Хранитель пограничной крепости - Ольга Голотвина

А потом, вывалившись из чащи на берег мирной неширокой речки, где над глубокой темной водой неподвижно висят стрекозы, можно убедиться, что все эти сильнодействующие средства не стоят и протертого до дырки медяка, потому что в сердце все равно сидит тупая мучительная боль. И не отпускает глупая горькая обида, неизвестно на кого... словно у тебя отняли что-то твое по праву... словно ты и впрямь достоин лучшей судьбы – честной жизни, уважения друзей, любви зеленоглазой красавицы.

Словом, в голову лезет полный бред!..

Лошадь всхрапнула, шарахнувшись от громадного валуна, очень похожего на голову вылезающего из земли великана.

Орешек спрыгнул на прибрежную траву, накинул повод на каменное «ухо». Плащ зацепился за луку. Орешек с ненавистью щелкнул застежкой, оставив плащ на седле.

Проклятая тряпка! С нее все и началось! Подкараулила в глухом лесу одинокого странника и сбила с честного пути! Завязать в нее камень потяжелее да зашвырнуть подальше от берега!..

Лошадь потянулась мордой к воде.

– Тебя вроде бы сразу поить нельзя, – неуверенно сказал Орешек. – Ты вроде бы от этого околеть можешь... уж лучше подожди.

Он хмуро взглянул на речную гладь, от которой веяло прохладой.

– А вот мне, – сообщил он кобыле, – пить очень даже можно. И сразу. Погоди, вот доберусь до первого же трактира... В этом превосходство человека над лошадью... думаю, только в этом.

Вороная фыркнула. Орешек усмехнулся:

– Впрочем, я-то уж такая скотина, что со мной ни одна уважающая себя лошадь в одно стойло не встанет... Удивляешься, с чего это я с тобой разговариваю? А это, понимаешь ли, я помаленьку с ума схожу!

Склонившись с берега, Орешек с омерзением взглянул на свое отражение и погрузил ладони в темную воду.

Коротко свистнула сзади стрела, хищной незадачливой рыбой нырнула в реку и канула на дно.

Орешек, как подброшенный, взлетел на ноги и обернулся, одновременно выхватывая меч из ножен.

– Не успеешь перезарядить! – заботливо предупредил он высокого незнакомца с арбалетом, возникшего из-за валуна‑«головы».

– И не надо, – спокойно отозвался тот. – У меня одна стрела и была.

Арбалет отлетел в сторону. Незнакомец легким движением извлек из ножен длинный прямой меч. На миг он напомнил Орешку Аунка.

– Слушай, – равнодушно начал незнакомец, – не хочу тебя убивать. Просто мне нужна твоя лошадь, и я...

Он замолчал, впившись взглядом в лицо Орешка. Тот тоже узнал эти янтарно-желтые глаза.

Время остановилось. Больше двое мужчин никуда не торопились. Все на свете могло подождать, кроме этой встречи.

Оба знали, что сейчас произойдет.

– У тебя великолепный меч, – холодно оценил Саймингу Ралидж, – зато мой длиннее.

– Поможет тебе это, как утопленнику – ласковое слово! – пообещал Орешек. Он был почти счастлив. Судьба решила утешить его, столкнув с этим человеком.

Аршмир, прикрученные к коновязи руки, злой свист плети, черная пасть Бездны перед лицом...

Найлигрим, ворвавшиеся через потайную дверь войска Нуртора, Черные Щитоносцы, теснящие оборону грайанцев...

Вот обо всем этом сейчас разговор и будет!

Два гибких тела метнулись навстречу друг другу. Два клинка сшиблись в воздухе. Два бойца в прыжке перекатились по земле и упруго взлетели на ноги, меряя друг друга изумленно-недоверчивыми взглядами.

Обоих подвело то, что они недооценили противника. Ралидж атаковал эффектным и почти неотразимым ударом «звездный ветер», но был встречен контрприемом, известным лишь редким мастерам карраджу. В последний миг Ралидж исхитрился повернуть свой клинок, чтобы Сайминга ударила вскользь и не срубила его меч у эфеса.

И вновь Орешку показалось, что перед ним стоит Аунк. Нет, он видел враждебные желтые глаза и мерзкую поблекшую физиономию... но та же стойка, тот же своеобразный толчок при прыжке, та же манера атаки... Даже удар, скорее всего, учитель избрал бы тот же самый! Сумасшествие какое-то!

Но и противник выглядел порядком опешившим.

– Ну, знаешь! – возмущенно сказал Ралидж. – Не вздумай сказать, что и тебя обучала этому искусству Нурайна!

– Не вздумаю, – покладисто отозвался Орешек. – Впервые слышу это имя.

Противники со звериной мягкостью закружились по отлогому берегу. Земля здесь не походила на булыжный плац или на гладкий пол фехтовального зала. Неровная, заваленная камнями и корягами, поросшая спутанной травой, она совсем не годилась для поединка. Но оба бойца не смотрели под ноги, ступая легко и уверенно, словно с детства знали тут каждую кочку. Более того, они прикидывали, какую пользу можно извлечь из подлости окружающего пейзажа. Орешек старался оттеснить противника в подступающий к речке лес, где в подлеске не очень-то развернешься с длинным мечом. Ралидж, наоборот, собирался выманить врага на открытое пространство и прижать к реке.

На стороне Ралиджа были годы упорных тренировок, отточенная техника, опыт множества поединков. Но разгульная жизнь подточила его силу и снизила быстроту движений. Здесь он немного уступал азартной скорости Орешка, красивой легкости его движений...

Полдень жарко наваливался на речной берег. Солнечные лучи в осколки дробились о сверкающие клинки.

Оба противника были грайанцами, а значит, не умели драться молча. И хотя был у них не Поединок Мастерства, а смертный бой, все же юнтивар вспыхнул сам собой, непринужденно и дерзко.

– Во имя всех обликов Серой Старухи! – восхитился Ралидж. – Это ж я самозванцу такую услугу оказываю! Честная смерть – вместо котла с кипятком!

– Котел у нас был бы один на двоих, – с готовностью отозвался Орешек. – Предатели тоже не от старости умирают. Это ты показал Нуртору ход в крепость?

– Я, – не стал отпираться Ралидж. – Не терпелось до тебя добраться... Кстати, кто ты такой? Может, назовешь свое настоящее имя?

– Не назову: чего нет, того нет, – с удовольствием сказал Орешек, зная, что худшего оскорбления Соколу он не смог бы нанести. – Сын Клана сошелся в поединке с беглым рабом!

– Врешь... – начал было Ралидж, но память вдруг подбросила ему давно забытое: Аршмир, весенняя людная улица, дерзкий выкрик бродяги из толпы, гнев, ненадолго разрушивший ледяной панцирь равнодушия, и собственный голос: «До смерти».

Потрясение заставило Сокола на миг забыться, и противник поймал, подхватил этот миг. Сайминга скользнула, пробилась, ударила...

Если у Орешка меч был лучше, чем у Ралиджа, то у Сокола было свое преимущество: кожаная куртка. Не успевая отразить атаку клинком, Ралидж повернулся так, чтобы удар пришелся по затянутому жесткой кожей левому предплечью. Сайминга, чиркнув по рукаву кончиком, сумела прорезать куртку и ужалить – но только ужалить. Из неглубокого пореза тихо заструилась кровь, склеивая куртку, рубаху и тело. Ралидж чуть не выругался: он знал, как опасны в затяжном бою такие, казалось бы, несерьезные царапины.