Украинский фронт - Федор Березин

В помещенном в ухе наушнике командира Нури раздалось условное цоканье. Все замерли. К ракетному арсеналу кто-то приближался. Но это оказалась не группа каких-нибудь прапорщиков-кладовщиков – некий неясный одиночка. Впрочем, даже группу пришлось бы все едино убить. Наблюдатель не заметил у не вовремя подсуетившегося вояки автомата – но может, он таскал с собой пистолет? Разбираться было некогда, тем более что подошедший принялся кого-то звать: «Эй, Федюнин! Ты где?!» Видимо, имелся в виду присыпанный в настоящий момент какими-то тряпками часовой. Выкрик повторился дважды, прежде чем мешающий операции пришелец оказался в достаточно удобной позиции, для того чтобы войти в уверенную зону поражения. Выполняя беззвучную команду капитана Нури, находящийся в прикрытии Махмед Хати так же беззвучно уложил крикуна двумя выстрелами в голову.

Теперь следовало еще более поторопиться. Правда, не задействованный вскрытием склада Махмед занялся новым убитым. Нужно было все же, на всякий случай, убрать в сторону труп. Никаких средств связи у покойника не оказалось, впрочем, как и пистолета, только опломбированный штык-нож на поясе. Несмотря на плановую суетность, данное обстоятельство сильно заинтересовало Кямрана Нури.

– Почему патрульный вооружен только холодным оружием? – спросил он у находящегося тут же пленного.

Захваченный лейтенантик по-видимому вполне понял, что произошло секунды назад, хоть и не был снабжен прибором ночного видения, посему он совершенно не отпирался. И тут выяснилось чрезвычайно важное обстоятельство, такого уровня, что капитан Нури едва не стукнул офицерика, даже не удосужившись запечатать ему рот. Он сдержался, но все равно сделал это, после того, как вставил кляп обратно:

– Что ж ты молчал, шайтан?!

Пленный придушено, носом, застонал. Похоже, Кямран Нури сломал ему очередное ребро. Досадовать за такое не имело смысла, ибо самоходная транспортабельность крольчонка не значила более ничего: начальник турецкого отряда не собирался таскать за собой этого поводыря вечно. Капитану было от чего злиться, и кстати не только на пленника, но и на собственные штабы. Не знать столь важной подноготной о противнике? Или что еще более преступно, знать, но не удосужится довести информацию такого уровня до него? Кстати, захваченному лейтенантику можно было засчитать плюс, он чуть не умудрился унести эту тайну с собой насовсем. Этот секрет был столь вопиюще значим, что ведай Кямран Нури о нем загодя, он бы спланировал всю операцию совершенно по-другому.

Оказывается, оба украинских подразделения были попросту разоружены. Не в плане ракет, а в плане огнестрельного оружия. На всей группе дивизионов наличествовало чуть более десятка автоматов – причем, один теперь находился в распоряжении нападающих – и примерно такое же количество пистолетов. Все остальное личное оружие было несколько месяцев назад отправлено на централизованные склады куда-то в другое место под Киевом, а может и в сам город. Если бы командир спецназа об этом ведал, то… О, Аллах! Вполне получилось бы произвести тут крупномасштабную бойню. Патронов в подсумках у «Измира» предостаточно. Однако теперь времени для перепланировки не оставалось: летняя ночь не бесконечна, а поблизости еще водятся танки. Тем не менее, следовало оповестить хотя бы группу назначенную для освобождения американцев.

– «Шекер», – тихонько сказал Кямран Нури в микрофон переключив частоту небольшого передатчика. – Важная информация. Ты офонареешь. На здешних позициях отсутствует личное огнестрельное оружие, оставлены только ножи. На дивизионах нет ни штатных пулеметов, ни автоматов, ни гранат. Запас патронов ограничен парой ящиков в караулке. Думаю, в лучшем случае, наших друзей охраняет максимум один вооруженный конвойный. Учти это. Мы уже вскрыли склад, начинаем закладку. Изготовься.

– Принято, «Измир», – отозвался старший маленькой, отпочковавшейся от основного отряда группы лейтенант Юсуф Хайрул.

А подчиненные Нури уже действительно открыли железную дверь и вошли внутрь. Дверь в свою очередь была только частью больших раздвоенных ворот. Видимо машины для разгрузки-погрузки могли подаваться вплотную, почти въезжать на склад. Эти ворота надо будет полностью распахнуть, отметил про себя капитан; необходимо увеличить зону поражения взрывами предельно.

Четвертая власть:

«…предположений очень много. Аэропорт „Донецк“ то ли обстрелян российскими ракетами „земля-земля“, или „воздух-земля“, то ли даже атакован русской танковой частью. Налицо агрессия. Не пора ли международному сообществу прекратить циничное наблюдение и…»

Сержант Хаджи Назым любовался радиолокатором подсвета цели. Правда, он не ведал, что это зовется так сложно, он знал только, что штуковина именуется «Ка-один». Он никому не признавался, но всегда испытывал трепет, наблюдая столь громоздкие, чудовищно сложные машины. Все-таки европейские нации имеют перед азиатскими, к коим, как не прискорбно, принадлежит и его родимая турецкая, некое странное преимущество – что-то и как-то в их мозгах сдвинуто по-другому. Хотя понятное дело, что они неверные и прогневали Аллаха уже только своим появлением на свет, но все-таки… Вот порой они могут рожать на свет такие странные, завораживающие вещи. Хаджи Назыму никогда не будет дано познать сложную механику этой великанской вещи, так же, наверное, как и не придется водить по морям корабли. Спецназовцу Хаджи, понятное дело, не довели всех подробностей, но упомянули, что К-1 весит тридцать шесть тонн. Это была важная для дела информация. Вот каким образом, и на какой дальности это тяжеленное чудо наблюдает парящие в выси самолеты сержанту Хаджи Назыму не доложили. Посчитали непотребным знанием, ведь Хаджи не истребитель, и даже не пилот. Еще диверсанта Хаджи оповестили, что к данной кабине подведена куча всяких кабелей, в том числе высокого напряжения, и довели это не только для того, чтобы Хаджи Назым случайно не закольцевал на себя какой-нибудь разрядник, а еще и для того, чтобы сержант Хаджи ведал: вблизи аппаратура данной станции будет издавать шум – гудеть своеобразным порядком. Еще, любезный Кямран-бей сообщил ему, и даже показал на фото, что в К-1 имеются двери и отсеки, но в условиях боевой работы никого из персонала там не будет, все офицеры и солдаты врага окажутся в другой кабине – «Ка-два». Кстати, указанная К-2, в отличие от сложно навороченной К-1, была совсем неинтересна снаружи, может разве что изнутри, так что любоваться ею бы совершенно не получилось. К тому же, может быть, действительно стоило некоторое время повосхищаться этой самой К-1, ведь вообще-то сержанта Хаджи Назыма послали сюда для того, чтобы эту самую К-1 взорвать.

Он уже знал, как это сделать. Штука стоит на искусственном насыпном холмике, скос поверхности примерно сорок градусов. Когда его заряд, специально заложенный не на оси симметрии, рванет, тяжеленный локатор опрокинется вперед. Поскольку его колесное шасси отстыковано и хранится в каком-то из ближайших сарайчиков, то тяжеленная кабина не скатиться, а просто-напросто кувыркнется вниз. Мало вероятно, что после всего этого ее когда-нибудь починят, и уж тем паче в ближайшее время. А там, когда как надеялся Хаджи Назым, турецкие части оккупируют Киев, станет в общем-то не до того.