Фельдмаршал Манштейн. Лучший полководец Гитлера - Владимир Дайнес

Неподалеку от Вайсенхауза нашел себе прибежище также отправленный в отставку Гитлером генерал-фельдмаршал фон Бок. Он вместе с фон Манштейном пытался установить контакт с гросс-адмиралом Деницем, который переехал из своей штаб-квартиры в Берлине в Плен и принял командование военно-морскими силами в северном регионе. «В последние дни апреля меня посетили фельдмаршалы фон Бок и фон Манштейн, – пишет Дениц. – Мы говорили о военной обстановке. При этом Манштейн особенно подчеркнул необходимость постепенно перевести армию с Восточного фронта, чтобы она оказалась недалеко от английского и американского фронтов. Это полностью совпадало с моими намерениями. Поэтому я приказал 1 мая связаться с Манштейном. Я хотел попросить его взять на себя вместо Кейтеля главное командование вермахтом. Тем не менее найти Манштейна не удалось. Итак, управление ОКВ осталось в руках Кейтеля и Йодля»[486].

Однако фон Манштейна все-таки нашли. На перекрестке во время возвращения в Вайсенхауз из Любека его остановил военный патруль и потребовал немедленно прибыть в штаб-квартиру гросс-адмирала Деница, которая находилась в профессиональной школе подводников недалеко от Плена. Прибыв туда, фон Манштейн узнал от присутствовавших офицеров, что существует план сделать его «сейчас, когда уже слишком поздно, начальником главного управления вермахта». Однако на этом все и закончилось.

Фон Манштейн вернулся в Вайсенхауз, где стал ожидать появления английских войск. 5 мая 1945 г. он послал своего адъютанта Штальберга с личным письмом главнокомандующему английскими войсками фельдмаршалу Б. Монтгомери. Штальберга сопровождал граф Платен. Они прибыли на автомобиле в Гамбург, где их приняли в отеле «Атлантик», ставшем штаб-квартирой англичан. Отсюда в сопровождении капитана английской армии выехали в Люнебург. В южном предместье города был расположен палаточный лагерь – штаб-квартира английского командования. Здесь Штальберг передал Монтгомери письмо от фон Манштейна. Через несколько часов Штальбергу сообщили, что фон Манштейн может оставаться в Вайсенхаузе и ожидать там дальнейших распоряжений.

Вскоре в Вайсенхаузе появился английский отряд, который конфисковал у фон Манштейна все, кроме жилья, машины и личного оружия. Английское командование при определенных условиях разрешило фон Манштейну под его честное слово посещение врача с выездом из «района заграждения». Через некоторое время понадобилось лечение, так как на прооперированном глазу снова началось серьезное осложнение. Из-за использования явно недоброкачественных медикаментов возник крупный, опасный для жизни нарыв, который не был диагностирован вовремя и привел к срочной операции и многонедельному стационарному лечению в военном госпитале Хейлигенхафен. Здесь 26 августа 1945 г. фон Манштейн был арестован англичанами. Несмотря на протесты лечащего врача, который заявил, что пациент нетранспортабелен, фон Манштейн был вывезен из госпиталя. Он был направлен в лагерь в Люнебурге, а в октябре – в Нюрнберг. При обыске на дому сотрудник американской контрразведки обнаружил и присвоил себе фельдмаршальский жезл фон Манштейна.

О том, какая атмосфера царила в тюрьме, свидетельствует фон Манштейн в своей тайной записке супруге, написанной на туалетной бумаге[487]. Мы не будем ее цитировать полностью, а только выделим некоторые моменты. Фон Манштейн пишет, что охране, состоявшей из солдат 1-й американской дивизии, было запрещено разговаривать с арестованными, которых считали «так или иначе преступниками». Во время допросов соблюдались особые меры предосторожности. Каждого немца сопровождал специальный караул. Особенно сильное впечатление произвело медицинское обслуживание, которое в прессе можно назвать образцовым. Но фон Манштейну было сложно добиться, чтобы его направили к окулисту, для чего потребовался бы усиленный караул.

Генерал З. Вестфаль в своей книге «Германский Генеральный штаб на скамье подсудимых»[488]пишет, что первоначально назначенный обвинитель от США полковник У. Донован обратился через знакомого ему адвоката и защитника на Нюрнбергском процессе доктора П. Леверкюна к генерал-фельдмаршалу фон Браухичу с просьбой составить по возможности скорее сжатое и конкретное описание истории армии в период между подписанием мирного Версальского договора и до поражения в 1945 г. Фон Браухич планировал привлечь к этой работе генерал-фельдмаршала фон Манштейна, генерал-полковника Гальдера, генерала артиллерии Варлимонта и генерала Вестфаля. Фон Манштейн помогал Вестфалю писать о годах с 1920-го по 1938-й и о периоде с 1942 г. по конец войны. Фон Браухич и Гальдер разработали материал с 1939 по 1942 г., а В. Варлимонт занимался командованием вермахта в комплексе. При этом у авторов не было в распоряжении каких-либо документов. 19 ноября 1945 г. пять авторов подписали доклад «Германские сухопутные силы с 1920 по 1945 год» и, приложив введение фон Браухича, вручили текст обвинению. Этот труд использовался авторами с целью защиты Генерального штаба Сухопутных войск и тем самым всего вермахта.

В Нюрнберге с 20 ноября 1945 г. по 1 октября 1946 г. состоялся судебный процесс над главными нацистскими военными преступниками. На процессе фон Манштейн выступал в качестве свидетеля и военного консультанта защиты Генштаба и ОКВ. «Душой нашей защиты был фельдмаршал фон Манштейн, наш талантливейший военачальник, инициативный и всегда мужественный, – пишет Вестфаль. – Оправдательным приговором Генерального штаба в октябре 1946 года мы обязаны его находчивой и неутомимой деятельности»[489].

Сам фон Манштейн по этому поводу отмечал следующее: «Меня очень обрадовало то, что на Нюрнбергском процессе не удалось доказать вину Генерального штаба. Таким образом, работая 10 месяцев над защитой руководства сухопутных сил, бывших делом моей жизни, я смог оказать им последнюю услугу. Эта борьба за нашу честь велась с таким упорством, как никакая другая. По поводу этого приговора следовало ожидать неприятных комментариев – которые в целом ничего не меняли. Разумеется, приговор затронул и меня, и в особенности Йодля[490]. Это было связано с переоценкой его должности»[491].

Фон Манштейн, выступая в качестве военного консультанта защиты, отмечал:

«Внутренняя установка немецкого военного руководства с 1920 года не давала никаких оснований подозревать Германию в стремлении к агрессивной войне. Скромные мероприятия по перевооружению до 1933 года служили целям обеспечения хотя бы минимальной безопасности рейха. Вооружение с 1933 по 1935 г. оценивалось ответственными военными руководителями с той же точки зрения. Масштабы и темпы, определенные Гитлером по собственной воле, во многом шли вразрез с мнениями военных специалистов. Впрочем, все эти мероприятия нельзя назвать преступными ни сами по себе, ни в сочетании с позднейшими войнами. Право каждого суверенного государства – определять объем своих вооружений. Если в Германии они противоречили Версальскому договору, то де-факто эти действия оправдывались всеми – что подтверждалось направлением военных атташе и посещениями высших военных лиц. Кроме того, оправданием де-юре было германо-английское морское соглашение. Впрочем, само собой разумеется, что солдаты обязаны выполнять указания своего правительства, в том числе и в области перевооружения. Ни в одной стране нельзя приговорить солдат за то, что правительство использует их в определенных обстоятельствах. Их долг состоит лишь в том, чтобы наилучшим образом нести военную службу, этим немецкое военное руководство и занималось»[492].