Вспышка. Том 1, 2 - Игорь Хорс

ветру, последовал за Артемом. — Это и есть… то чудовище?

Они сделали еще один маленький шажок назад, крепко сжатые ладони вспотели. Собака-волк закрыла пасть и удивленно наклонила голову набок.

— Вообще-то… нет, — ответил Артем, и они сделали еще один шажок назад.

— То-то я думаю, что на обезьяну… оно н-не похоже, — через силу выдавил Мишка. — Кто же т-тогда… это?

— Я не знаю, Мишаня…

Собака-волк видимо догадалась, что ее добыча медленно ускользает. Пасть снова раскрылась, из нее вывалилась очередная тягучка, послышался злобный всхрип. Она уверенно шагнула вперед, голова опустилась ниже, а красные угольки глаз вспыхнули ярче.

В спину Мишке уперся обломанный сучок, торчащий из куста. От неожиданности он одновременно вскрикнул и подпрыгнул. А потом, словно в нем взорвалась скрытая пружина, со всех ног побежал. Скользкие руки друзей расцепились, и по инерции Артем завалился на колючие ветки куста. Быстрый взгляд перебежал от жутко и пронзительно орущего Мишки на рванувшую на них рычащую собаку-волка.

— Нет! — успел крикнуть Артем, вскочил и, скользя на рыхлой земле, заспешил за ускакавшим далеко вперед Мишкой.

Глава 19

Ник.

За плечо трясли, голос появился из тумана сознания.

— Эй, охотник за чудовищами, вставай!

Разлепил глаза — физиономия Глеба улыбалась во весь рот. Глянул за окно — стоим у подъезда.

— Что, уже приехали?

— Ну, ты и поспать!

Я толкнул дверь, вывалился на тротуар, едва удержавшись на ногах. Усталость просто притягивала к земле. Скорее до дома, мягкого дивана, горячей ванны.

— Ладно, Ватсон, пока. Завтра созвонимся.

— Уже сегодня, Холмс! — сказал он, показывая на светящиеся автомобильные часы.

— Да, да, — пробормотал я, и ноги сами поплелись к подъезду. За спиной хлопнула дверь, заурчал мотор, затих за углом дома.

Едва открыл дверь в квартиру, как Ольга бросилась на шею, крепко прижалась, словно я с фронта вернулся, и она не ожидала, что я живой и невредимый.

— Да ты что, милая? Все хорошо, — сказал я, оторвал ее от пола и занес в квартиру.

— Наконец-то, — выдохнула она.

— Я такой грязный, такой го-о-олодный! — сказал я, захлопнув дверь.

— Ой, Господи, — засуетилась она, расцепила объятия и, взяв меня за руку, потянула на кухню. — А я для тебя вкуснейший ужин приготовила!

От одних ароматов на кухне у меня свело желудок, и рот моментально заполнился слюной.

— Так чего же ты ждешь!? — воскликнул я и упал на табуретку. — Скорее мечи все на стол! Я, наверное, целого быка бы сейчас сожрал, а потом еще добавки попросил!

— Сначала руки помой! — сказала Ольга и засуетилась у кастрюль и сковородок, будто сдавала зачет на время. При этом болтала без умолку о всяких пустяках, новостях, кошмарных слухах, которые змеями расползлись по городку. Глаза ее смешно округлялись, жесты были смешные, беспорядочные.

Чистый, сытый через час пытался вместе с Ольгой, лежа на диване, смотреть какой-то очень интересный, динамичный фильм, но глаза ничего не видели, а в голове продолжали бродить тревожные мысли. Я заворочался, Ольга приподняла голову с моего плеча.

— Ты устал, спи, — сказала она, поцеловала меня в щеку. — Я досмотрю, скоро кончится. Завтра ты дома?

— Не знаю еще. Надеюсь.

— Так вроде все закончилось? Или нет?

— Не знаю. Чувствую себя как-то не так, неспокойно.

— Неспокойно? — Ольга с пульта убавила звук, приподнялась на локте, заглянула в глаза. — Ты что-то чувствуешь? Давай поговорим.

— Что-то чувствую… — повторил я. — Нет, наверное, не так. Я словно… э, словно что-то не доделал, или сделал не так. Понимаешь, состояние незавершенности, неудовлетворенности собой.

— Ты говоришь о чудовище?

— Не называй ты его так. В его «чудовищности» я совсем не уверен.

— Но как же? Столько жертв страшных, просто жуть…

— Я не уверен, что… — слова никак не подбирались, мысли путались. — Он этого не делал, я уверен. А, если что и делал, то только для того, чтобы выжить.

— Выжить? — Ольга округлила глаза. — Съесть бедную старушку, ее козу — это ты называешь «выживанием»?

— Ну, во-первых, он, если это был он, ее не съел, а только обглодал внутренности, так же как и козу…

— Никита! Да ты послушай, что ты говоришь? Ты же говоришь о людях! Людей разве можно есть?! Мы не пища! Мы живем не на каком-то острове в племени Тумба-Юмба, где каннибализм в порядке вещей…

— Но он-то этого не знает! — вступился я за гиганта. — Для него, возможно, что олень, что хорек, что человек — все представители животного мира, все равны! Да, там у себя, на севере, где еще полно всякой живности, а людей наоборот — один на сотню квадратных километров, он специально вылавливать человечинку не будет. Но здесь он попал, так сказать, в чрезвычайную ситуацию. Причем, не по своей воле. И животных у нас, наоборот, почти нет в лесу. Только домашние. Сама ведь все понимаешь.

Ольга опустила голову на подушку, стала смотреть молча в потолок.

- Может, ты и прав. Но что теперь об этом говорить. Все кончилось, слава Богу. Ты загнал его в ловушку, он утонул, а люди спасены. Ведь могло быть еще больше жертв.

— Да, — сказал я, повернулся на бок, закрыл глаза. — Больше жертв не будет, я надеюсь. Не должно быть.

— Что-то я тебя не пойму, — сказала Ольга. — Чудовище защищаешь, в том, что жертв не будет, не уверен. Как тебя понимать? Ты чего-то не договариваешь? Ты что-то знаешь, чувствуешь, но боишься об этом говорить?

— Да нет, не боюсь. — Ответил я, повернулся к ней. — Я тут вспомнил слова Глеба.

— О чем ты? При чем тут Глеб?

— Да ему видения какие-то мерещатся, словно бы раздвоение личности у него. Он, мне кажется, гиганту больше симпатизирует. Людей ему меньше жалко. Люди, мол, стали хуже скотов, сами как дикари себя ведут, как хозяева, и животные для них — низшие существа, созданные лишь для удовлетворения собственных нужд.

Ольга молчала, потом со смехом воскликнула.

— Вот тебе на! Глеб — философ! Это что же с ним такое могло случиться?!

Я ответил ей серьезно.

— Вирус.

— Что? Вирус?.. — усмешка из ее голоса исчезла. — Тот самый, от которого он…

— Да, тот самый, — сказал я, заглянул ей в глаза. — Он и меня изменил. И иногда, не всегда, но очень часто я готов с ним согласиться. Много людей ведут себя как животные. Я даже не беру все человечество в целом, потому что дискуссия про это заняла бы не один час. й отвечаю.

гло случиться?!

орения собственных нужд.

ва, а животные для них — низшие

— Мне кажется, что тебе жалко этого… монстра.

— Наверно.