Африканский штрафбат - Антон Кротков

Фонарь кабины оказался настолько раскалён, что едва прикоснувшись к стеклу, Борис сморщился, застонал от сильной боли и отдёрнул руку. Сдвигать колпак назад пришлось не руками, а локтями и подошвами ботинок. Сделать это оказалось очень сложно. Существовала опасность, что от высоких температур сдвижные части фонаря могло частично заварить. Если это действительно так, то шансов на спасения у поляка почти нет. Даже будь у Бориса с собой специальный топор, он не смог бы с его помощью быстро высвободить пилота. Авиационное стекло намного толще автомобильного. Оно многослойное и чрезвычайно крепкое. Оставалось пытаться изо всех сил сдвинуть колпак.

К счастью пожарные сообразили, что надо направить струи воды на кабину. Благодаря охлаждающим стекло и металл потокам и отчаянным усилиям Замбаха вдвоём им удалось немного сдвинуть тяжелую панель. Тут выяснилось, что при крушении самолёта оказался повреждён находившийся в кабине баллон с кислородом. Из него вырывалось небольшое пламя, которое задымляло кабину. Замбах в любой момент мог погибнуть от удушья. Когда же фонарь удалось немного сдвинуть, дым сразу вытянуло сквозь образовавшуюся щель. Но проникший в кабину спасительный воздух принёс не только облегчение находящемуся там человеку. Он создал новую страшную угрозу его жизни. Атмосферный кислород начал подпитывать пламя из повреждённого баллона. Тесное пространство кабины быстро превращалось в доменную печь. У Бориса и Замбаха фактически не осталось в запасе времени на то, чтобы сдвинуть фонарь настолько, чтобы лётчик смог выбраться из раскалённой западни…

На удачу в этот критический момент на помощь им подоспели ещё несколько смельчаков. Общими усилиями колпак был сдвинут. Перегнувшись через борт, Борис начал отстёгивать обвязки парашюта раненого пилота. Вместе спасатели выволокли Замбаха из кабины и перенесли его на ожидающие носилки. Они успели сделать это за считанные секунды до того, как взорвались топливные баки и самолёт превратился в огромный костёр. Запах горящего авиатоплива смешивался с ужасным замахом горелого мяса…

Борис был в числе тех, кто нёс носилки с раненым к санчасти. Замбах всю дорогу пытался петь беззаботную кабацкую песенку. Он делал это, чтобы скрыть, как ему хреново. Поляк был весь в крови. Разрыв зенитного снаряда послал несколько шрапнельных пуль ему в спину, в бок и в бедро. К счастью жизненно важные органы не пострадали. Правда, лётчик успел обгореть.

Оперировали поляка в санчасти авиабазы. После того как с «Пана Поручика» стянули лётный комбинезон, хирург извлёк пули, зашил раны и обработал ожоги. Анестезии не было. Пачки с нужными ампулами пропали. Это выяснилось перед самой операцией. Доктор подозревал африканскую обслугу. На здешнем «чёрном» рынке лекарства стоили баснословные деньги, и местные рабочие часто их воровали, даже сейф несколько раз взламывали.

Взбешённый доктор пообещал найти того, кто это сделал и лично отрезать ему руку за воровство. А пока Борису и нескольким другим добровольным ассистентам пришлось удерживали раненого на операционном столе. В то время как хирург копался в его ранах инструментом Замбах изо всех сил старался сдерживать стоны, продолжая во всю глотку распевать песенки и травить самые похабные анекдоты. Потом он признался, что боль во время операции была сильнее, чем в момент ранения.

К счастью для Нефёдова огонь не успел серьёзно подпалить его собственную шкуру. Хотя даже среди пожарных и зевак имелись получившие ожоги. Но смельчакам, как известно, везёт.

После всего испытанного Борис устроил себе баню в старой бочке из-под бензина. Он скинул себя сильно обгоревший комбинезон и залез в металлический цилиндр с водой, установленный на костре. Всё было устроено примитивно, но по местным условиям выглядело абсолютной роскошью. Сидя разморенный в тёплой воде Нефёдов любовался на заходящее солнце. Наступало его самое любимое время в здешних местах – сумерки. Окружающий пейзаж расцвечивался мягкими лирическими красками, даже птичьи голоса из ближайшего леса отдалённо напоминали расслабленные неаполитанские серенады.

К бочке подошёл Макс Хан и коротко сообщил:

– Решено дать тебе эскадрилью. Поздравляю!

Сказав это, немец сразу ушёл по своим делам.

Нам не дано знать своего будущего. А то бы Хан наверняка поразился, узнав, что готовит себе таким образом приемника, который вскоре заменит его на месте командующего Легионом…

Через несколько дней к Борису в номер заглянул Замбах. Дело было вечером. Весь в бинтах и пластырях, прихрамывая на одну ногу, поляк тем не менее держался бодрячком. Вёл он себя с загадочной многозначительностью, словно узнал про Бориса нечто очень важное. С собой визитёр принёс бутылку скотча. Нефёдов достал из холодильника банку рыбных консервов, сыр.

Замбах разлил спиртное по бокалам. И неожиданно произнёс:

– Я сразу почувствовал в тебе русского! Вчера, вытаскивая меня, ты так матерился, что я удивляюсь, как остальные не поняли, кто ты есть таков.

Разговор сразу пошёл откровенный.

– Вообще-то большинство поляков не любят вас – москалей. Но я другое дело.

Замбах рассказал, что сам происходит из старинного казачьего рода. Один его предок – запорожец был захвачен поляками и сожжён в медном быке вместе с полковником Заливайко. Другой же верой и правдой служил шляхтичам, за что получил от польского короля дворянство. Этот предок-казак по доброй воле переметнулся к полякам и сделал карьеру не только благодаря личной храбрости. Смуглый худощавый красавец с огненными глазами, гордым взором и воинственными усами очень нравился польским дамам, среди которых попадались даже аристократки. Тайные вздыхательницы ссужали ухажёра деньгами, дарили ему кафтаны на соболях с алмазными запонками, оружие в драгоценных оправах.

Сохранилось предание, что один польский магнат, застав предприимчивого запорожца со своею женой, приказал облить голого ходока дёгтем, обсыпать пухом, привязать верёвками к дикой лошади и пустить в степь. Неизвестно какой случай спас предка Замбаха от неминуемой смерти, но, согласно преданию, охоту соблазнять чужих жён и дочерей это происшествие у него не отбило… Замбах очень гордился обоими своими предками.

Борис же лишний раз убедился, что авантюристами случайно не становятся. Зов крови не позволяет им осесть на одном месте и повести размеренную жизнь. В каждом профессиональном искателе приключений присутствует пассионарный ген норманнов-завоевателей, «отцов-основателей», конкистадоров, золотоискателей и прочих искателей приключений, богатств и титулов.

– Как и мой пра-пра-прадед, я тоже люблю женщин, выпивку и деньги, – разъяснил Замбах. – Но даже за все деньги мира и за ночь с первой красавицей я не предам друзей… Вчера ты помог мне, и я этого не забуду. Возьми меня в свою эскадрилью, не пожалеешь…

Замбах пил, и Борис не отставал. В комнате плавал дым американских сигарет. Из приёмника лилась задушевная мелодия. Опьянев, «Пан Поручик» поднял на Бориса мокрые глаза и мрачно проговорил:

– И всё-таки не могу простить вам, русским, что вы отняли у меня Родину. Мало вам Украины, вы и Польшу подмяли…