О красоте - Зэди Смит

— Говард? В Гринмене. Погода хорошая, решил пройтись пешком. Дочка, хочешь, я пойду с тобой?

Зора отказалась. Впервые за много месяцев она одевалась, просто чтобы прикрыть наготу. Обошлась без укладки, макияжа, контактных линз, каблуков. Какая экономия времени! Сколько всего она сделает в этой новой жизни! Она села в семейный автомобиль и на угрожающей скорости помчалась по городу, подрезая машины и проклиная ни в чем не повинные дорожные знаки. Незаконно припарковалась на стоянке для сотрудников. По случаю выходного двери факультета был заперты. Лидди Канталино впустила ее внутрь.

— Где Джек Френч? — деловито спросила Зора.

— И вам доброе утро, юная леди, — отчеканила Лидди. — Все в его кабинете.

— Кто все?

— Дорогая, ступай туда и сама увидишь.

Впервые за время учебы в колледже Зора вошла без стука. Перед ней предстало причудливое общество: Джек Френч, Монти Кипе, Клер Малколм и Эрскайн Джиджиди. Все, даже Джек, стояли, всем своим видом выражая тревогу.

— А, Зора! Заходите, — сказал Джек.

Зора подошла к ним. Она понятия не имела, зачем ее вызвали, но ни капельки не волновалась. Она все еще кипела яростью и была способна на что угодно.

— В чем дело?

— Мне чрезвычайно жаль, что пришлось вас сегодня выдернуть, — сказал Джек, — но дело срочное и не терпящее отлагательств до окончания весенних каникул… — Монти саркастично фыркнул. — То есть ровно до понедельника.

— В чем дело? — повторила Зора.

— Судя по всему, — начал Джек, — прошлой ночью, когда все ушли домой, — вероятно, около десяти часов вечера, хотя не исключена возможность, что здесь мог оставаться кто-то из уборщиков и, отчасти, посодействовать тому, кто…

— Бога ради, Джек! — воскликнула Клер Малколм. — Ты меня прости, но давай не будем тратить на это целый день. Лично я хочу догулять свои законные каникулы. Зора, вы не знаете, где сейчас Карл Томас?

— Карл? Зачем он вам? Что случилось?

Устав изображать преувеличенную озабоченность, Эрскайн сел и объяснил:

— Этой ночью с кафедры африканистики была украдена картина. Очень ценная картина, принадлежавшая профессору Кипсу.

— Я только сейчас узнал, — загремел Монти, — что уже месяц через две двери от меня работает дитя улиц, из числа питомцев доктора Малколм, некий юнец, который явно…

— Джек, — сказала Клер Френчу, а Эрскайн прикрыл глаза ладонью, — я не намерена стоять тут и выслушивать оскорбления от этого человека. Просто не намерена.

— Юнец, — взревел Монти, — который работает здесь, не имея ни рекомендаций, ни опыта, о котором вообще никто ничего не знает! Ни единого раза за долгие годы преподавательской работы не сталкивался я с подобной некомпетентностью, подобной халатностью, подобной…

— С чего вы взяли, что это дело рук этого юноши? Где доказательства? — огрызнулась Клер, но, похоже, страшилась услышать ответ.

— Коллеги, прошу вас. Здесь студентка. — Джек указал на Зору. — Нам надлежит…

Тут Джек благоразумно умолк и вернулся к главному вопросу.

— Зора, доктор Малколм и доктор Джиджиди сообщили нам, что вы тесно общаетесь с этим молодым человеком. Вы случайно не видели его вчера вечером?

— Видела. Мы были на одной вечеринке.

— Ага, хорошо. А вы случайно не заметили, во сколько он ушел?

— У нас с ним… вышло что-то вроде ссоры, и мы оба… оба ушли довольно рано, каждый сам по себе. Мы ушли по отдельности.

— Во сколько? — слова Монти прозвучали, словно глас Божий. — Во сколько ушел этот парень?

— Рано. Не могу сказать точно. — Зора дважды мигнула. — Где-нибудь в половину десятого.

— А вечеринка была далеко отсюда? — спросил Эрскайн.

— Нет, минут десять.

Джек сел.

— Спасибо, Зора. Как по-вашему, где он сейчас может находиться?

— Не знаю, сэр.

— Спасибо. Лидди вас проводит.

Монти жахнул кулаком по столу Джека Френча.

— Минуту! — прогремел он. — Это все, о чем вы намерены ее спросить? Простите, мисс Белси, но прежде, чем вы перестанете удостаивать нас своим присутствием, не могли бы вы рассказать, что за личность, по вашему уразумению, этот Карл Томас? Не производит ли он, например, впечатления человека, способного на воровство?

— О Боже, — возмутилась Клер. — Какая гадость! Не желаю быть к этому причастной.

Монти посмотрел на нее.

— Суд может вынести решение о вашей причастности к этому делу вне зависимости от вашего желания, доктор Малколм.

— Вы мне угрожаете?

Монти повернулся к ней спиной.

— Зора, будьте добры ответить на мой вопрос. Справедливо ли будет сказать, что этот молодой человек — выходец из самых низов? Нет ли у него криминального прошлого?

Зора сделала вид, что не замечает устремленных на нее глаз Клер Малколм.

— Вы имеете в виду, что он вырос на улице? Да, конечно; и он этого не скрывает. Я слышала, у него что-то было… Но подробностей не знаю.

— Подробности мы выясним, и, думаю, довольно скоро, — сказал Монти.

— Вообще-то, — невозмутимо сказала Зора, — если вы в самом деле хотите его найти, спросите лучше свою дочь. Говорят, их часто видят вместе. Можно идти? — обратилась она к Джеку. Монти ухватился за стол, чтобы не упасть.

— Лидди вас проводит, — еле слышно повторил Джек.

* * *

Дома никого (почти). Солнечный весенний день. Птичьи трели. Белки. Шторы раздвинуты, жалюзи подняты — везде, кроме комнаты Джерома: там под стеганым одеялом покоится похмельное чудовище. Опять двадцать пять! Кики принялась за весеннюю уборку невзначай. Подумала: внизу, в кладовке, дожидаясь своей участи — оставят? выбросят? — стоят красивые фамильные сундуки и коробки с вещами Джерома, который сейчас здесь. Надо разобрать все эти письма, школьные табели успеваемости, фотоальбомы, дневники, самодельные открытки ко дню рождения и сказать сыну: «Джером, это твое прошлое, и не мне, родной матери, его уничтожать. Только тебе решать, что тебе дорого, а что не очень. Но, пожалуйста, ради Христа, выброси хоть что-нибудь, уступи место для Левиного барахла».

Она надела самые старые тренировочные штаны, повязала на голову бандану и спустилась в кладовку, прихватив для компании радиоприемник. Внизу дарил хаос воспоминаний семейства Белси. Даже для того, чтобы просто оказаться внутри, пришлось перелезать через четыре большие пластиковые коробки, доверху набитые ни чем иным, как фотографиями. При виде таких залежей прошлого легко было запаниковать, но Кики подошла к делу профессионально. Много лет тому назад она разделила помещение на три произвольные части — по числу детей. Зоре принадлежала задняя часть, самая большая, потому что именно Зора изводила больше всех бумаги, чаще записывалась в разные команды и общества, получала грамоты и выигрывала кубки. Но и Джеромова часть была немаленькая. Там хранилось все, что он собирал и любил многие годы — от окаменелостей и номеров «Тайм» до альбомов для автографов, собрания Будд и расписных фарфоровых яиц. Кики уселась со скрещенными ногами посреди этого великолепия и принялась за работу. Раскладывала по разным кучкам предметы и бумаги, детские вещи и школьные. Временами она, вскинув голову, оглядывалась вокруг, и взгляду открывалась задушевнейшая панорама: россыпи вещей, принадлежащих трем рожденным ею существам. При виде некоторых предметов: крошечной шерстяной пинетки, поломанной зубной скобы, кольца от галстука бойскаута младшей дружины — она не могла сдержать слез. Ей не довелось стать секретарем Малколма Икса.