Зона заражения - Александр Афанасьев

Сулейман опять-таки благоразумно не спросил, а как понять, что он врет. Он уже понял, что есть вопросы, задавать которые не следует…

Поскольку разговор опять свернул на что-то нехорошее, Сулейман достал рацию и начал вызывать своих людей. Они не ответили…

Абу Хамза ждал, пока он вызывает, потом спросил:

– Не отвечают?

– Нет.

Гортанным криком он подозвал одного из своих людей.

– Абделсалам и его джамаат пойдут с тобой. У них есть пулемет…

Абделсалам действительно был вооружен, и вооружен хорошо – у его джамаата был ПКТ, кустарно переделанный в ручной на какой-то фабрике. И в его джамаате было четырнадцать человек, что было хорошо по нынешним временам. Они сели в машину и поехали…

Грохот выстрелов они услышали еще издалека…

– О Аллах, вперед! – крикнул Сулейман.

Они ускорились, свернули на дорогу, по которой и выставлялись на позицию. Уже стемнело, по горам били трассеры, это было видно даже отсюда.

Они подскочили к окопам, которые выкопали бойцы Сулеймана, – окопы были по колено, но амир Ильяс учил их, что копать окоп ваджиб (обязательно).

– За машины! За машины!

Пригибаясь, Сулейман перебежал к окопам.

– Все целы?

– Рахмон и Вали шахиды, инша’Аллагъ!

– Раненые?

– Хвала Аллаху, нет.

Сулейман понял, что бил снайпер.

– Не высовываться! Когда это произошло?

– Когда стемнело, эфенди.

Часов не было, и точно время сказать никто не мог.

– Откуда?

– С горы, эфенди…

– А пулемет?

– Не отвечает…

– Не высовываться! Прекратить огонь!

Сулейман перебежал к машинам, за которыми прятались Абделсалам и его люди. Абделсалам как раз сунул в рот щепоть насвая, сплюнул…

– У меня двое шахиды и пулеметная позиция молчит.

…

– Это, наверное, кяфиры. Стреляли потемну.

Абделсалам снова плюнул.

– Рашид, проверь…

Джамаат разделился надвое. Несколько бойцов под прикрытием машины пошли вперед. Пулемет остался на месте, чтобы поддержать их огнем в случае чего…

Пулеметный расчет они нашли на горе, там, где он и должен был быть. Все – шахиды. Ни у одного из них они не обнаружили огнестрельных ранений, одного, кажется, задушили, еще двоих – зарезали. Похоже, что ни один даже не успел выстрелить.

Сулейман увидел, что они так и не потрудились как-то оборудовать свою позицию. А ведь он им говорил…

– Аллах Всемогущий… – сказал он.

Рашид, как и его амир, сунул за щеку катышек насвая.

– Это не кяфиры, – сказал он, – местные. Они часто так делают, шайтан их забери. Навострились воровать овец, потому и умеют тихо подбираться. Местные. О, Аллагъ…

Раздался звук, похожий на сильный шлепок, и Рашид полетел на землю.

– Снайпер!

Один из людей Рашида бросился к пулемету, залег за него. Но пулемет почему-то не стрелял.

– Шайтан!

– Ложись! – заорал Сулейман. – Снайпер справа!

Щелкнуло, шлепнуло, из темноты, неизвестно откуда прилетели еще пули, и пулеметчик ткнулся лицом в землю прямо у пулемета, так и не открывшего огонь!

– Аллах Акбар!

Еще один моджахед поднялся на коленях, открыл огонь из автомата и почти сразу упокоился навеки.

Снизу открыл огонь пулемет Абделсалама.

– Не стрелять! – срывая голос, кричал Сулейман. – Окапываться! Окапываться!

Снайпер больше так и не проявил себя. Они пролежали всю ночь, углубляя по возможности свои стрелковые ниши и до боли вглядываясь в темноту – не ползут ли, подбираясь все ближе и ближе, терпеливые, жестокие, узкоглазые люди с острыми как бритва ножами – пчаками и пастушескими арканами…

Только утром подошло подкрепление. В том числе бронетранспортер, и под его прикрытием осмелились сходить на разведку. Нашли лежку снайпера – она находилась на соседней горе, и до нее было километра полтора, может, чуть поменьше. На этом месте нашли только гильзу, одну – видимо, снайпер собирал гильзы, а эту – упустил. Да еще небольшую деревяшку, на которой был выжжен крест.

Когда это принесли Абу Хамзе, он долго смотрел на нее, а потом бросил в землю и стал топтать, истерически визжа.

Семеро братьев стали шахидами на пути Аллаха…

Потери в исламских джамаатах – это нечто совсем другое, не то же самое, что потери в армии. Если в армии за потери можно получить по полной, от выговора и до расстрела, то в джамаатах с этим есть проблемы. Считается, что каждый моджахед стремится к смерти и любит смерть больше, чем неверные (кяфиры) любят жизнь. И более того, моджахед сражается ради гибели на поле боя и не желает никакой другой смерти, кроме этой. В целом это позволяет даже очень плохим командирам оправдывать большие потери в своих джамаатах, говоря, что это угодно Аллаху и нет лучшей награды для мусульманина, чем смерть шахидом. Однако многое, конечно, зависит от амиров и алима каждой конкретной территории, и где-то за потери можно нарваться и на шариатский суд.

В данном случае Сулеймана, безусловно, ждал бы шариатский суд, потому что дело происходило во время джихада и большие потери означали торжество кяфиров и невыполнение боевой задачи. Но шла священная война, и шариатский суд устраивать было просто некогда.

Амир Дарго выслушал самого Абу Хамзу, потом глянул на Сулеймана.

– Тебе есть чем оправдаться?

– Я не ищу оправданий, – сказал Сулейман.

Амир Дарго какое-то время молчал, потом сказал, как отрезал:

– Ты плохой амир. Неопытный. Это большая ошибка – поставить тебя во главе джамаата.

…

– Но ты можешь быть хорошим моджахедом. И потом, возможно, станешь амиром. Когда наберешься опыта и научишься у меня, как не терять людей.

…

– Будешь воевать у меня рядовым бойцом. Потом все будет так, как пожелает Аллах…

…

– Скажи, я поступил справедливо?

– Нет бога, кроме Аллаха… – ответил Сулейман.

Так Сулейман стал рядовым бойцом.

В первую же ночь он был шокирован тем, что сразу несколько моджахедов занимались тем, что в исламском мире зовется «удары по кольцу». Он помнил о том, как страшно амир Ильяс наказал тех, кто делал это в первый же день в лагере, помнил он и о том, что полагается для тех, кто делает это, – смерть. Сам пророк Мухаммед, да приветствует его Аллах, говорил о том, что ничего больше он не опасается для уммы праведных, чем греха Содома. Говорил он и о том, что этот грех больше всего ненавистен Аллаху.