Среди монстров - Айя Сафина

Через пару сильных рывков, каблук все-таки поддался, и Эрик довольный вручил Нине вторую лодочку.

Она задорно рассмеялась.

– Оставь себе на удачу! – сказала она Эрику, протягивающему ей сломанный каблук.

– Может, мне его еще на шею повесить? – съязвил он.

– Один – тебе, один – мне. Просто чтобы запомнить этот вечер!

Эрик не хотел обидеть Нину, какой бы глупой идея ни казалась. А потому засунул длинную острую шпильку в карман брюк.

Они подошли к широкому гранитному парапету, разделяющему границу помоста площади и обрыв, успев занять оставшиеся свободные места, и свесили ноги над пропастью. Внизу холм резко обрывался, и с этой стороны он больше напоминал утес. Но дальше пологий склон мягко выравнивался с остальной местностью, пестревшей густой растительностью и подлесками, соединяясь с пышной лесной частью парка внизу. Вдоль парапета выстроились люди, готовые лицезреть чудо.

Эрик смотрел на тысячи разноцветных городских огней, вспоминая, каким город казался отсюда тридцать лет назад. Все было не таким величественным и угрожающе громоздким. Город скорее имел тот внешний вид, который сегодня ассоциируется с пригородами. Удивительно, как быстро идет время, и как стремительно оно меняет все вокруг.

Компания начинала бизнес с прилавка под навесом, потом перебралась в кафе, дальше они присвоили маленькое старое двухэтажное здание, служившее в далеком прошлом игровым домом с парой комнат для проституток, и только через шесть лет вложили деньги в строительство знаменитого клуба «Геенна». На строительство ушло три года, а потом начался крупный передел территории между бандитскими группировками, который затянул открытие досугового центра. Когда долгая пятилетняя война закончилась, и Эрик с компанией стали новыми королями, вечеринка открытия «Геены» была фееричной. Они праздновали целый месяц, и это – была самая безумная и беспредельная вечеринка, которую Эрик только помнил.

Эрик грустно улыбнулся, когда понял, что спустя десятилетия его окутала тоска по трущобам и уличной жизни с бургерами и ночевками в подвалах. Наверное, потому что правила там были проще. Ты либо плохой, либо хороший, ты либо враг, либо друг. Не было таких промежуточных состояний, когда ты мог играть на обе стороны и при этом считаться нормальным. Тебя бы пристрелили обе стороны, как самое мерзкое отрепье, даже отвратительнее их самих. А сейчас все стало чересчур запутанным, и никто не поможет понять, что правильно, а что нет. Если бы они обсуждали сегодняшнее соглашение двадцать лет назад, то открытое заявление албанцев о том, что они раздумывают, чью сторону им выбрать, расценивалось бы, как приказ открыть огонь.

С возрастом обстоятельства обрастали длинной шерстью и густым подшерстком, скрывающие четкие грани скелета, и размывающие точные понятия условностями. Если бы кто-нибудь десять лет назад сказал Эрику, что он будет работать с албанцами, Эрик бы пристрелил такого провидца.

Эрик пытался заметить изменения в городском облике, но все больше понимал, что стоит поискать изменения в самом себе. Время меняет не только мир вокруг, но и головы людей, ломая приоритеты, коверкая принципы и переворачивая убеждения с ног на голову. Отбросив бизнес, и взглянув на личную жизнь Эрика, можно смело заявить, что еще пару лет назад Эрик бы и не подумал сбежать из-под надзора собственных телохранителей и покинуть безопасный периметр, чтобы просто погулять. Фактически он положился лишь на одного человека, пусть и обладающего необычными способностями. Эрик рискует собственной жизнью, чтобы просто доставить Нине удовольствие от пребывания вне заточения.

Эрик вдруг понял, насколько Нине удалось изменить его взгляды. Он перестал бояться привязанности, как огня, и смело признавал, что Нина смогла убедить его в том, что любовь вовсе не означает кражу свобод и приношение жертв. Когда ты любишь, ты сам охотно отдаешь все, что у тебя есть ради того, чтобы сделать любимого человека счастливым. В этом и крылась собственная выгода – Эрик получал удовольствие, наблюдая за тем, как Нина радуется его вниманию.

Эрик поскорее отбросил подобные размышления. Он сам заводил себя в тупики подобными думами.

– А что насчет Томаса? – спросил Эрика внезапно.

Ему необходимо кардинально сменить тему, на что лицо Нины тут же посерьезнело.

– Я ничего не могу рассказать о нем, – ответила она виновато.

Она упрекала себя в слабости, потому что не могла ответить на самый важный вопрос, что задавал не только Эрик, но и она сама. Почему ей так сложно найти дорогу к Томасу? Почему она до сих пор не увидела о нем чего-то внятного? Почему она до сих пор не видит его лица, хотя напрямую общается с его названным братом? Кто же даст образы о Томасе, если даже Виктор не в силах?

Нина постоянно изучала воспоминания Виктора, но те времена, когда он тесно работал и жил вместе с Томасом были туманными, и лицо Томаса всегда скрыто.

– Почему ты не видишь его? – интересовался Эрик.

Нина тяжело вздохнула.

– Я не знаю. Я еще никогда не испытывала подобное.

– Что именно?

Нина подбирала слова, чтобы объяснить Эрику свои ощущения.

– Я знаю, что он есть, я чувствую его присутствие. Но я никак не могу увидеть его четко. И это странно.

– Почему?

Эрику нравилось расспрашивать Нину о ее способностях, хоть она и не любила рассказывать.

– Потому что… чтобы развеять туман, нужно долго концентрироваться на том, что хочешь увидеть. Чем больше энергии я трачу, тем быстрее все проясняется. Рано или поздно усилия дают результат. И тогда Они начинают шептать.

Эрик слушал непонятные речи, к которым уже привык, а прохожий бы и не понял, о чем они. Эрик не смел перебивать, осознавая, насколько интимные вещи она рассказывает. За такую откровенность ее вторая половина убивала любопытных.

– Но с Томасом все иначе, – закончила Нина.

– Туман не рассеивается?

Нина задумалась на секунду. Дело было не только в том, что между ней и Томасом нерушимая плотная стена. Сами Монстры вели себя загадочно. Там, где был Томас, не было Монстров. И Нина не понимала, почему.

– Не то, что Монстры не шепчут. Они… они как будто не хотят ничего говорить о нем.

– Они боятся его?

Нина покачала головой.

– Нет, это определенно не страх. Это что-то другое. Например, Монстры боятся тебя. Я помню, что Они боялись маму. Они не любят Яна. Презирают Марка. Но вот Томаса… Они словно еще сами не поняли, что испытывают к нему.

Эрик болтал ногами над обрывом и держал Нину за руку, точно боялся, что она сорвется. Хотя она часами сидела на перилах балконной террасы на полусотенном этаже, и зачастую он даже не был в курсе.

– Как ты думаешь, с чем это связано?

Ох, Эрик, тебе кажется, она знает все ответы, но ты задаешь уже десятый вопрос о Томасе, а Нина практически ни в чем не уверена наверняка, что касается этой таинственной личности. Нина долго думала прежде, чем дать ответ.