Библиотека мировой литературы для детей, том 49 - Йозеф Плева

— Катеринушка, — говорю, — Европа — это часть света, в которой мы живем.

— Я не в Европе живу, а в Раве!

— И еще Европой звали красивую женщину, такую красивую, что, когда ей однажды захотелось покататься, греческий бог Зевс превратился в быка и сам катал ее на своей спине, понимаешь?

— Знать ничего не хочу про каких-то греческих чучел! Ладно, для вас Европа, а для меня Милок. Милок, и все. На, Милок, попей молочка!

Так и стал наш пятнистый котенок носить двойное имя: для нас с Крисей был Европой, для Катерины — Милком. Получалось, как будто у него есть имя и фамилия. Дальнейший ход событий показал, что его надо было звать Европа Милок, а не Милок Европа. Почему? Скоро сами узнаете.

2

Вы, конечно, знакомы с маленькими котятами и знаете, какие это веселые создания.

— А наша Европа — самый веселый котеночек на свете, — твердила с глубоким убеждением Крися.

— Да, такого озорника, как наш Милок, я еще не видывала! — вторила ей Катерина.

Целых три дня шел дождь. Что в это время у нас творилось, трудно себе представить. Котенок наполнял собой весь дом. Только что прыгал по бумагам, а вот он уже на шкафу. Гоп! — и он на занавеске. С занавески — на буфет. Гуляет по стаканам, по бокалам. Как-то он прыгнул на горящую керосиновую лампу. Обжег себе лапки. Но и не подумал плакать, жаловаться. Взъерошил шерстку, посмотрел на лампу сердито и фыркнул: «Пфф! Пфф!» — да так сильно, что ламповое стекло, не выдержав кошачьего презрения, лопнуло и разлетелось вдребезги.

Котенок ездил в корзинке для бумаг, катал катушки по всем комнатам, разматывал все клубки. Катерина однажды целый день искала моток, который он затащил под кушетку в гостиной.

— Милок, смотри у меня! — грозила она ему.

Но что можно было поделать с котеночком, который в ответ на все упреки лишь озорно косился на вас и смеялся во весь рот! Потом он потягивался, выгибал дугой спинку, хвост ставил трубой и с места прыгал вам на плечо. Потрется, ласково мурлыкая, о вашу щеку, раз, два — и его уже нет и в помине! Вот он, как бомба, упал среди кастрюль, в следующий миг сидит уже на печке, а спустя еще мгновение гоняет катушку под шкафом.

Не подумайте, однако, что котенок только забавлялся. Нет, он исследовал, изучал окружающий мир. И особенно занимали его три вещи.

Прежде всего — маятник стенных часов.

Котенок заметил его, когда сидел на шкафу. Притаившись, долго наблюдал за ним.

«Блестит и танцует! Интересная штука. Впервые вижу!»

Он осторожненько подкрался к часам. Часы были старые, с гирями. Котенок попробовал лапкой схватить маятник, но не мог дотянуться. Высунулся подальше и снова замахал лапкой.

— Киска, а ну-ка, брысь со шкафа! — говорю котенку.

Мне эти махинации не очень понравились, тем более что происходило это уже после случая с лампой.

Киска посмотрела на меня с презрением:

«Будет мне еще тут мешать, когда у меня такое интересное дело!»

Осмотрела часы с одной стороны, осмотрела с другой. Еще раз попробовала достать лапкой.

«Нет, так ничего не выйдет. Дай попробуем с полу!»

Одним прыжком она очутилась на полу. Подобралась вплотную к стене и смотрит вверх:

«Прыгнуть с земли, что ли?»

И как даст свечку! Едва не сорвала часы.

— А ну-ка, поди сюда, дружочек, — говорю котенку. — Поломаешь мне часы. Знаем мы вашего брата!

Беру его на руки. Вырывается, царапается, фыркает от злости. Отдал его Крисе. Она его чем-то заняла. До вечера было тихо.

Катерина вносит ужин. С опозданием. Она не любит, когда ей об этом говорят, и все-таки начинает сама:

— Ах, батюшки, уже семь? Это, значит, я с бельем провозилась…

— Уже полвосьмого, — говорю.

— Как полвосьмого?! Как раз семь бьет!

Действительно, часы бьют. Бим! Бим! Бим! Считаем. Что такое? Семь, восемь… двенадцать, тринадцать, двадцать…

— Иисусе! Что же это? — кричит Катерина и — бух миску на стол.

А часы бьют и бьют.

Это котенок вцепился когтями в гирю для боя и едет с ней на пол. Как же тут часам не бить!

Я отцепил котенка. Он дал стречка под кровать. Но, думаете, испугался? Не тут-то было!

На другой день поутру — еще ставни были закрыты — слышу грохот и кошачьи вопли. Вскакиваю с постели.

Часы едут по полу. Тянет их Европа, которая запуталась в цепочке и от ужаса кричит во все горло.

Прощайте, часы!

После часов Европа приступила к исследованию ванной. Едва услышав, что из крана льется вода, мчалась туда из самой отдаленной комнаты. Вскакивала на край ванны и впивалась глазами в водяную струю. Потом подбиралась как можно ближе и — хвать лапкой!

«Шумящая, прозрачная палка! И мокрая! Тьфу!» — кривилась она и отряхивала лапку.

Пробовала подобраться к струе с другой стороны, обойдя по краю ванну. Снова — хвать! И снова отряхивалась.

«Странно, странно! Где же у этой палки конец? — размышляла она и, нагибаясь, заглядывала в глубь ванны. — А, знаю!» И забиралась под ванну. Там она долго искала конец струи. Потом опять — скок! И все повторялось сначала.

«Что за чудеса!» — думала Европа.

Наконец однажды она чуть не утонула. Решив схватить струю сразу двумя лапками, поскользнулась и бухнулась в почти полную ванну. Крися как раз собиралась купаться.

Сколько тут было плача, жалоб! Европа с перепугу орала так, словно с нее живьем шкуру сдирали.

Думаете, после купания она потеряла охоту к этим экскурсиям? Как бы не так!

На другой день она снова была в ванной. Исследовала дно ванны. Разгуливала, все внимательно осматривала и мурлыкала, словно чайник на плите.

Тут ей, видно, пришло в голову, что тайна скрыта не в ванне и не в кране, а в колонке. И без долгих размышлений она прыгнула прямо на раскаленный верх колонки.

«Яу! Ой-ой!» — крикнула она некошачьим голосом.

Долго потом бедняжка как ошалелая носилась по квартире.

И с тех пор уже избегала ванной. Тем более что в это время У нее нашлось другое занятие.

У Криси на окне стояла большая стеклянная банка. Там жили золотые рыбки. Европа целыми часами просиживала перед этой банкой.

Ей не давало покоя то, что вот она видит в прозрачной банке рыб, а добраться до них не может.

Вот какая-то рыбешка плывет прямо на нее. Европа притаилась, не спускает с нее глаз. «Ну вот сейчас поймаю, сейчас, сейчас! Прыгнуть — и все!» Кошечка напряженно ждет. Потом прыгает — и как мячик отлетает от стекла. Стукнулась головой о