Элвис Пресли. Безрассудная любовь - Питер Гуральник

Рид был настоящим индивидуалистом, даже по нэшвилльским понятиям. Тридцати лет, как и Фелтон, уроженец Атланты и выпускник музыкальной школы Билла Лоуэри, он писал песни и записывался уже свыше десяти лет. Он получал сессионную работу через восхищавшегося им Чета Аткинса после переезда в Нэшвилл в 1962 году, однако не снискал никакого успеха своими записями, пока не подписал в 1965 году контракт с RCA. Песня «Guitar Man», которая достигла пятьдесят третьей строки в сфере кантри — музыки, была его первой записью, попавшей в чарты. Тем не менее Рид, вихрь энергии с готовым запасом заразительного очарования и неистребимого энтузиазма, никогда не сомневался в своем таланте. У него были свои собственные твердые взгляды с самого начала, и он никогда не колебался в своем убеждении, что если он добьется успеха, то добьется его своим путем. «Я никогда не считал себя нэшвилльским записывающимся музыкантом. Потому что я был стилистом. Я умел играть только собственный материал. И я гроша ломаного не стоил как исполнитель чужого материала.

Понимаете, у меня была своя настройка, а они пытались записать «Guitar Man» и никак не могли создать такое же звучание, как на моей записи. И кто — то из музыкантов — то ли Пит Дрейк, то ли Чарли Маккой, то ли Чип Янг — сказал: «Здесь гитаристы играют медиатором, а Рид играет пальцами». Так что они позвали меня, и я пришел, взял гитару, настроил струну си на целый тон выше, а нижнюю струну настроил на целый тон ниже, и, как только мы заиграли вступление, можно было видеть, как загорелись глаза Элвиса — он знал, что у нас нужное звучание».

Рид сразу же стал доминировать на сессии. Это можно услышать с первых нот первого дубля: Рид наставляет музыкантов, подбадривает и подначивает их, а Фелтон довольствуется ролью координатора происходящего. Исполняемая музыка с яркой, сверкающей поверхностью и во многих отношениях отлична от записанного Элвисом ранее, но в то же время обеспечивает энергичный, заводной ритм, характерный для музыки Элвиса с самого начала. Нет ни малейшего сомнения в увлеченности Элвиса процессом. Нет никакого самообличения, никакого ерничества; все внимание певца сосредоточено на музыке. К пятому дублю он начинает импровизировать и дурачиться, вводя намек на «What’d I Say» Рея Чарльза в концовке, который к десятому дублю превращается в полностью оформленную цитату — столь заразительную, что все разражаются смехом.

Рид и сам испытывал только одно удовольствие. «Это был какой — то джем — сейшн. Мне казалось, что я буду так нервничать, что не смогу играть, но оказалось все наоборот. Я завелся, а затем и Элвис, и чем больше он заводился, тем больше заводился и я, — это напоминало эффект снежного кома. Сказать по правде, я был на седьмом небе. А стоило Элвису поймать кураж, как все действительно пошло. Когда гитары и ритм зазвучали правильно, я думаю, это напомнило ему о «What’d I Say», и он просто как бы стал проверять в конце, что не ошибся в сходстве звучания. Вот так это и получилось — один из тех редчайших моментов в жизни, который невозможно забыть».

Почти без паузы они переключились на блюзовую вещь Джимми Рида «Big Boss Man», и снова можно услышать, как «алабамский дикарь» наставляет, понукает, подталкивает, ободряет, сообщая свою буйную индивидуальность и мастерство музыканта каждой ноте. К этому времени все захвачены его энтузиазмом, и Элвис явно чувствует себя полностью в своей тарелке. На седьмом дубле он выкрикивает: «Полный улет!» — и ясно, что все расслаблены и получают удовольствие от того, что делают. В какой — то момент Фелтон заявляет: «Просто отпад». Элвис огрубляет голос для этого блюза, и эту тактику Фелтон явно одобряет. Он заклинает Элвиса петь так, «как будто ты сумасшедший, как будто ты испорченный». К тому времени, как они завершают запись песни, сделав одиннадцать раскованных дублей, кажется, что все готовы работать всю ночь.

Но затем на сцену снова вышла политика. Предполагалось, что Фредди заручится правами на издание «Guitar Man» для сессии Билли Стрейнджа, однако из — за сложности ли его новой деловой ситуации или просто потому, что забыл об этом, когда отправлялся в отпуск в прошлом месяце, он по какой — то причине не удосужился обратиться к Джерри Риду по этому вопросу, со смущением теперь осознавая свою оплошность. Он подрядил Ламара попытаться договориться с автором песни (который сам распоряжался правами на издание своих вещей), но Рид был не настроен отказываться от своих прав или продавать их. «Помню, я сказал: «Почему вы мне не сказали до того, как я пришел сюда? Я бы избавил вас всех от напрасной траты усилий». Я начал к этому времени здорово заводиться. Я сказал: «Вы впустую потратили время Элвиса. Вы впустую потратили время всех музыкантов и время RCA: я не собираюсь продавать себя». В этот момент вмешался Фредди. Сессионный музыкант со стажем Скотти Мур, который видел на своем веку немало столкновений и даже сам был участником пары таких стычек, с восхищением наблюдал эту сцену. «Они зажали Джерри в угол, но он все равно отказывался продавать свою вещь».

Конечно, он имел преимущество, зная, что песня уже записана и нравилась Элвису. Каким бы независимым ни был Джерри, это знание не могло не придавать смелости. «Я сказал: «Я знаю, какое это имеет значение, когда твоя вещь записана Элвисом Пресли. Я хочу сказать, что я очень взволнован и все такое. И потому что я понимаю всю важность этого, я предлагаю заключить контракт из расчета 50:50 на эту запись. Но, — сказал я, — никаких авторских прав вы на эту чертову песню не получите». А он мне говорит: «Понимаете, очень важно иметь авторские права на эту песню». — «Я понимаю это, мистер Бинсток», — отвечаю я. Но, в сущности, я не слушал его доводы, потому что мои аргументы были непоколебимы в любом случае. Помню, я сказал ему: «Эта запись не выйдет отсюда, если мы не выработаем какое — то соглашение здесь». Я также сказал: «Мистер Бинсток, я так вам скажу. Вы не нуждаетесь в деньгах, и Элвис не нуждается в деньгах, и я сейчас зарабатываю больше денег, чем могу потратить, — так что почему бы нам просто не забыть о том, что мы записали эту чертову песню?»

Музыканты наблюдали буквально с открытым ртом. Никто не мог припомнить времени, когда бы бизнес вторгался так грубо на сессию Элвиса Пресли; все понимали произвольность