Покрывало ночи - Сергей Раткевич

— Ученики, — отмахнулся Герцог Седой. — Отпустим. Пускай на других страху нагонят.

— Маги, — повторил Линард. — Живые.

Его меч произвел движение вспарывания живота.

— Маги, — еще раз повторил он и гигантским шагом двинулся в сторону холма.

Герцог Седой не собирался участвовать в резне несчастных учеников. Как и все его бойцы, он презирал убийство побежденных.

«Безоружных и беззащитных не бьют.» — фраза эта в том или другом варианте есть во всех воинских кодексах и заветах. Герцог Седой всегда свято придерживался этого правила. Он не собирался участвовать в резне — но не мог отказать Линарду в праве совершить то, что тот почитал должным. Или все-таки… мог? Мог — и быть может, даже был должен?! Но как остановить то, на что даже смотреть боязно? Как заступить дорогу самому Богу Войны? Как?! Герцог Седой решил остаться, надеясь, что воины последуют его примеру. Решил остаться… и обнаружил себя вдохновенно шагающим следом за Линардом, покрикивающим на своих людей, а меч в руке описывал точно такие же круги как и меч Линарда.

Обвалив частокол, Линард взошел на холм и уставился на груду едва живых магов, все еще возлежащую на Щите Оннера. Теперь, когда их учителя и командиры частью были мертвы, а частью сбежали, они стали понемногу приходить в себя. Некоторые даже выползли из общей кучи и делали робкие попытки подняться. Линард воздел меч и…

— А ну стой! Ты что это?! — кто-то маленький и нахальный выпрыгнул, казалось, из под самых ног Линарда. — Ты это что, а?! Ты это что себе удумал?!!

— Убивать, — ответило существо, с каждой минутой перестающее быть Линардом. — Убивать магов.

— Ах, магов убивать?! — голос гнома был до того ехидным, ядовитым и яростным, что воплощающееся Божество дрогнуло. Дрогнуло… и остановилось. Воплощение замерло, не пройдя и полдороги.

— Тогда с меня начинай! — ярился гном. — Я — тоже маг!

— Я не помню тебя, — растерялось Божество, и воплощение дало первую трещину.

— Вот! — обвиняюще воскликнул гном. — Вот! Такова твоя благодарность! «Я не помню тебя!» — кривляясь, передразнил он. — Магов он убивать собрался. Значит и меня, так ведь?! А кто-то клялся обедом меня накормить! Обещал поваром ко мне наняться!

— Обедом? — переспросило нечто, уже больше похожее на Линарда, чем на Бога Войны. — Обедом… но ведь ты умер… а я не жрец, не шаман, я не умею готовить для мертвых.

Герцог Седой почувствовал, как его отпустило, и то же почувствовали все прочие воины. Со вздохами облегчения они убирали мечи в ножны, а стрелы в колчаны.

— Ты умер, — горько повторил Линард, глядя на гнома, и последние искорки божественности погасли в его глазах. Теперь в них была только боль. Обычная. Человеческая. — Ты умер… и Керано… и…

— Я жив! — возразил гном. — И я не видел здесь мертвых. Только эти перепуганные мальчики. — Гном кивнул на сползшихся в кучку учеников магов. — Но они вполне живые — по крайней мере, пока ты не изрубил их на мелкие кусочки.

Ученики магов, дрожа, теснились и жались друг к другу. Их дом — непобедимая армия — исчез, в одночасье рухнул, их мир распался на куски… а вокруг бродили победители, суровые и страшные люди, которые могли сделать с ними все, что угодно.

— Ты жив… — Взгляд Линарда прояснился. Он посмотрел на жалких дрожащих учеников магов. — Я собирался их всех… Боги, какой кошмар!

— Именно, — кивнул гном. — Только совершив нечто кошмарное, человек становится Богом. Потому что быть Богом — это не благо для человека. Быть Богом — это не особое право за особые заслуги. Быть Богом — это не величайшая удача и не страшная беда. Быть Богом… это даже не преступление. Это наказание. Это плаха, растянутая в веках, Линард. И ты едва на нее не взошел. Одним словом, чтобы действительно быть Богом, нужно им родиться. А человек должен оставаться человеком. Так же как эльф эльфом, а гном гномом. И храни нас Истинные Боги от мерзейшего из соблазнов!

— Послушай, Йолнн, но если ты жив… и нет других мертвых, то… что это было? Что произошло ночью? И где они все?

— Не знаю, — честно ответил гном. — Я могу рассказать лишь о себе.

— Расскажи, — одними губами попросил Линард. — Быть может, если я сумею понять, то смогу и… вернуться.

Гном внимательно посмотрел на него.

— Тяжко смертному, заплутавшему на тропах Богов, — вздохнул он. — Даже бессмертному смертному тяжко.

Линард молча кивнул.

— Что касается меня, — с усмешкой начал гном. — Меня спасли какие-то сумасшедшие черные маги. Не те, которые здесь были, а какие-то совсем другие. Представь себе — они заявили мне, что давно уже не черные маги, а свободные художники, и оба являются поклонниками моего таланта. Потому, дескать, и спасли. Собственно, они спасли мое тело, а душу помогла вернуть некая весьма могущественная и при этом невероятно красивая Богиня. Она не соизволила представиться, но… думаю это Судьба. А потом эти два художника накормили меня завтраком и вернули сюда по моему требованию. По правде говоря, им очень хотелось поболтать со мной о живописи, но я спешил. Так что мы договорились встретиться несколько позднее. Представляешь, эти психи попросили у меня автограф! Пришлось дать.

— Тебе повезло, — вздохнул Линард. — Но остальные…

— Это не твоя вина, — быстро сказал гном. — И я не чувствую их смерти. Ночью чувствовал, а сейчас…

— А сейчас рассвет! — сказал Керано, появляясь из открывшейся двери. — Доброе утро, дедушка!

— Керано… — охнул Линард. — Ты… тоже скажешь что жив?

— Конечно он жив, — ответила ведьма, появляясь вслед за ним. — И он, и я, и все остальные.

— Но… как?! — выдохнул Герцог Седой, глядя на бывших мертвецов, один за другим выходящих из невесть откуда взявшейся двери.

— Очень просто, — отвечала Флейта. — Тут и объяснять нечего. Сначала нас съели.

— Съели, — тупо, но старательно повторил Линард.

— Карманами съели, — добавила ведьма. — Так странно. Я даже и не знала, что можно вот так — карманами.

— Карманами, — повторил Линард.

— А потом мы ожили, потому что все кого оно съедает, оживают.

— Оживают, — повторил Линард.

— А кто такое — оно? — спросил Герцог Седой.

— Ну, разумеется, чудовище, — как маленькому, объяснила ему юная ведьма. — Кто же еще!

— Чудовище, — повторил Линард.

И тут что-то большое и тяжелое подошло к нему и коснулось мягким теплым телом. Оно было невидимым и огромным. И его тяжелая теплая ладонь опустилась на голову Линарда… нет, не на голову — в душу. Нет, глубже души! Опустилась туда, где перестало дышать бедное несчастное маленькое существо. Существо, которому стало так больно, что смерть уже не казалась страшной. И огромная всемогущая лапа погладила это существо, воскрешая его к дыханию и жизни. И тогда Линард заплакал. А заплакав, обнял Керано и юную ведьму, и Герцога Седого, и Фанджура Байета, и Винка Соленые Пятки, и Рыжего Хэка, и всех, всех, всех, до кого только смог дотянуться.