Совы охотятся ночью - Энтони Горовиц

— Но если убийца не Штефан, то кто? — вскинулась Лиза.

— Дайте мне неделю, и я вам скажу.

Она впилась в меня глазами:

— Даю вам два дня сроку.

— Хорошо. — Я хотела поторговаться с ней, но это только выказало бы слабость моей позиции. По меньшей мере мне не грозило больше оказаться на улице до обеда.

Лиза начала подниматься, но я еще не закончила с ней.

— Расскажите мне о вас и о Сесили, — попросила я.

Она снова села.

— Что вы хотите знать?

— Вы ладили?

— Очень даже.

— Почему вы не хотите сказать правду, Лиза? Почему мешаете мне выяснить, что случилось с вашей сестрой? — Ее взгляд сделался сердитым, и я спросила: — Откуда у вас шрам сбоку рта?

— Это сделала Сесили. — Лиза вскинула руку, прикрыв рубец. — Но она не хотела. Ей было всего десять лет. Она не сознавала, что творит.

— Из-за чего вы тогда поругались?

— Это не имеет отношения к делу.

— А вдруг имеет?

— Из-за мальчика. Не мальчика… парня. Вы ведь знаете, как это бывает у девчонок. Его звали Кевин, он работал у нас на кухне. Ему было лет двадцать, и мы обе втюрились в него. А он поцеловал меня. Вот и все. Как-то раз я разговаривала с Кевином, смеялась, и он чмокнул меня в щеку. Когда я рассказала об этом Сесс, та взбесилась. Сказала, что я увела у нее парня. И в этот момент под рукой у нее оказался нож, кухонный. Она бросила им в меня. На самом деле сестра даже не целилась. Но лезвие чиркнуло меня по лицу. Оно было очень острое и оставило порез. — Лиза опустила руку. — Кровь лилась сильно.

— Вы до сих пор вините ее за это?

— Я никогда ее не винила. Сесили не знала, что творит.

— Как вы относитесь к Эйдену?

— Нормально.

— Когда мы в прошлый раз беседовали, у меня сложилось ощущение, что зять вам не слишком нравится.

— Против него лично я ничего не имею. Просто думаю, что Эйд впрягается не в полную силу, вот и все.

— Вы считаете, что ваша сестра любила его?

— Наверное, любила. Не знаю. Мы с ней никогда такие вещи не обсуждали.

Я намеренно употребила прошедшее время, и Лиза не поправила меня. Она тоже считала, что Сесили нет больше в живых.

— А как насчет вас и Штефана? — спросила я.

— В смысле?

— За что вы на самом деле уволили его?

Я дала Лизе какое-то время собраться с мыслями. Наконец она решилась.

— Мы с ним несколько раз занимались сексом, потому что… А почему бы и нет? Он был симпатичный, холостой и пылкий, скажу я вам! Еще он был преступник без гроша за душой и, если бы не я, оказался бы на улице. Так что можно сказать, с его стороны это была благодарность за услугу. Но я никого не принуждала, и если вы считаете, будто я выперла парня за то, что он не соглашался больше укладываться со мной в койку, то лучше убирайтесь прочь из этого отеля, и мне плевать, знаете вы, кто убил Фрэнка Пэрриса или нет. Штефан Кодреску исполнял все, что я ему скажу. В этом была часть забавы. Стоило мне щелкнуть пальцами, и он уже мчится. К несчастью, что бы вы там ни говорили, деньги воровал именно он, а вовсе не Наташа. Вот почему я не оставила его здесь. Отель значил для меня больше.

Лиза поднялась и так резко отодвинула стул, что ножки его царапнули пол.

— Сьюзен, в вашем распоряжении сегодняшний день и завтрашнее утро. После этого мы с вами больше не увидимся. — Она не удержалась от контрольного выстрела. — Расчетный час в двенадцать.

Я не переживала, что Лиза Трехерн, если уж называть вещи своими именами, попросту выставила меня вон. Я желала вернуться к Андреасу, и, если мне предстояло покинуть Англию, так ничего и не раскрыв, Лиза лишь обеспечила мне оправдание. Мне требовалось поговорить с Андреасом. Вместе ли мы еще? Этот вопрос беспокоил меня гораздо сильнее, чем пустяковая загадка, кто убил Фрэнка Пэрриса восемь лет тому назад.

До изгнания из «Бранлоу-Холла» оставалось меньше сорока восьми часов. Как мне лучше использовать это время?

Прежде чем за мой столик опустилась Лиза, донельзя злая и явно сексуально озабоченная, я составляла список шагов, которые могла предпринять, и теперь, оставшись одна, снова открыла блокнот. Сделать предстояло много, а время поджимало. Приоритетной задачей было навестить Штефана Кодреску в тюрьме «Уэйленд». Он определенно очень многое мог мне рассказать, начиная с воспоминаний о ночи убийства, об истинных своих отношениях с Лизой, обо всем, что видел и слышал, о том, кто имел доступ в его комнату, и, самое важное, почему он сознался. Но могли пройти недели, а то и месяцы, прежде чем Штефан ответит на мое письмо, а ждать у моря погоды я попросту не имела возможности.

Был еще Лео, мальчик по вызову, «познанный» — это причастие я употребила в библейском смысле — как Фрэнком Пэррисом, так и Аланом Конвеем. Если он мертв, как заставляет предположить посвящение Алана, то как именно умер? И почему книга вообще посвящена ему? Очевидно, что он был не сожителем Фрэнка, а просто одним из многих партнеров, доступных за деньги.

Требовалось снова навестить Мартина и Джоанну Уильямс, эти двое по-прежнему оставались единственными, у кого имелся реальный мотив для убийства. При встрече оба показались мне на редкость скользкими типами, но теперь я понимала, что они нагло солгали мне. Мне сразу следовало это понять. Получилось так, что Эйден дал мне сведения, способные уличить супругов, а Лоуренс подтвердил это в своем длинном электронном письме. Мартин приезжал в «Бранлоу-Холл» в день смерти Фрэнка. Он проболтался об этом, сам того не заметив.

Я не успела еще переговорить ни с Джорджем Сондерсом, отставным директором школы, за которым первоначально был забронирован номер двенадцать в крыле «Мунфлауэр», ни с Элоизой Радмани, няней Роксаны и, вероятно, приспешницей Эйдена. Еще мне хотелось разыскать вдову Алана, Мелиссу. Во время убийства она жила в непосредственной близости от отеля и той ночью вполне могла прогуливаться где-то неподалеку, никем не замеченная.

И наконец, был еще Уилкокс — адвокат, о котором упомянул Саджид Хан во время нашей встречи во Фрамлингеме. Это имя также значилось в списке моих приоритетов, хотя всплыло совершенно случайно и к убийству Фрэнка и исчезновению Сесили никакого отношения не имело. Я намеревалась разобраться с Уилкоксом во второй половине дня.

Покончив с завтраком, я направилась в номер. Но едва вошла в вестибюль, как заметила Элоизу Радмани, проходившую мимо стойки администратора с корзиной белья. Очевидно, она пользовалась прачечной отеля для нужд Бранлоу-коттеджа. Заметив меня, француженка свернула в надежде улизнуть прежде, чем я ее остановлю, но не тут-то было. Я поспешила следом и перехватила няню у задней двери.

Я наскоро припомнила все, что мне известно. Элоиза Радмани приехала из Марселя. В «Бранлоу-Холле» объявилась в 2009 году, через два месяца после рождения Роксаны и добрых девять месяцев спустя после убийства Фрэнка Пэрриса. До этого она училась в Лондоне, где познакомилась с мужем, умершим впоследствии от СПИДа. В первую нашу встречу Элоиза смотрела на меня как на дьявола во плоти. Да и сейчас тоже держалась не слишком любезно. На няне была грязно-синего цвета футболка, с накинутой поверх свободной бирюзовой ветровкой, добавлявшей немного цвета в тусклую палитру из черного и серого.