Мерцание «Призрака»: Ангелы Смерти - Павел Владимирович Шилов

Кайл нажал на дверную ручку и зашёл внутрь, где царила кромешная тьма. Его левая рука ладонью проскользила по стене и нащупала клавишу выключателя. В просторной комнате загорелся тёплый приятный глазу неяркий свет, где было всё необходимое для жизни, без признаков каких-либо роскошеств: небольшая кухонная зона в дальнем левом углу с компактной барной стойкой, круглым столом с комплектом стульев посередине, кожаным диваном у стены напротив, рядом с которым стоял маленький деревянный овальный журнальный столик и кресло. Вместительный шкаф-купе в левом ближнем углу под потолок, создавал впечатление, что там можно было спрятать даже слона или бегемота, если это потребуется. Большой телевизор висел на кронштейне на стене, так чтобы его можно было удобно смотреть, как с кресла или дивана, так и с барного стульчика в кухонной зоне.

Робинсон подошёл к столу и провёл правой ладонью по идеально-гладкой деревянной поверхности. Он был не очень большим знатоком в породах дерева, но отличить дуб от осины мог без проблем.

Кайл вошёл на кухонную зону, где помимо варочной панели и микроволновки была мойка из нержавеющей стали и небольшой холодильник, забитый под завязку водой и различными натовскими индивидуальными рационами питания. В баре стояло несколько бутылок недорогого шотландского «бленда» и лондонского джина, для использования в медицинско-профилактических целях, при бессоннице и коротких приступах меланхолии, перед выполнением миссии схожей с приступом безумства. Сравнение с лётчиками-камикадзе было бы тут не очень корректным! У них была идеология, а у Робинсона лишь желание, чтобы побыстрее всё это закончилось!

Возраст на каждого человека действует индивидуально! Из всех самых различных гипотез и предположений, неизменным остаётся только то, что люди стареют. Смерть — это меньшее из зол! Самое страшное — беспомощность и одиночество!

Кайл подошёл к бронированной двери с сенсорной панелью и ввёл цифровой код. Замок издал несколько щелчков ригелей и разрешил войти внутрь. Робинсон потянул на себя тяжёлую дверь, оборудованную доводчиком, и зашёл в «оружейку». Яркий дневной свет светильника предложил к обзору стеллажи с различным снаряжением, стрелковым оружием, взрывчаткой, цинками с патронами, средствами связи и многими другими полезными мелочами, сумевшими успокоить беспокойство Робинсона.

Он вышел из «оружейки», замок которой автоматически закрылся и, бросив взгляд на глухую деревянную дверь, ведущую в ванную комнату, взял со стола пульт от телевизора и нажал на кнопку «питания»…

Пригород Рима

Колёса «Фиата» катились по трассе, наматывая на счётчик автомобиля очередные километры и им не было числа! Никто не сможет подсчитать эту немую статистику, перемешанную с тревожной насмешкой, остающуюся позади каждого человека.

Яркие солнечные лучи светили в лобовое стекло, ослепляя своим теплом серость салона, где жили недосказанности и изо дня в день мучали допущенные ошибки.

Грибов поправил на носу солнцезащитные очки «авиаторы» и съехал с трассы на дорогу. Стрелка спидометра с усталостью отклонилась влево, указав на резко сброшенную скорость. Алексей сменил передачу, снова начиная набирать обороты. Так происходит и в жизни, сплошные остановки и возобновление маршрута по пути в никуда!

Алекс заехал в открывшиеся кованые ворота на территорию у дома и затормозил. Тень от строения накрыла его «Фиат», вызвав двойственные чувства, не подвергающиеся какому-либо описанию, кроме бессмыслия и страха, что эта война никогда не закончится!

Грибов бросил взгляд на зеркало заднего вида. К нему приближался один из охранников объекта. Под его просторной футболкой-поло был лёгкий бронежилет скрытого ношения из прессованного полиэтилена, а на тактических брюках цвета «койот» располагались пластиковая кобура с пистолетом «Glock 19» с двойным пластиковым подсумком под запасные магазины. В левой руке у спецназовца была рация, по которой он сообщил, кто приехал.

Алексей поднял рычаг стояночного тормоза и заглушил двигатель автомобиля. Он вылез из салона, молча пожал руку охраннику, и захлопнул дверцу машины.

— Какие люди заехали в каморку к папе Карло! — с сарказмом в голосе, произнёс Новиков выйдя из парадного входа, дверь которого закрывалась крайне редко, если это касалось тёплого времени года. — Долг привёз?

— Кирюха, вместо того чтобы просто сказать «привет» у тебя только и мысли о проспоренном мной скотче! — сняв солнцезащитные очки и пожав руку Новикову, с улыбкой и лёгким упрёком в голосе, ответил Алекс.

— А это, чтобы ты не расслаблялся и нюх не терял! Как дорога? Идём в дом!

— Посты после вчерашнего «бенефиса» ещё не сняли, — зайдя за Кириллом в дом и оказавшись в холле, где по вспотевшему лицу подул сквознячок, ответил Грибов. — Командира подстраховали и пригнали на паркинг отеля точно такую же «Альфа-Ромео», как он взял в аренду. А, собственно, где он?

— В гостиной чаёк заваривает, — коротко ответил Новиков и вошёл в гостиную из холла.

Романов сидел на диване, закинув ноги на журнальный столик и на планшете с помощью проводной гарнитуры просматривал и прослушивал ночной допрос Майлза. Андрей уже не помнил по какому разу повторял воспроизведение видеозаписи, стараясь, не упустить ни единой мелочи, для продолжения допроса главы резидентуры. Призрак сделал глоток крепкого чая, взяв кружку с плоского массивного подлокотника, и увидел искреннюю улыбку Алексея.

В этом коротком, чуть заметном проявление эмоции, было больше, чем можно сказать, используя различные эпитеты. Радость — всегда в самом простом! Увидеть боевого брата живым и без ранений!

— Андрюха!

— Лёшка! Когда ты только свои клетчатые рубашки сменишь, на что-то более элегантное? — с юмором в голосе, спросил Романов, остановив воспроизведение видеофайла на планшете.

— Что с меня раздолбая возьмёшь?! — разведя руки с характерной наигранностью в мимике лица, произнёс Грибов и прошёл к барной стойке, где налил в чашку крепкий китайский чай из фарфорового кофейника.

— Что по моему поручению? — поставив ноги на пол и положив на журнальный столик планшет с проводной гарнитурой, спросил Андрей.

— Дело сделано, командир! — сделав два больших глотка из чашки, ответил Алексей и, подойдя к Романову поближе, вытащил из кармана брюк-карго, распечатанную фотографию.

Андрей встал и взял в руки протянутый ему снимок. На фотографии была запечатлена женщина тридцати-тридцати трёх лет с красивыми чёрными волосами. Элегантный стиль одежды мог говорить о многом, но не мог быть определяющим в составление психологического портрета. Спортивное телосложение и великолепная осанка добавляли некоторые версии, но в целом на фото была изображена классическая итальянка с севера: либо из Милана, либо из Пьемонта. Мраморного цвета кожа, по большому счёту, не встречается у людей с юга. В этой брюнетке сочетались, как аристократическая утончённость, так и грубость с жёсткостью, приправленные волевыми особенностями характера.

Романов продолжал смотреть на фото, но что-либо ещё разгадать он не мог, кроме