Рай беспощадный - Артем Каменистый

Неудивительно.

* * *

— У меня когда-то было имя, но теперь даже я его почти забыл, а другие и не знали никогда. Новая жизнь — новые имена. Теперь я просто Бродяга — тот, который никогда не останавливается. Я так много и так быстро странствовал, что даже готам непросто было меня поймать. Они пробовали это сделать уже дважды, и оба раза я уходил. Решили схватить легенду. Болтаю много, язык мой без костей, слухи обо мне пошли по островам, вот и захотели узнать все. Всю правду про корабли с черными парусами. Не страшилки детские, не сказки — чистую правду им подавай. Я, наверное, первый человек, который появился на рифах. Земной человек. Ни про какие светляки, или как их там… ФПС… Не знал я ничего такого и не слышал о них ни разу. Может, это был самый первый светляк, который испачкал нашу Землю. Я заметил его на краешке козырька подъезда. Издали подумал, что это фонарь поставили новый, ближе понял — неладное что-то. А потом и сам понимаешь, что произошло. Я упал в море неподалеку от Земель Ящеров. Если ты с русских рифов, то у вас их обычно называют Большой остров. Я его разглядел, когда залез на скалу, и уже к вечеру добрался. Поел кокосов. Знаешь, как трудно было их разбивать? У меня ведь ничего не было — никаких инструментов. О! Это было неописуемо трудно! Я собрал упавшие, в которых и пить-то нечего, а уж угрызть эту деревянную сердцевину было подвитом. Откуда мне было знать, что надо лезть на пальму за недозревшими? Ночью немного выспался, наутро пошел вдоль берега. Мне было очень хреново — трясучка донимала. Перед глазами все расплывалось, и я не сразу увидел корабль. Точнее, два корабля. С черными парусами. Даже свернутые, они остаются черными. Знаешь, этот цвет на фоне местного моря и кораллов почему-то резко выделяется. Заметно издали. Большие корабли — даже больше этой лоханки. — Бродяга кивнул в сторону протоки.

Макс недоверчиво уточнил:

— Откуда там могли взяться большие корабли? Я был на Большом острове — к нему даже на лодке трудно подобраться. Там рифы сплошные и мели.

— Дай угадаю: ты был на западном берегу, или восточном, или южном. Я прав?

— Да.

— Знаешь, как я догадался? Потому что на северный берег никто не ходит. Я еще ни одного человека не встречал, который бы побывал там или слышал о тех, кто там был. А я много людей перевидал — наверное, половину поселков уже обошел. А с той стороны поселков вообще нет, и некому устраивать экспедиции. Готы посылают экспедиции на южное побережье, русские — на юго-западное, европейцы — на юго-восточное. А буи есть и на северной стороне, причем не один — их там как минимум три. Это те, про которые я точно знаю. Может, даже на мели есть — глубины там действительно небольшие. Только никто об этом не подозревает. Кроме меня. Но болтаю много — вот готам и стало интересно. Они очень уж любопытны. Особенно им интересны буи на мелких местах, где удобно собирать упавшие вещи.

— Ты не сказал, откуда там корабли появились. И что это за корабли?

— Сейчас все узнаешь. Корабли пришли по проливу, который к самому берегу подходит. К северному берегу. Широкий и глубокий пролив — на рифах такие часто встречаются.

— Расселина?

— Ну да. Расселина. Только обычно они узковатые, а эта очень серьезная. Они называют ее Кипящей Тропой, если я не напутал с переводом. Это потому что в некоторых местах там вода очень теплая — будто что-то ее подогревает снизу. Хотя почему будто? Так и есть! Я точно знаю! Бронзовые люди провели по Кипящей Тропе свои корабли. Один, правда, повредили сильно, но второй был целым. Когда я увидел эти фрегаты… Или галеры… Не знаю я, как они называются, не разбираюсь. Сознание сразу потерял. Трясучка. Решил, что нашел людей и можно разрешить себе отключиться. А очнулся уже в городе, на горе.

— Гора? Город?!

— На Землях Ящеров есть два больших холма с крутыми склонами — один на юге, второй на севере. Вот на том, что на севере, бронзовые люди построили город. Городок. Большой поселок. Там в центре священный колодец, над которым стоит древний храм. Когда-то в давние времена в нем жили жрецы, потом что-то случилось, и остров стал необитаемым. Храм обветшал. А потом появились эти корабли. Они пришли издали, спасаясь от какой-то опасности. Я не знаю, что это за опасность: за время, которое провел среди них, не успел изучить язык хорошо. Мало что понимал. Только простые вещи. Бронзовые люди приняли меня нормально — лечили, когда меня трясло в первые дни, кормили, дали удобную одежду и обувь. Их жрец со мной разговаривал, учил языку. Я помогал им строить дома и ремонтировать храм, ходил с их охотниками к болотам и озерам. Там мы вместе выслеживали ящеров и черных свинок, а потом ели их восхитительное мясо, поджаренное на костре, запивая его ягодным и кокосовым вином. Это были хорошие люди. Простые, честные, живущие не злом. Дни, которые я с ними провел, были самыми счастливыми в моей новой жизни. У них почти все было легко и красиво. Но не обошлось без черных пятен. У них не было женщин. Вообще. Я не знаю, от какой беды они спасались на рифах, но почему-то ни одной женщины с собой не взяли. Или что-то помешало, или их везли отдельно и что-то не получилось. Я не знаю. Поэтому, когда рыбаки привели Настю, весь город был взбудоражен. Настя…

— Наша женщина?

— Да. Ей было двадцать семь или чуть больше. Она сказала, двадцать семь, но это ведь женщины — правды в таком вопросе не скажут первому встречному. Она была такой ошарашенной. А бронзовые люди были ошеломлены не меньше: до этого они не могли понять — откуда я здесь взялся, такой белокожий неумеха, — а тут вдруг еще и барышня появилась. Аналогичная. Жрецы проявляли недовольство — видимо, обет безбрачия сказывался, а воины и мастеровые спорили сильно. Даже мне, без знания языка, было понятно, о чем они спорят. Они делили Настю и никак не могли найти устраивающий всех вариант. Так она никому и не досталась…

— Трясучка?

— Да. Сперва впала в забытье. Ее лечить пытались, все те же жрецы. Она им отплатила черной неблагодарностью — переродившись, убила двоих, и когда поднялся шум, сумела уйти. Перемахнула через городскую стену. Если бы я не увидел это своими глазами, никогда бы не поверил. Банковский кассир. Попка полненькая, сама пухленькая — эдакая жизнерадостная пышечка. Плакала все время, косметика потекла. Так трогательно выглядела. В итоге два покойника и акробатические трюки, проделанные в блузке, короткой юбке и туфлях на высоком каблуке. Двигалась она как дикий зверь. Впрочем, зачем я это рассказываю — наверное, доводилось видеть?

Макс кивнул.

— Первый дикс, которого я увидел: навечно врезалась в память. А наутро за ней отправился целый отряд — решили поискать. Уж не знаю, с целью честной дележки или мести, но только не вернулся никто. Бронзовые люди не знали, что диксы чуют друг друга издали: Настя завела их в ловушку. К своим. Не знаю, как твари до этого момента не пронюхали о городе на холме и почему люди о них не узнали. Наверное, потому, что они облюбовали южное побережье — там их главный рассадник возник. Уж не знаю, почему им там так нравилось. Да и светляки поначалу работали слабо — людей прилетало очень мало. Примерно через месяц после моего исчезновения основная волна подошла, и всерьез началось. Настя оказалась тем спусковым крючком, который приводит в действие что-то большое и плохое. Например, пушку, которая может разрушить весь мир. И бронзовых людей накрыло. Ну и меня вместе с ними. Закончились безмятежные деньки… Поначалу, когда они еще не поняли, с чем столкнулись, большие потери понесли. Сперва пытались разыскать Настю, потом тех, кто ее искал, а затем тех, кто искал пропавших. А потом уже не пытались — другие проблемы возникли. Рыбаки не могли выйти в море — диксы кишели на каждом рифе; собирателям тоже работы не было: диксы за каждым кустом. Даже на огородах, что у подножия и на террасах устроили, невозможно было работать — только под охраной большого числа воинов. Каждый день кто-то пропадал, жрецы не успевали лечить раненых. Несколько солдат заработали тепловые удары — запеклись в своих бронзовых доспехах, потому что боялись их снимать. Дни, как назло, стояли очень жаркие и почти безветренные.