Очарованная призраками - Лора Себастьян

вздох, но ведь и Нимуэ работала дольше и усерднее любого из тех, кого я знала.

– Я должна была догадаться, – произносит она. – Но это ничего не изменит, так и знай.

– Я знаю, – отвечаю я. – Артур падет на поле брани. И вряд ли поднимется вновь.

– Не поднимется, – отзывается Нимуэ. – Без тебя не сможет.

 Я вспоминаю видения о его смерти, и внутри меня что-то нехорошо поворачивается… но я заставляю себя кивнуть.

– Я готова пожертвовать всем ради того, чтобы его спасти, – произношу я. – Но некоторые вещи мне не принадлежат.

 Нимуэ склоняет голову набок и внимательно смотрит на меня своими невинными серыми глазами.

– Ты считаешь меня чудовищем, – мягко произносит она. – Чудовищем, которое растило детей на убой.

– Ты любила нас так сильно, как только могла, – отвечаю я. – Но этого оказалось недостаточно. Мир все равно погрузится во тьму. Все, что было предсказано, произойдет. И пройдет. Но ты сама сказала: когда я прибыла на Авалон, вероятностей стало меньше. И теперь я выхожу из этой истории.

 Нимуэ просто смотрит на меня. А потом смеется.

– Ох, дитя. – Она качает головой. – Думаешь, ты сделала именно это?

 Она подходит ко мне, хотя я понятия не имею, как ей это удается. Здесь не существует шагов. И земли здесь тоже нет – только ничто. Но она стоит совсем близко и сжимает мои руки в своих.

– Ты не вышла из их истории, Элейн, – шепчет она. – Ты останешься в ней навсегда.

 Она поворачивает мои руки ладонями вверх и разгибает мои пальцы. Я наблюдаю за ней словно бы издалека. Кажется, это даже не мои руки. И смотрю я на них не своими глазами. Я отвлекаюсь на эти мысли и не сразу понимаю, что пытается показать мне Нимуэ.

 Мои ладони – и это в самом деле мои ладони – гладкие. На них нет линий. Совсем как на ладонях Нимуэ.

 «Видишь, вот твоя линия жизни, – сказала мне однажды Моргана во время скучного урока и провела пальцами по моей ладони. – А это – линия сердца. И линия головы. И души».

 Но теперь их нет. И ладони Нимуэ, которые всегда казались ледяными как снег… больше они не холодят мою кожу.

 Я не успеваю раскрыть рта – Нимуэ отпускает мои руки и улыбается.

– Позволь поприветствовать новую Леди Озера, – мягко говорит она.

– Но я не… – Я замолкаю и качаю головой.

 Потому что, конечно, я – Леди Озера.

 Все вдруг кажется нелепым – все, что должно произойти после. Я ведь видела себя могущественной – такой могущественной, какой и представить не могла. Я вспоминаю свое последнее видение с Ланселотом: он спросил, могу ли я пить. И я так переживала насчет своей ледяной кожи…

– Я этого не хотела. – Я трясу головой. – Я хотела спасти их, отдать Моргане и Гвен их магию. Подарить шанс на счастье.

– Ты никогда не спрашивала меня, – отвечает Нимуэ, – о своем будущем. Об их – да, но не о своем. Но твой путь всегда приводит именно к этому, Элейн. Рано или поздно. Ты должна была стать Леди Озера после того, как Моргана попытается убить Артура, после того, как Ланселот сбежит из Камелота, после того, как Гвиневра разобьет сердце мужа. Но ты всегда оказывалась здесь. Никогда так рано, ведь ты все еще полна любви и надежды.

 Я сглатываю.

– И что это значит?

 Она отвечает не сразу. И снова смеется.

– Ты поверишь, если я скажу, что не знаю? Впервые на моей памяти. Я не знаю. И мне жаль, что я и не узнаю.

 У меня сдавливает горло. Я не простила ее. Не уверена, что смогу простить, но она вырастила меня, сделала меня такой, какая я есть. Без нее я бы никогда не стала собой.

– Простите. – Мой голос дрожит. – Я не хочу вашей смерти.

 Она не перестает улыбаться и касается моей щеки.

– Я прожила долгую жизнь, Элейн, – отвечает она, но голос ее звучит как-то иначе, совсем не как раньше. Он больше не эфемерный. Он совсем человеческий. – И я так устала.

 Я кладу свои пальцы на ее, сжимаю их, но это ничего не меняет.

 Она растворяется прямо передо мной, не переставая улыбаться.

50

 Я открываю глаза, и меня ослепляет яркий солнечный свет и синева безоблачного неба. Песок подо мной теплый, ноги лижут волны, но я почти этого не чувствую. Единственное, что я знаю точно: в кожу мою впиваются песчинки, и меня омывает водой. Знаю, но не чувствую. Я словно с ног до головы покрыта невидимой броней: осталось лишь эхо от ощущений – и ничего больше.

 «Я мертва», – вспоминаю я, но нет, это не так. Потому что я не в мифическом раю, пусть место на него и похоже.

 Нет, я знаю эти берега так же хорошо, как равнины собственного сердца. Это Авалон.

 И только я это понимаю, как на меня падает тень. Я щурюсь и разбираю топазовую кожу и черные волосы, которые сложно уложить в прическу. Моргана смотрит на меня своими яркими фиолетовыми глазами и улыбается знакомой улыбкой.

 Мы в самом деле виделись всего пару дней назад? Кажется, с тех пор прошла целая жизнь.

 Открываю рот, но вместо слов из горла вырывается кашель, и я приподнимаюсь на локтях. Выплевываю воду. Моргана приседает на корточки и придерживает меня за спину.

 Пусть я ничего не чувствую, но ее прикосновение – как якорь. Оно успокаивает.

– Что случилось? – спрашиваю я. – Я зашла в озеро и…

– И озеро принесло тебя сюда, – заканчивает Моргана. Словно это так просто.

 Она стаскивает с плеч серую шаль и протягивает мне. Думаю, она делает это ради меня – ее саму нагота не смущает. Я закутываюсь поплотнее.

– Я видела Нимуэ. – Я начинаю вспоминать.

– Да, я так и думала. У нее для нас обеих есть дары.

 И я вдруг понимаю, что Моргана кажется мне… слишком уж знакомой.

– Но ты не Смерть, – говорю я. – В моих видениях на Авалоне ты была богиней смерти…

– Наказание от Девы, Матери и Старухи. – Она кивает. – За всю ту кровь, что я пролила.

– Но ты ее так и не пролила, – понимаю я.

 «Твоя дорога всегда приводила тебя сюда. Но не так скоро».

 Улыбка Морганы дрожит.

– Я не особо поняла, что случилось, хотя Нимуэ пыталась мне объяснить… – Она замолкает, и взгляд ее устремляется на спокойное озеро. – Я добралась до озера, но Нимуэ не приняла меня. Лодки не было. Я не смогла перебраться. Я ждала несколько дней, но ничего так и не произошло. А потом она пришла ко мне.

– Нимуэ покинула Авалон? – испуганно охаю я.

 Моргана пожимает плечами.

– Я не уверена, если честно. Но тогда… я несколько дней не ела.