Участь Эшеров - Роберт МакКаммон

В лучах фонарей кружилась пыль. Голова у Нью сильно болела, и он вдохнул полные легкие холодного воздуха, который стал неожиданно казаться тяжелым и словно висел вокруг них.

– Что это было? – спросил он. Его слух еще не восстановился. – Землетрясение?

Она покачала головой.

– Я не знаю. Это было похоже на тот шум в туннеле, но я никогда не чувствовала ничего подобного. Я думала, у меня голова развалится на части.

– Она повела фонарем вокруг себя и замерла от страха.

Примерно в шести футах от нее на ступеньках сидела пантера, ее глаза блестели в свете фонаря. Она быстро высунула язык и повела им.

– Не двигайтесь, – предупредил Нью. – Я не думаю, что она причинит нам вред. Если бы она собиралась на нас напасть, она бы уже это сделала. Медленно поднимайтесь вперед и держитесь прямо передо мной.

Рейвен сделала так, как он велел. Монстр поднялся на пару ступенек и стал ждать, пока они поднимутся. Он нас пасет, подумал Нью. Этот ублюдок пасет нас, как овец.

В конце лестницы был длинный коридор. Фонари высветили анфиладу арок, ведущих во мрак пещероподобных зал. Дальше по коридору виднелось несколько закрытых на медные засовы дверей. Когда Нью и Рейвен искали лестницу на следующий уровень, Нью услышал цоканье когтей пантеры по камням.

Он быстро обернулся, готовый защитить посохом себя и Рейвен.

Но Жадный Желудок повернулся, отпрыгнул назад и скрылся где-то в том направлении. «Кого или чего он ищет?» – мрачно подумал Нью.

– Посмотри на стены, – сказала Рейвен. Когда свет фонарей заиграл на камнях, они увидели, что стены от пола до потолка покрыты тонким слоем пыли. Часть камней у них под ногами растрескалась словно кубики льда. Эта секция Лоджии, подумала Рейвен, находится под ужасным давлением. Гранитные колонны и стальные сваи уровнем ниже держат на себе всю огромную тяжесть этого здания.

Нью в поисках выхода исследовал одну из арок и обнаружил кое-что, чего он не мог понять.

– Мисс Дунстан, – сказал он, и Рейвен подошла к нему.

Это была зала шириной по меньшей мере пятьдесят футов и сорок или пятьдесят футов высотой. Каменные стены и пол покрывали глубокие трещины. Каменная пыль и песок лежали на том, что казалось старым электрическим агрегатом, жуткой стальной машиной с открытыми трубками и запутанной сетью проводов. На длинном дубовом столе лежали спутанные провода, пыльные части механизма и разнообразные датчики и приборы. Вдоль пола и стен тянулись кабели.

А в центре этой странной залы находился потускневший медный маятник длиною примерно тридцать футов, который удерживался устройством под потолком с кабелями, шкафами и деревянными рычагами и не доходил пяти футов до пола. На стальном пьедестале точно в центре под чашечкой маятника в виде полумесяца было восемь камертонов разной величины. Самый маленький был с детский кулачок, а самый большой – примерно в фут высотою.

– Что за чертовщина? – вслух сказала Рейвен, приблизившись к маятнику. Она посветила фонарем вверх и вниз. То, что она увидела, показалось ей похожим на внутренности огромных напольных часов. Она подошла ближе и протянула руку, чтобы прикоснуться к чашечке маятника.

– Не делайте этого, мисс Дунстан.

Они обернулись на звук этого голоса. В дверях залы стоял с фонарем в руках Эдвин Бодейн. На его кепи и длинном черном дождевике блестели капельки дождя. Свет его фонаря перешел от Рейвен к Нью, и он слабо улыбнулся. У него были острые скулы и темные большие мешки под глазами.

– Добро пожаловать в Лоджию, мастер Ньюлан.

– Вы… тот самый человек, которого я видел во сне! – догадался Нью.

– Кучер!

– Если бы вы тогда пришли в Лоджию, и один, вы бы избавили от этого мисс Дунстан. Это дело между вами и лендлордом, а не… – Когда луч его фонаря высветил сучковатый посох, который Нью держал в руке, он нахмурился. – Это его, не так ли? Он дал это вам?

Нью кивнул.

Внезапно на лице Эдвина появилась злобная усмешка. В его глазах плясала радость, и Рейвен внутренне задрожала. Она никогда не видела такой неудержимой жадной злости на человеческом лице.

– Хорошо, – возбужденно сказал. – Это хорошо. Значит… старик мертв, не так ли? Раз он отдал тебе посох, он должен быть мертв.

– Он умер, – ответил Нью.

– И он передал посох тебе. Великолепно!

Он боится, подумал Нью. Он притворяется, что не боится, но посох его пугает. Почему, гадал он. Потому, что он может сделать с ним то же, что и с Жадным Желудком?

Гулкий раскат грома, словно издевательский смех, проник сквозь стены. Эдвин направил луч фонаря на механизмы маятника.

– О, этот раскат сотряс дом, – сказал он с без всякой заинтересованности. – Мисс Дунстан, вы хотели узнать, что делает эта машина. Вы сейчас это узнаете. На вашем месте я бы от нее отошел.

Рычаги над ее головой начали щелкать и скрипеть.

Рейвен отступила назад, и, когда маятник начал медленно пришел в движение, ее сердце забилось от страха.

Он раскачивался взад и вперед. Механизмы щелкали громче, и амплитуда колебаний нарастала. Когда чашечка проходила прямо над камертонами, Рейвен слышала, как воздух наполняется свистом.

– Послушайте, как он поет! – сказал Эдвин.

От камертонов исходила какофония низких душераздирающих звуков, которые, слившись вместе, превратились в тот звук, что они слышали в туннеле и на лестнице. Звук равномерно нарастал. Он приобрел физическую силу, которая оттолкнула Рейвен назад, скрутила ее и бросила на колени. Она слышала, как позади Нью вскрикнул от боли, когда звук достиг его. Весь пол вибрировал, камни стен терлись друг о друга. В воздухе закружилась пыль, которая мгновенно запорошила Рейвен глаза. Она едва могла дышать в этом помещении, которое внезапно превратилось в комнату ужаса.

Амплитуда колебаний маятника стала уменьшаться. Стон камертонов стал тише, и, когда маятник остановился, пыль начала оседать.

– От грома он иногда срабатывает, – весело сказал Эдвин, освещая фонарем пыльную машину. Рейвен, задыхаясь, стояла на коленях. Нью медленно поводил головой из стороны в сторону, чтобы избавиться от черных точек, которые плясали у него перед глазами. Эдвин был, казалось, обрадован этой демонстрацией. На его кепи и дождевике осела пыль, и он аккуратно стряхнул ее. – Или, скорее, – поправился он, – его включает вибрация стен при ударе грома. Маятник так точно сбалансирован, что малейшая вибрация Лоджии может привести его в движение. Я знаю все его капризы, – гордо сказал он. – Разве он не прекрасен?

Для какой бы цели ни предназначался маятник, но Рейвен никогда раньше, даже во время аварии, не испытывала такой мучительной боли. Она посмотрела на Эдвина и увидела темные провалы его глазниц. Ухмылка управляющего была злобной и холодной. Какие бы злые силы ни таились в Лоджии, Эдвин Бодейн был их частью.