Дорога - Александра Маринина

– Родинька, но ведь договор предложила я, –осторожно напомнила Люба. – Ты считаешь, что я была не права?

– Нет, что ты, – горячо заговорил он. – Это ябыл не прав.

– В чем?

– В том, что согласился. Не надо было мне соглашаться!Не надо, – повторил он голосом, полным отчаяния и в то же время какого-тонепонятного возбуждения. – Из-за этого проклятого договора я даже не смеюприкоснуться к самой красивой и самой лучшей женщине на свете. Вот о чем яжалею.

Из комнаты Николаши послышался стон, и Люба немедленновскочила и побежала смотреть, что с сыном. Вернулась она через минуту.

– Ну что там? – с тревогой спросил Родислав.

– Ничего страшного. Просто много выпил. Наверное,что-то неприятное приснилось. Пойдем спать?

– Конечно.

Люба отправилась в ванную, разделась, встала под душ. Онаникак не могла справиться со смятением. Родислав совершенно недвусмысленно далей понять, что… И что ей с этим делать? За одиннадцать лет, которые они прожилипосле заключения договора, она отвыкла от близости, а за последние пять летпривыкла не хотеть ее и не думать об этом. Ей всего сорок три года… Или ужецелых сорок три? Она успела забыть и вкус поцелуев, и ощущение горячих рук насвоем теле, и запах мужского дыхания, тот особенный запах, который появляетсятолько в интимной ситуации. Хочет ли она всего этого снова? Нужно ли ей это?Она вспомнила разговор с сестрой, вспомнила ее вопрос: а нужно ли тебе это? Исвой ответ: моему телу это не очень нужно, а вот душе – очень. А как сейчас?Любу зазнобило, она повернула кран, сделала воду погорячее. Сейчас тело молчит,оно уже ничего не хочет, а душа рвется к Родиславу и к тому восхитительномуощущению собственной красоты и желанности, которое когда-то щедро дарил еймальчик из отдела снабжения по имени Олег. Ну и пусть тело молчит, все равноона уступит желанию мужа, раз и он, и ее душа этого хотят.

Люба отдернула пластиковую штору и посмотрела на себя взеркало. Родислав наговорил ей сегодня кучу комплиментов, хвалил ее фигуру,грудь, ноги, бедра, но ведь в последние годы он вообще не видел ее без одежды,Люба проявляла деликатность – договор так договор! – и не появлялась наглаза мужа обнаженной, даже в самые жаркие летние месяцы спала в ночныхсорочках или пижамках. Родислав просто не представляет себе, что скрывается затщательно подобранными и хорошо сидящими костюмами, платьями, юбками и брюками.Когда-то полная и высокая грудь обвисла и уже не выглядела такой упругой исоблазнительной, округлый живот покрылся слоем жирка, и на нем стали заметныпослеродовые растяжки, на ногах проступила красная сетка мелких сосудов, а подколенками стали заметны синие вены. Как показаться ему в таком непривлекательномвиде? Он думает, что Люба за эти одиннадцать лет не изменилась, что она пододеждой такая же, как была когда-то, а на самом деле она постарела и подурнела.Кожа под подбородком и на шее становится дряблой, уже видны глубокие поперечныеморщины, которые она старательно прячет за шарфиками, косыночками и высокимиворотниками блузок и свитеров. И на внутренней стороне локтей, когда сгибаешьруку, собираются противные мелкие сухие морщинки. Нет, невозможно, чтобыРодислав увидел все это. И дело не только в том, что она стесняется. Делоглавным образом в том, что если он действительно сейчас хочет ее, то он хочетдругую Любу, придуманную, живущую в его памяти, но в реальности несуществующую. Даже если в нем сейчас появилось откровенное желание, то при виденастоящей постаревшей и подурневшей жены это желание мгновенно исчезнет,оставив после себя отчаяние и неловкость. Неловкость, конечно же, достанетсяЛюбе, но она-то как-нибудь с ней справится, а вот отчаяние станет уделом еелюбимого мужа, который усомнится в собственной потенции, и это будет ударом, откоторого он, может быть, будет долго приходить в себя, а возможно, и вовсе неоправится.

Она задернула занавеску и сделала воду еще горячее.

Родислав осторожно постучался в дверь ванной.

– Любаша, у тебя все в порядке?

– Да, – громко и по возможности уверенно ответилаона. – А в чем дело?

– Ты так долго… Я испугался, что что-то случилось. Тыскоро?

– Уже иду. Не говори громко, Лельку разбудишь.

Он ее ждет. Он волнуется. Что же делать? Как поступить?

Она вышла из ванной и увидела, что из-под двери комнатыпробивается полоска света. Родислав лег и оставил бра включенным. Он всегдапоступал так раньше, еще до договора, потому что любил смотреть на Любу вминуты близости. После договора он стал выключать свет, и Люба, всегдаложившаяся позже мужа, укладывалась в темноте. Сегодня свет снова горел, и этосовершенно недвусмысленно свидетельствовало о намерениях Родика. Люба замерлаперед дверью: у нее остались последние мгновения для принятия решения, и эторешение не имеет права быть неправильным. Она не может позволить себеошибиться, слишком многое поставлено сейчас на карту. Ему сорок пять лет. Унего наверняка, кроме Лизы, были и другие женщины, Люба не столь наивна, чтобыдумать, будто здоровый нормальный мужчина может так долго обходиться без секса,а ведь Родислав перестал ночевать у Лизы четыре года назад. Другие женщины.Наверняка молодые и привлекательные, с гладкой кожей и упругим телом. И сейчасРодик начнет сравнивать жену с ними и поймет, что не хочет ее. Он не сможетосуществить свое желание, которое, конечно же, немедленно пропадет, оставив уних обоих отвратительный осадок.

Люба глубоко вздохнула и взялась за ручку двери. Родиславлежал на спине, подложив руки под голову, и смотрел на нее. Она быстро скинулапеньюар и, оставшись в красивой шелковой сорочке, скользнула под одеяло ипогасила свет.

– Спокойной ночи, Родинька. Отдыхай, мой хороший. Сэтими Колькиными загулами ты совсем не высыпаешься.

Люба повернулась к мужу спиной и постаралась сделать так,чтобы он не заметил, что она плачет.

Родислав не мог понять, какое чувство в нем сильнее: злостьна себя за то, что не смог донести до жены свои желания, или досада на Любу,которая эти желания не увидела, не услышала и проигнорировала. Он почему-то былуверен, что все получится легко и просто, так же, как получалось когда-топрежде: он проявит намерение – и Люба с готовностью откликнется. В последниемесяцы у него и сомнений не возникало в том, что она непременно откликнется,они стали очень близки, так, как никогда не были раньше. Они вместе волновалисьза Кольку и ждали его, сидя на кухне и то и дело заваривая свежий чай, они вянваре вместе сходили в Третьяковку на выставку Малевича, а в марте – напремьеру в новый театр Райхельгауза, они в последний год часто вместе смотрелителевизор – и трансляции с Первого съезда народных депутатов СССР, и сеансыКашпировского и Чумака, которые привели и Любу, и Родислава в полное недоумение– они ничего не почувствовали и не поняли; Родислав даже посмотрел несколькосерий «Рабыни Изауры», а остальные серии, конечно, не все, а только те, которыесмогла посмотреть, ему пересказывала жена, и он с удовольствием слушал ее,потому что рассказчицей Люба была замечательной, она обладала удивительным чувствомюмора и сопровождала повествование о злоключениях несчастной девушки такимикомментариями, что Родислав буквально корчился от смеха. Они многоразговаривали, обсуждали текущие события в стране: митинг сотрудниковакадемических учреждений в поддержку академика Сахарова; вывод советских войскиз Афганистана и дискуссию об «афганском синдроме»; опубликованную в «Правде»карту радиоактивного загрязнения, вызванного аварией на Чернобыльской АЭС;гибель подводной лодки «Комсомолец»; разгон демонстрации в Тбилиси и танки,дубинки и саперные лопатки на проспекте Руставели; волнения в Армении иНагорном Карабахе; вывод советских частей из ГДР; возвращение гражданства ЮриюЛюбимову и многое другое. Восемьдесят восьмой и восемьдесят девятый годы былибогаты событиями, страну сотрясали перемены, и супруги Романовы всегда находилио чем поговорить. Они даже вместе сходили в первый в Москве «Макдоналдс» наПушкинской площади и выстояли многочасовую очередь, очень уж любопытно былопосмотреть и попробовать ту самую заморскую еду, про которую так много раз оничитали в книгах.