то образом вдохнуть, вбить жизнь обратно в Майкла, сделать все, что угодно, лишь бы оживить его, чтобы иметь возможность убить его собственными руками.

Но он ничего этого не сделал. Вместо этого он занялся Жасмин. Она перестала дышать, и Джон буквально дышал за нее, более сорока минут делая ей искусственное дыхание, пока к маленькому домику, купленному Майклом на имя Джона, не подъехала карета скорой помощи. Те же руки, которые изуродовали Синтию Барретт, теперь вернули жизнь другой девочке. В этом должна была быть какая-то высшая справедливость. В этом тоже должен был быть какой-то мир.

Джон смотрел, как его сестра отошла в другой конец комнаты, подальше от женщины, которая разрушила их семью. Джойс просто пыталась защитить его. Он понимал это. Но он понимал и то, что она уничтожила последнюю возможность вернуть его честное имя.

И все же он должен был попробовать. В отличие от сестры, Джон научился терпению, которое ей и не снилось. А еще научился разговаривать с людьми, находящимися в подобном душевном состоянии.

— Она расстроена, — сказал он Лидии извиняющимся тоном, понимая, что она чего-то такого от него и ждет. — Все это очень тяжело для нее.

— Ты же получил свободу! — заявила Лидия. — Я не понимаю, что вам от меня нужно. Я старая женщина. И я хочу, чтобы меня оставили в покое.

— Все не так просто.

— Но ты же вышел из тюрьмы!

Она сказала это так, как будто все хорошо, как будто Джон не жил в постоянном страхе, что на него могут опять надеть наручники, что надзиратели в любой момент могут снова бросить его в камеру к какому-нибудь Зебре. Он едва не обделался, когда Трент ударил его о стену… Есть тюрьмы, из которых нельзя выбраться никогда.

Джон вздохнул, прежде чем объяснить бывшему адвокату по уголовным делам, как работает система правосудия.

— Я зарегистрированный сексуальный преступник. Педофил. Я не могу получить приличную работу, не могу купить дом. Моя жизнь закончена.

— А как насчет Майкла? — спросила она. — Его жизнь тоже закончена.

Джойс раздраженно фыркнула. Она стояла возле рояля, скрестив руки на груди. Точная копия их отца.

Джон повернулся к Лидии, стараясь говорить спокойно и донести до нее свою мысль.

— Майкл убил женщину по имени Алиша Монро.

— Она была проституткой.

Значит, она все-таки следит за новостями.

— Он похитил сотрудника полиции, — продолжал Джон. — Кости у нее на руке сломаны так серьезно, что она может навсегда потерять работоспособность.

На это Лидия ничего не ответила.

— Он похитил девочку, изнасиловал ее и практически забил до смерти.

— Насколько я поняла, — едко заметила она, — девочка была далеко не новичком в таких делах.

— Он откусил ей язык.

Лидия снова разгладила свою юбку и промолчала.

— Майкл откусил ей язык точно так же, как откусил его Мэри Элис.

Если бы Джон не смотрел так внимательно на Лидию, он бы прозевал ее реакцию. Он был уверен, что на какую-то долю мгновения она удивилась.

— Я знаю о заключении, написанном экспертом штата по стоматологии, — сказал Джон.

Ее подбородок с вызовом задрался.

— Я понятия не имею, о чем ты говоришь!

— Полагаю, что это не так.

— Я не припоминаю такого заключения. — Потом она добавила: — А если бы и припомнила, сейчас я уже ничего не могу сделать.

— Вы можете вернуть мне мою жизнь, — попытался убедить ее Джон. — Для этого вам только нужно под присягой заявить…

— Это смешно!

— Это все, чего я от вас хочу. Чтобы вы под присягой сказали, что Мэри Элис убил Майкл, а не я. Убедите их снять с меня обвинение, и я…

— Молодой человек! — резким тоном перебила она Джона. По ее позе он мог сказать, что на этом все закончено. Она указала на дверь. — Я хочу, чтобы вы с сестрой немедленно покинули мой дом!

Джон машинально встал, приученный повиноваться приказам. Джойс замерла у рояля. В глазах ее стояли слезы поражения. Она так яростно сражалась за него, но сейчас поняла, что больше ничего уже сделать не может.

— Мне очень жаль, — одними губами произнесла она.

Джон окинул взглядом дом, этот мавзолей, который Лидия возвела на деньги, заработанные на исках против корпораций, докторов, да кого угодно, кто совершал ошибки, из которых она могла извлечь выгоду. Она много часов провела с Джоном в тюрьме округа, стараясь сфабриковать его защиту. Двадцать лет назад она посоветовала ему не давать показаний. Она взяла в свои руки лабораторные анализы, экспертов, свидетелей. Лидия лично приехала к нему в «Коустел», чтобы сказать, что все кончено, что не осталось никаких лазеек в законе, которые они могли бы использовать. Тогда она плакала, а он пытался успокоить ее.