Иосиф Сталин. От Второй мировой до "холодной войны". 1939-1953 - Джеффри Робертс

Роль военного, которую Сталин взял на себя во время войны и продолжал играть после ее окончания, была одной из ипостасей его постоянно меняющегося образа; еще одним аспектом этого образа была репутация политического деятеля международного масштаба. После войны Сталин не участвовал в международных конференциях, однако продолжал одного за другим принимать иностранных дипломатов и политиков и вести прямые переговоры. В первые годы после войны он очень активно проявлял себя на дипломатических приемах и церемониях подписания договоров, а также дал ряд интервью по вопросам внешней политики. Наиболее примечательной чертой Сталина как дипломата в послевоенные годы было то, что он воспринимал себя в тесной связи с лидерами народных демократических республик Восточной Европы. Хотя Сталин часто утверждал, что искренне стремится к послевоенному сотрудничеству с Великобританией и Соединенными Штатами, постоянные встречи, совместные фотографии и коммюнике с союзниками-коммунистами из Восточной Европы говорили об обратном: о том, что «большой альянс» для Сталина имеет гораздо меньшее значение, чем начавший формироваться советский блок.

После войны Сталин главным образом был занят принятием решений в сфере внешней политики, а повседневное управление хозяйством страны оставлял другим. Поскольку Сталин продолжал придерживаться принятого во время войны курса на невмешательство в экономическую жизнь страны, в послевоенные годы ее экономика была более четко структурированной и лучше функционировала. Он имел возможность в любой момент вмешаться, однако по большей части предпочитал не делать этого. На смену его прихотям пришли системы комитетов, административные процедуры и в высшей степени развитый технократический рационализм. Советские партийные и государственные учреждения заметно выиграли от сдержанности Сталина, ведь характерные для довоенного времени постоянные кризисы, чрезвычайные ситуации, потрясения, усугублявшиеся чистками и террором, сменились рационализацией, профессионализацией и развитием бюрократического аппарата. В условиях этого нового экономического порядка средний слой специалистов, управленцев и чиновников продолжал расширяться и укореняться внутри советского строя, становясь важнейшей опорой и источником стабильности сталинского режима послевоенного периода15.

В то время как личным приоритетом Сталина в послевоенный период было следить за военными и вести дипломатию, для страны приоритетное значение имело восстановление и переход к общественному и экономическому строю мирного времени. Эти внутриполитические процессы послевоенного периода должны были помочь приблизить общественную и экономическую жизнь страны к норме: чрезвычайно насущная задача для страны, не только опустошенной и травмированной войной, но и пережившей целый ряд глубоких социальных потрясений в 1920–1930-е гг.

В октябре 1945 г. Сталин уехал отдыхать на Черное море – это был первый из целого ряда продолжительных отпусков, в которые Сталин уезжал в послевоенный период, а это означало, что он в конце каждого года отлучался из Москвы на срок до пяти месяцев16. Война сказалась на здоровье Сталина, которому было уже 66. Он продолжал усиленно работать даже в отпуске, но уже далеко не так интенсивно, как до войны. Новый режим работы означал, что Сталину приходилось делегировать больше полномочий своим подчиненным. С другой стороны, у него было больше времени и возможности критиковать их усилия. Нужно сказать, что наиболее примечательной чертой общения Сталина с другими членами Политбюро было то, в каком неуважительном тоне он это делал. Как и подобало большевику, он всегда был жестким и грубым, но теперь он бранил своих соратников в агрессивно-бесцеремонной манере, скорее как старший менеджер, отчитывающий своих подчиненных за недостаточно эффективную работу. Как отмечал Александр Верт, к концу 1940-х гг. Сталин приобрел репутацию «сварливого старика» – во многом благодаря послевоенной переписке с членами Политбюро, в которой он регулярно отчитывал своих соратников за незначительные промахи17.

Так как Сталина осенью 1945 г. не было в Москве, выступать с обращением к народу в честь 28-й годовщины Октябрьской революции пришлось Молотову. Одним из главных тем его речи были последствия войны. По словам Молотова, «немецко-фашистские захватчики» уничтожили 1710 городов и 70 000 деревень, разрушили 6 млн зданий, разрушили или повредили 31 850 промышленных предприятий, уничтожили или разграбили 98 000 колхозов и оставили без крова 25 млн человек19. Как бы удручающе ни звучали эти цифры, на самом деле они далеко не в полной мере отражали нанесенный стране урон и огромное бремя восстановления. По подсчетам Марка Харрисона, война стоила Советскому Союзу около 25 % физических ресурсов и примерно 14 % довоенного населения20. Молотов в своей речи не приводил цифры, касающиеся человеческих жертв, но по официальным данным Советского правительства, их насчитывалось 7 млн. На деле даже количество погибших советских военнослужащих превышало эту цифру, а ведь кроме этого были еще и от 15 до 16 млн погибших среди мирного населения. Количество получивших физическое увечье или психологическую травму составляло еще несколько десятков миллионов человек.

Задачу послевоенной реконструкции осложняло то, что в западных приграничных областях Белоруссии, Украины и Прибалтики властям нужно было не только завершить процесс советизации, приостановленный из-за войны, но и вести кампанию против партизан-националистов, которых насчитывалось несколько десятков тысяч. На Западной Украине, например, антикоммунистически настроенные партизаны убили около 35 000 советских военных и членов партии; в Литве в борьбе против восстановления коммунистической власти участвовали до 100 000 человек21. Советские власти в отместку расстреляли, арестовали и депортировали десятки тысяч повстанцев. В других частях страны по-прежнему подвергались гонениям и депортировались представители этнических групп, заподозренных в вероломстве. За время войны НКВД депортировал 2 миллиона волжских немцев, казаков, чеченцев, крымских татар и других тюркских народов вглубь восточной части страны. Аргументом служило то, что эти этнические группы сотрудничали с захватчиками. Однако и после победы депортации не прекратились. В числе сотен тысяч жертв послевоенной депортации были прибалты, финны, греки, молдаване, украинцы и белоруссы22. Еще одна волна вынужденной этнической миграции была связана с переносом границы между Польшей и СССР, в результате которого 2 миллиона поляков выехали из Западной Белоруссии и Западной Украины, а около полумиллиона украинцев, русских, белорусов и литовцев мигрировали в обратном направлении23.

Одной из приоритетных задач правительства была реинтеграция в советское общество миллионов ветеранов, вернувшихся с фронта. В период с 1945 по 1948 г. были демобилизованы 8 млн советских солдат. Всем нужно было дать кров, работу и возможность включиться в общественную, культурную и политическую жизнь. Многие из так называемых фронтовиков были членами коммунистической партии: за время войны в партию вступили 6 млн советских военнослужащих, а к моменту окончания войны две трети членов партии побывали на фронте. Те, кто вступил в партию после войны, были моложе и лучше образованны, среди них было больше представителей инженерно-технических профессий, хотя большинство членов партии по-прежнему составляли мужчины: количество женщин в партии увеличилось с 14,5 % всего до 18,3 %. После войны молодые, образованные фронтовики (в основном мужчины) стали играть значимую роль в функционировании партии24. Одним из последствий такой смены поколений стало то, что в партии стало меньше внимания уделяться политической и идеологической деятельности, теперь в ней больше ценились управленческие и технические навыки, а главной функцией считалось регулирование государственной жизни и управления хозяйством, а не популистская агитация за контроль над чиновниками. Нельзя сказать, что эту «деполитизацию» коммунистической партии приветствовало партийное руководство, которое пыталось разными мерами препятствовать ей, ведя многочисленные кампании по идеологическому просвещению. Тем не менее, эти процессы отражали изменения, произошедшие в стиле руководства самого Сталина после войны. Обе стороны – и вождь, и те, кого он за собой вел, – учли полученный во время войны опыт предоставления отдельным лицам и группам лиц большей независимости в поиске решения проблем местного масштаба, а также различных путей достижения поставленных целей25.