Зотерианец: Зов Крови - Юрий Стерх

честно! Сравнивая методики обучения, через которые прошел Гудим, и его последующие экзамены с моими, у меня просто был какой-то щадящий режим и легкая прогулка. Поэтому немудрено, что из Гудима получился такой могучий воин, что о нём еще при жизни слагали саги и легенды. Затем радостное рождение внука и только после его инициации, Бьерн решается покинуть родню. Взяв себе имя де Биер, он отправился в далекое путешествие к Гробу Господнему.

Не скажу, что во время этого долгого путешествия, всё у него было гладко и мирно. Приключений была масса, и Гут де Биер излагал их красочно и подробно. Причем, достаточно скрупулезно описывая каждое сражение, он не скупился на советы потомкам в том, как надо себя вести в той или иной ситуации. Сразу скажу, советы действительно очень ценные, но предназначались они для того времени. Сейчас же другая эпоха, и они немного устарели.

Этот наш де Биер в свое время, видимо, очень сильно любил поучать молодежь, и его советы проходили красной строкой на протяжении всего повествования. Но самое интересное в его автобиографии началось с того, когда де Биер покинул своих родных и через три года трудного и опасного пути оказался в Палестине. Человек он был набожный и считал своим священным долгом конец своей жизни посвятить защите Гроба Господня. В этот временной период с ним и случилась та удивительная история, после которой он стал обладателем этих уникальных доспехов и оружия.

Вот что мы обнаружили в его записях:

«В тот день мой верный Гвидо сильно захромал, потеряв сразу две подковы, и я, жалея своего боевого друга, решил сократить свой путь до Акры через дремучий лес.

Выбрав дорогу через лес, я сокращал расстояние до Акры почти вдвое.

Не имея при себе необходимых инструментов, я ничем не мог помочь своему коню, разве что покинуть седло и идти рядом с ним, держа под уздцы.

Очень скоро дело пошло к закату, и мне необходимо было подыскать подходящее место для ночлега. Лес я этот знал неплохо, потому как бывал здесь уже. Не раз охотился тут с самим королем — Конрадом Гогенштауфеном. Славный он был малый, жаль только, что умер от малярии в вонючей походной палатке, а не на поле брани, как подобает настоящему рыцарю и воинствующему монарху.

Так что повторюсь, этот лес я знал также хорошо, как рукоять собственного меча.

Как-то раз, гоняясь здесь за разной живностью, я заприметил для себя одну уютную полянку, которую надежно скрывал от посторонних глаз непролазный колючий кустарник. Я тогда тщательнейшим образом всё осмотрел и отметил для себя, что в будущем это место можно использовать для стоянки и ночлега. Вот к этому самому месту сейчас и лежал мой путь в быстро наступающих сумерках.

Звуки яростного сражения я услышал издалека, и доносились они как раз со стороны моей поляны. Что-то необычное было в этих звуках. По визгу и рычанию — вроде как сражались звери, но лязг металла об металл говорил о том, что, как минимум, эти звери были вооружены.

И зов! Сильнейший зов о помощи, как раскалённый гвоздь, вонзился в мою голову.

Ничего не понимая, я бросил хромающего Гвидо и, прихватив свой любимый Вдоводел, побежал на этот зов, не разбирая дороги.

Только бы успеть… успеть! Только успеть!

Эта мысль вытеснила все остальные, разрывая мою голову на мелкие части. Я прекрасно помню, как ноги сами несли меня в сторону поляны, как будто чья-то чужая воля одержала верх над моей и вела меня, как куклу, туда, куда ей захочется.

Уже в полной темноте, прорубившись сквозь кустарник, я выскочил на поляну и, споткнувшись о чьё-то лежащее на земле тело, перекувырнулся через голову. Быстро вскочив на ноги и взяв поудобней меч, я на мгновение замер от удивления и нерешительности. Я ожидал увидеть на поляне что угодно, но только не это.

Первое, что бросилось в глаза, это какое-то непонятное свечение над поляной. Этот яркий свет проникал отовсюду и, казалось бы, что он шел от каждого листочка на дереве или кустарнике. А как я уже говорил ранее, что деревья и кустарник окружали поляну плотной стеной, но за поляной была полная темнота, и света не было видно совсем.

Повсюду тут и там валялись странные трупы, закованные в блестящие пластинчатые доспехи. Трупы эти походили и на зверей и на людей одновременно. Звериные морды, крупные тела, длинные мощные руки, держащие короткие клинки с тройными лезвиями, отдающие чем-то зеленым. Отметив всё это для себя за долю секунды, я перевел взгляд на группу сражающихся, которая и вызвала у меня некое оцепенение.

Прижавшись спиной к единственному дереву в центре поляны, какое-то мохнатое существо отчаянно отбивалось от наседавших на него врагов. В своем необычном обличии оно было больше похоже на паука, чем на человека. Это сильно израненное существо истекало голубой кровью, сочившейся из обрубка одной из шести рук.

Нападающими были как раз те самые, непонятные полузвери, закованные в невиданную ранее броню. Их было трое, они кружили вокруг дерева, совершая молниеносные выпады в сторону этого странного паука, не решаясь подойти к нему близко.

Все шесть глаз паука уставились на меня, и я снова почувствовал невыносимо сильный зов. Сколько в этом зове было боли, отчаяния и мольбы о помощи, что я, не теряя больше ни секунды, кинулся на ближайшего ко мне демона.

Напасть неожиданно не получилось.

Ближайший ко мне демон резко развернулся на шум и издал трубный звук, привлекая сородичей. Но я был еще быстрее и успел вонзить волнистое лезвие своего меча ему прямо в пасть. От моего удара из глаз и ушей демона во все стороны брызнуло чем-то желтым и невыносимо вонючим. Быстро выдернув меч из пасти и почти отделив этим движением его голову, я сократил дистанцию и нанес сокрушительный удар по следующему демону. Таким ударом я своим мечом раньше разваливал всадника вместе с конем на две равные половинки, но сейчас передо мною был достойный противник.

Внешне небрежно и, даже не убирая корпус, он подставил под мой удар свой клинок, и я с ужасом заметил, как лезвие моего меча переломилось от столкновения на три части. Я неверяще смотрел на обломок, словно это был не прочнейший Фламберг, выкованный самыми искусными мастерами во всём христианском мире, а обыкновенная камышовая тростинка. Второй рукой, он молниеносно полоснул меня по корпусу, и тройное лезвие его клинка глубоко распороло мышцы на моей груди, разорвав мою прочнейшую кольчугу,