Принц из серебра и золота - Вивиана Ипарагирре Де лас Кассас

– Ты не понимаешь, фриолец, – прошептала она и исчезла в тени костра. Мы не понимали, но и она ничего не сказала для того, чтобы мы во всем разобрались.

Как я.

Я молчала. Молчала о своих страхах и картинах в голове, которые мучили меня.

Молчание было золотом, когда больше нечего сказать.

Принцесса Тумбары и наследница ветра. Заклейменные дети, которые зализывали свои раны.

На четвертый день закончилась вода. Но я справлялась с жаждой лучше, чем Саманта, которая снова и снова облизывала пересохшие губы. Здесь, в пустоши, дождь шел редко, а большую часть воды нам пришлось пожертвовать для лошадей, которые везли нас. Нам требовался еще один день, чтобы присоединиться к моему народу. Она должна была вытерпеть. Мне стало интересно, как Саманта совершила первое путешествие в одиночестве.

Когда я рассказала Саманте, что мой отец обходился пять дней без воды, она округлила глаза.

– Чистая сила воли, – говорила я ей всякий раз, когда она спрашивала, как он справился.

«Чистая сила воли», – всегда говорил мой отец Ооли.

Я подозревала, что эта сила воли подстегивала и ее, чтобы спасти брата.

Эрик все еще спал. Каждую минуту я проверяла его дыхание. Его поднимающуюся и опускающуюся грудь.

– Его сердце слабое, – сказал Таранс во время нашего последнего привала, что отделял нас от цветов моего народа.

– Надеюсь, он справится.

И сейчас я вновь повторила:

– Чистая сила воли. – Потому что я знала, что принц был бойцом. Таранс кивнул и кинул песок в огонь.

– Сила воли. – Вздохнув, он подтянул ноги к подбородку. – Думаю, только из-за этой силы воли я все еще жив.

– Да? – Я не смотрела на него, но следила за его взглядом, направленным на языки пламени, отделявшие нас от остальной группы. Его голос напоминал тихое шуршание. Мурлыканье кота, даже когда волосы на моем затылке встали дыбом, когда он раскрыл свою историю.

– Я беженец из Тумбары, один из бывших детей-солдат.

Теперь я поняла, почему его взгляд до сих пор осуждал Яну. Я посмотрела на него и вдруг заметила каждый удар клинка, впившийся в его светлую кожу. Как и в случае с Айделиной, я могла различить их в плоти, разорванной в клочья, на его шее. Розовый цвет выделялся среди остальной части кожи, которая бросилась мне в глаза с самого начала.

У Амы были такие же шрамы. От ударов плетью. Растерзанная кожа, покрывающая всю ее спину и руки. Она никогда не говорила о времени, проведенном в Тумбаре. Ей никогда не хотелось расковыривать раны прошлого, которые заставляли ее бодрствовать по ночам.

– У Айделины такие же шрамы, – произнесла я и невольно протянула к нему пальцы, на которые он посмотрел остекленевшими глазами. – Она так и не рассказала мне, откуда они…

– Моя младшая сестра, – сказал он, прижимая пальцы к закрытым глазам. Всхлипы вырвались из его горла, когда он продолжил говорить: – Мы жили во Фриоле, в маленьком пригороде столицы. Знаешь, каким он был? Все дома выкрашены в темно-синий цвет, королевский синий, такой же, как замерзшее озеро, по которому мы с Айделиной всегда катались на коньках. Наши родители управляли небольшим постоялым двором с посетителями из ближнего и дальнего края. Мы с Айделиной помогали на кухне. Но в основном дурачились, – сказал он и маленькая улыбка скользнула по его лицу. – Она всегда таскала кусочки, когда Нанна готовила свой знаменитый чизкейк. Все знали, что это ее маленькие пальчики присваивали его себе. А потом пришли они… Однажды солдаты появились на нашем дворе. Мама сначала подумала, что они пришли снять комнату. Но они вытащили мечи до того, как она успела задать вопрос. Там она и упала… кровь растеклась по деревянному полу, когда нас волокли мимо ее мертвого тела. Я до сих пор помню, что шел снег и как стало жутко холодно, когда они вывели нас в тапочках в метель и погрузили в повозку. Я держал Айделину в своих объятиях, когда мужчины ударили ее, потому что она заплакала, увидев нашу мертвую маму. Папа подъезжал к нашему дому на своей лошади как раз тот момент, когда двери повозки закрылись. Другие дети уже сидели там. Пахло мочой и страхом. Чем-то, что я никогда не забуду.

Мне показалось, что я вижу слезы, бегущие по его щекам, но тут я поняла, что это тени пламени.

– Он ринулся за нами, протягивая нам руки. Но они были быстрее, они увезли нас с собой в далекую Тумбару. Ужасное место, что стало нашим домом. Айделина работала на кухне. Я же должен был быстро стать солдатом. Обращаться с оружием… Шрамы появились у нее из-за меня. Однажды она дала мне кухонный нож, чтобы защититься от взрослых парней, которые всегда избивали нас. Солдаты бросили ее в подвал и связали руки тросами, разорвав кожу до костей. И когда она закричала, ей отрезали язык. Картины останутся… здесь навсегда.

Он указал на свой лоб и снова отвел взгляд. Я следила за его светлыми глазами, которые, казалось, были нацелены на Яну, тут же проклиная ее.

– Король Тумбары хотел создать несокрушимую армию. Ту, которая была бы сильнее, чем у других империй. В конце концов, он обладал силой чудовища… Он был сельтером. Самой могущественной силы ему было недостаточно. Дети – лучшее оружие, София. Они невинны. Ими можно манипулировать, – он скривил губы. – Жалкое чудовище!

– Как ты сбежал?

– Прошли годы. Пока мне не исполнилось десять, я жил с другими мальчиками моего возраста на раскладных кроватях, среди оружия и грязи, пока мирные державы других королевств не напали на Тумбару. Нам пришлось сражаться. И мы делали это, когда король, такой трусливый, каким он и был, сбегал. Просто исчезал… Многие мои друзья погибли. Другие, как мы с сестрой, сдались. Солдаты королевства Купфоа забрали нас с собой. Дома для нас больше не существовало. Наша деревня была сожжена, и мы не смогли найти отца. Поэтому остались в Медном городе. Я вступил в армию. Ничему другому, кроме борьбы, я так и не научился. И там я встретил Эрика. Мы стали друзьями.

– А Айделина работала во дворце, – сказала я и кивнула. – Мы должны были и ее взять с собой. Она наверняка беспокоится о тебе.

– Она мертва… – произнес он так, что его голос эхом отозвался в моей голове. Я испуганно посмотрела на него и почувствовала, как слезы подступили к горлу.

Она мертва?

– Она слишком много знала.

– Но… – возмущенно пробормотала я, пытаясь найти слова и уловить мысли, вертевшиеся у меня в голове. – Она…

– Она слишком много знала, – повторил он. – Больше, чем я, иначе я уже давно бы убил эту свинью. Все повторяется. Сельтер, который хочет завоевать мир. Тиран, который отнял все у меня. Так много всего.

Он вновь взглянул на Яну, которая смотрела на его губы. По ее лицу я поняла, что она слышала наш разговор.

Слезы выступили у нее на глазах, когда она встала и вновь исчезла в тени пустыни.

– Все сельтеры одинаковы. Нет никакой разницы.