Пророчество: Дитя Земли - Элизабет Хэйдон

Колокола на башне начали отбивать полдень, и в комнате стало тихо. Когда отзвучал последний удар, заговорил Найлэш Моуса, чей голос прозвучал сухо и едва слышно:

— Я должен кое-что прибавить.

Тристан Стюарт посмотрел на Благословенного граничащего с Бетани Сорболда.

— Слушаю вас, ваша светлость.

Благословенный кивнул своему спутнику, тот вытащил свернутый пергамент и протянул ему. Моуса развернул свиток и быстро пробежал его глазами, а затем снова взглянул на собравшихся.

— Его высочество кронпринц Сорболда получил известие от короля Илорка по крылатой почте. Король заявляет, что болги не имеют никакого отношения к нападению на граждан Орландана. — Собравшиеся заволновались, и Моуса достал другой пергамент, поменьше размером, с печатью Илорка, и сложил на груди руки, дожидаясь тишины. — Кроме того, принц попросил меня передать адресованное вам, лорд-регент, послание, которое было вложено в письмо короля Акмеда. — Моуса протянул письмо.

Тристан Стюарт вскочил на ноги, выхватил пергамент, сломал печать и быстро прочел послание. Остальные молча наблюдали за тем, как он, побледнев, сел и откинулся на спинку своего стула. Тристан несколько минут смотрел на письмо, а затем поднял голову.

— Неужели никто из вас не поддержит меня? — дрогнувшим голосом спросил он.

— На меня не рассчитывай, — твердо заявил Мартин Ивенстрэнд.

— И на меня тоже, — присоединился к нему Седрик Кандерр. — Извини, Тристан.

— Трусы, — прорычал Тристан. — Остаться в стороне так просто, верно? Ваши земли находятся далеко от Зубов, и подданным нет нужды бояться каннибалов. А что скажешь ты, Квентин? Ирман? Ваши провинции граничат с Илорком. Неужели вы откажетесь вступить в сражение, чтобы защитить Бет-Корбэр и Ярим?

— Только не в данных обстоятельствах, — мрачно заявил Квентин Баддасарре. — А если на твоих солдат напали самые обычные волки? Ты ведь не предоставил нам доказательств противного.

— Я считаю, что, учитывая заявление короля Акмеда, мы не имеем права развязывать войну. Это будет самая настоящая катастрофа, — сказал Ирман Карскрик. — Если король фирболгов говорит правду, а ты отправишь свою армию в горы, ты будешь агрессором, нарушившим условия мирного договора. И тогда Роланд подвергнется на стоящей опасности, сомневаюсь, что болги захотят с тобой разговаривать. Я не желаю иметь ничего общего с этим безумием.

Отчаяние и темная ярость исказили лицо лорда Роланда, и он повернулся к своему кузену, лорду Стивену Наварну:

— Стивен, поддержи меня. Помоги мне заставить их понять…

Стивен вздохнул и отвернулся, успев заметить сочувственное выражение на лице Главного жреца. Когда он снова посмотрел на Тристана, в его глазах застыла твердая убежденность в собственной правоте.

— Как я могу заставить их что-то понять, если и сам не знаю, что тобой движет? Ты можешь рассчитывать на мою верность и жизнь, Тристан, но я не могу рисковать благополучием своих подданных. Я не готов тебя поддержать.

В библиотеке повисло напряженное молчание. Лорд-регент медленно поднялся из-за стола и с убитым выражением подошел к высокому окну с открывающимся из него видом на его прекрасный город. Он прижался лбом к стеклу и задумался. Прошло несколько минут, и собравшиеся начали тихонько переговариваться. Филабет Грисволд повернулся к Яну Стюарту:

— Сегодня утром вы устроили впечатляющее представление, ваша светлость. Жаль, что я не могу пользоваться помощью моря так же легко, как вы — поддержкой огня.

Ян Стюарт промолчал, он не сводил напряженного взгляда с брата, на юном лице застыло беспокойство.

Стивен Наварн посмотрел на Ллаурона, который спокойно сидел на своем месте. Хотя изначально базилики были посвящены пяти стихиям, на самом деле их основополагающие догмы в последнее время подверглись значительным изменениям. Теперь поклонение пяти стихиям приблизилось к верованиям филидов, которые обожествляли природу. Стивен полагал, что неожиданная ярость огня — это дело рук Главного жреца, а не Благословенного Кандерр-Ярима, но Ллаурон вел себя так, словно он не имел ни малейшего понятия, о чем шла речь.

Когда собравшиеся принялись обсуждать свои насущные проблемы, Стивен встал и подошел к окну, где по-прежнему стоял Тристан. Он терпеливо ждал, когда лорд-регент заговорит, и Тристан наконец вздохнул.

— Я жалею, что не смог быть рядом с тобой, когда умерла Лидия, Стивен, — сказал он. — Прости меня. — Он смотрел куда-то вдаль, словно вернулся на старые тропинки своих воспоминаний.

— Кто погиб, Тристан? Неужели… Пруденс?

Тристан молча кивнул и вышел из библиотеки. Впрочем, этого не заметил никто из присутствующих, занятых собственными проблемами.

Пытаясь справиться с потрясением, Стивен увидел смятую записку, оставленную лордом Роланда, на подоконнике. Стивен прочитал лаконичное послание, написанное словно паучьим почерком:

«Мне казалось, что вы сделали выводы из урока, который я вам преподал. Я вижу, что ошибся. Я же сказал вам, что в следующий раз цена будет значительно выше. Оба раза вы заплатили ни за что — она по-прежнему ни о чем не догадывается».

— Я знаю, ты испытываешь сильную боль, сын мой.

Тристан поднял голову. Он не слышал, как открылась дверь. Повернувшись, он успел увидеть свое отражение в зеркале, еще никогда его лицо не носило таких явных следов прожитых лет: глубокие морщины расчертили его от уголков рта до самого лба. Глаза покраснели от горя и бессонницы.

Во взгляде вошедшего, казалось, отражались боль и страдания лорда Роланда.

— Да, ваша милость, — прошептал лорд Роланда. Рука мягко опустилась ему на голову.

— Остальные не понимают, — проговорил глубокий голос, в котором не было ни намека на снисходительность. — Они видят лишь то, что у них под носом. Так трудно быть единственным, кому дано осознать серьезность ситуации и увидеть опасность, до которой еще далеко. Говорят, что провидец часто плачет. — Рука опустилась на плечо Тристана и сочувственно его сжала.

Лорд Роланда с тоской вздохнул и опустил голову на сжатые кулаки. Рука коснулась его спины и исчезла в широком рукаве одеяния священника.

— Наши земли разобщены, сын мой. После Великой Войны твои намерьенские предки решили отдать Роланд во власть нескольких правящих домов, потому что они боялись хаоса и смерти, навлеченных на них союзом Энвин и Гвиллиама. Это был крайне неумный поступок, поскольку привел к еще большему хаосу. Посмотри на меня.

В последних словах прозвучал намек на раздражение, даже угроза. Тристан поднял голову и увидел ледяные голубые глаза. На мгновение ему показалось, будто он заметил в них еще что-то, нечто темное, красное, но священник улыбнулся, и у Тристана на душе потеплело впервые за этот день, начавшийся с надежды и закончившийся полным поражением. Он почувствовал понимание, одобрение и уважение.